Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

Игроки обсуждали удачную комбинацию Лаэма, обнявшего отца за плечи, когда вошла Морин. Поздоровавшись со всеми и поцеловав мать, девушка поспешила первой воспользоваться пока еще чистой ванной. Когда, одев халат, она вернулась в комнату, отец и братья, оставив карты, обсуждали планы на вечер. Пэтрик сказал, что пойдет сыграть в петанку [9] Игра со свинцовыми шарами, которые необходимо загонять в ямку, бросая их. со своим другом Кристи Гэллагером. Шон собирался пойти со своей невестой, Молли Грейнаф, в кино. Романтично настроенный Лаэм хотел прогуляться со своей невестой, Шейлой О'Греди, по Энтри Руэд и зайти к друзьям. Не догадываясь о буре, которую может вызвать ее вопрос, мисс О'Миллой спросила Морин:

— А у вас, дорогая, есть свои планы?

— Да, мамми, у меня назначена встреча с одним молодым человеком.

Братья тут же забросали ее шутливыми вопросами по поводу принца, до которого снизошла их самая младшая из семьи. Пэтрик счастливо улыбался. Затем он вмешался в разговор, покольку не переносил оставаться в стороне от чего бы то ни было.

— Не могли бы вы назвать нам имя этого соблазнителя, Морин?

— Фрэнсис Бессетт.

Наступило молчание. Шон осторожно заметил:

— Это не ирландское имя…

Затем он смолк и взглянул на отца, лицо которого напряглось. Предчувствуя бурю, Бетти отложила работу. Наконец Пэтрик решился:

— Если мы вас правильно поняли, Морин, он — англичанин?

— Именно так!

О'Миллой стукнул кулаком по столу с такой силой, что соседи, вероятно, подумали: «Опять из-за этих ирландцев нам не скоро удастся уснуть…»

— Слушайте внимательно, Морин, хоть вам и двадцать два года, но я не потерплю, чтобы вы обесчестили нашу семью и вышли замуж за англичанина!

Одобрительными кивками братья подтвердили, что они полностью разделяют мнение отца, но Морин тоже была настоящей О'Миллой и редко отступала перед угрозами. Дрожа от испуга, Бетти восхищалась дочерью и думала, что будь у нее самой подобная сила воли в прежние времена, ее дети были бы такими же добрыми протестантами, как и она сама.

— Во-первых, пока что речи о свадьбе еще быть не может, а во-вторых, отец, почему я не могу, в случае чего, выйти замуж за англичанина, раз вы сами женились на англичанке?

Это было тем, что ирландец называл ударом ниже пояса. Сыновья дружно уставились на Пэтрика, ожидая, как он отреагирует. Он сделал это крайне неудачно.

— Как вам не стыдно, Морин, попрекать вашего старого отца единственной ошибкой, которую он совершил за всю свою жизнь!

Задыхаясь от негодования, Бетти что-то пробормотала и расплакалась. Несколько смущенный Пэтрик продолжал:

— И вам не стыдно, Морин, доводить мать до такого состояния?

— Но это же вы довели ее, посмев сказать, что сожалеете о вашем браке!

Ирландец в искреннем негодовании прорычал:

— Как я мог такое сказать? Морин, если вы будете продолжать лгать, то получите самую большую трепку в вашей жизни.

Тогда Бетти смело бросилась в схватку.

— Только троньте мою дочь, Пэтрик О'Миллой, ничтожный ирландец, и, будь я проклята Господом, если сразу же не уйду навсегда из этого дома, в котором, как вы сказали, вам стыдно за мое присутствие!

Пэтрик, загнанный в угол, сделал попытку извиниться перед женой, но так, чтобы не уступить дочери.

— Не расстраивайтесь, Бетти… Я случайно оговорился из-за вашей дочери… Вы очень хорошая и добрая жена, Бетти… и… и я очень счастлив, что женился на вас…

Мисс О'Миллой была на седьмом небе от этой неожиданной победы.

— Благодарю вас, Пэтрик О'Миллой…

Но он уже опять кричал на Морин:

— То, что я женился на единственной англичанке, достойной войти в ирландскую семью, вовсе не причина испытывать судьбу во второй раз, Морин! Дважды чудес не бывает. И еще запомните: никогда я не буду дедушкой для маленьких англичан!

— В свою очередь, вы, отец, вбейте себе в голову: я сделаю так, как считаю нужным! Спокойной ночи!

Она повернулась на каблуках и хотела выйти из комнаты. Пэтрик почти визгливым от ярости голосом прокричал ей вслед:

— Я запрещаю вам выходить из дома завтра после обеда!

С неожиданной для него ловкостью Шон выпрыгнул из-за стола и схватил сестру прежде, чем она успела закрыться в своей комнате:

— Вам нужно слушать отца, Морин, иначе я сам поговорю с вашим англичанином, если он попадется мне под руку!

— А вас это и вовсе не касается, невежда!

Фрэнсис Бессетт проснулся в девять утра. Проглотив завтрак, приготовленный со старательностью старого холостяка, он чуть позже обычного зашел в ванную. Весело насвистывая марш «Мост над рекой Кваи», он думал, как лучше воспользоваться этим на редкость солнечным весенним днем для первого свидания с Морин. Перебрав множество вариантов, Фрэнсис решил, что сначала они направятся по Мерси до Брикенхеда, потом сядут в поезд до Честера и уже оттуда отправятся кататься на лодке по Ди. О личном лучше всего говорить на воде и, возможно, сердце воинственной ирландки смягчится от нежной романтики пейзажа. Перед выходом Фрэнсис осмотрел себя в зеркало и решил, что он вовсе неплох. Некоторая демократичность его серого костюма уравновешивалась солидностью мягкой фетровой шляпы, что вместе придавало ему вид настоящего джентльмена. С радостью в сердце он подумал, что, пожалуй, мог бы сойти за самого элегантного в Объединенном Королевстве мужчину и возблагодарил Небо за встречу с самой красивой на свете ирландкой, а уж за одно и за то, что он живет при правлении самой лучшей из королев, в самой благородной стране, и за весеннее солнце в это великолепное воскресенье. И все же, как и подобает приличному англичанину, окончившему Оксфорд, Фрэнсис захватил с собой зонтик.

Выйдя из дома, Бессетт зашел к Дикки Найвену, продавцу конфет. Его магазин в воскресенье, для соблюдения традиций, естественно, был закрыт; но Бессетт давно знал Дикки и, зайдя с черного хода, объяснил старому другу, что не может идти с пустыми руками на свидание с красивой девушкой. Найвен понял чувства друга и за тринадцать шиллингов и восемь пенсов подобрал для него коробку конфет, которую завернул в красивую бумагу и перевязал золотистой лентой. У Дика было нежное сердце, и он питал тайное пристрастие к любовным историям.

С коробкой в руках Бессетт поспешил на работу, где Клайв Лимсей проводил внеочередное собрание по поводу одной очень важной поездки в Мексику, назначенной на следующий день. В виде исключения, в этот день помимо обычных участников собраний, то есть Берта, Мелитта и Фрэнсиса, в нем участвовала еще красавица мисс Сара Кольсон, личный секретарь Клайва Лимсея, каждое движение которой источало запах дорогих духов, в котором Фрэнсис признал «Амбр Руаяль». Мисс Кольсон, несмотря на свой элегантный костюм, более чем топкие чулки и прекрасные туфли, была чем-то недовольна. Безусловно, на это утро она планировала более приятные дела, чем ведение записей. Бессетт в пол-уха слушал распоряжения Лимсея: он пристально изучал Сару, чтобы решить, красивей она Морин или нет. Он долго взвешивал все плюсы и минусы и пришел к выводу, что в Морин было больше природной привлекательности, которой недоставало мисс Кольсон, бывшей несколько стереотипной.