Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— А я успел его рассмотреть, Лаэм.

Все сразу же притихли. Довольный произведенным эффектом, Шон, которому хотелось взять реванш, непринужденно добавил:

— Я видел и даже узнал его, а вот сейчас я пойду и за все с ним рассчитаюсь!

— И вы молчали?!

— Я был не в состоянии произнести спич.

Фрэнсис спросил:

— Шон, вы понимаете всю важность того, что сейчас сказали?

— Конечно!

— Вы уверены, что не ошиблись?

— Уверен.

— И вы его знаете?

— Знаю.

— Так кто же это?

— Ваш патрон, Бессетт.

Обвинение, выдвинутое Шоном против Клайва Лимсея, Фрэнсис воспринял как неуместную шутку. Но старший из братьев О'Миллой стоял на своем. Поначалу Бессетт попытался объяснить Шону всю глупость подобного обвинения, потом даже перешел на крик, но ирландец был глух ко всем его доводам и оставался при своем мнении. Он утверждал, что узнал Лимсея, поскольку видел его раньше, а именно в тот день, когда с братом заходил за Бессеттом. К своему большому удивлению, Фрэнсис не нашел доводов, чтобы опровергнуть это утверждение. То, что ему казалось святотатством, для остальных было непреложным фактом. Клайв Лимсей — торговец наркотиками! Клайв Лимсей — убийца! Как можно утверждать такие глупости?! Конечно, О'Миллой не знали, чем Фрэнсис был обязан патрону и, в частности, того, что только благодаря ему отец Бессетта смог дать Фрэнсису образование, которое было его семье не по карману. Разозленный Фрэнсис приказал Шону помалкивать, если он не хочет навлечь на себя серьезных последствий за такое безумное обвинение. Тот огрызнулся:

— Я не собираюсь об этом трепаться… но в ближайший вечер загляну к нему в контору, и там-то уж мы поговорим наедине…

— Вы окажетесь в тюрьме!

— А он — в больнице! Видите ли, мистер Бессетт, я не могу простить ему ни похищения сестры, ни этого подлого удара.

Вся семья была с ним согласна, а Морин добавила:

— Я тоже, если встречу эту сюсюкающую тварь, которая приходила в ресторан, сумею с ней справиться!

Рассерженный Фрэнсис попытался было что-то сказать, как вдруг до его сознания дошло слово «сюсюкающая». Сара Кольсон! Он оцепенел. Не может быть, он сходит с ума! Но если добавить эту деталь к предыдущему описанию, сделанному Морин, все было именно так! Взяв себя в руки, он попытался выяснить еще некоторые детали относительно внешности похитительницы. Он задавал такие точные вопросы, что Морин не выдержала:

— Можно подумать, что вы ее знаете!

Сомнений, увы, больше не было. Речь действительно шла о мисс Кольсон, личном секретаре Клайва Лимсея. Мисс Кольсон, которая жила явно не по средствам. Итак, вероятно средства от торговли наркотиками позволяли ей разыгрывать из себя роковую женщину! Значит, основная работа была для нее чем-то вроде прикрытия и, если Шон не ошибся, ее деятельность можно было объяснить только соучастием Клайва Лимсея. Теперь Бессетт уже понимал, что Шон не ошибался.

По выражению ею лица О'Миллой догадались, что с ним происходит что-то неладное. Морин взяла его за руку.

— Что с вами?

Он оглядел их, понимая всю важность того, что ему предстояло сказать:

— Вопреки моим надеждам Шон не ошибся… Его ударил именно Клайв Лимсей… а в «Герб Дублина» заходила его личный секретарь, Сара Кольсон…

Он понял, что все ждали дальнейших объяснений.

Как можно короче, он дал их и добавил:

— А теперь, Шон, я попрошу вас ничего не предпринимать, пока я не увижу инспектора Хеслопа, если, конечно, вы хотите, чтобы эти люди не ускользнули от ареста. У Лимсея власть, и его слово будет всегда весить больше вашего. Необходимо подготовить для него ловушку. Думаю, полиция это сделает лучше нас.

Шон почесал в затылке.

— И все же, мне бы очень хотелось набить ему морду…

В эту ночь Фрэнсис даже не пытался уснуть. Он полностью жил тем, что ему предстояло сделать через несколько часов. Даже образ Морин не мог отвлечь его мыслей. В таком возрасте всегда трудно смириться с двуличием других. Он не мог так быстро возненавидеть человека, которого раньше безмерно уважал. Но этот человек убил его родителей — своих друзей, чтобы избежать огласки и продолжать свое грязное дело! Должно быть, Биллу, как и ему сейчас, было так же трудно признать, что Лимсей — негодяй, не достойный ни малейшего снисхождения! А он еще мог подозревать Берта… Злость сменилась жалостью, когда он вспомнил, как Клайв снисходительно говорил о своем сыне. На самом деле, Клайв и не думал заботиться о наследнике, служившем для него просто прикрытием. Так несобранность Берта лишь подчеркивала серьезность его отца, а то, что сын был всегда предметом различных сплетен, делало Лимсея-старшего безупречным!

Обдумывая в тишине уснувшего дома события последних месяцев, Фрэнсис ощутил, что какая-то невидимая рука осторожно приподняла скрывавший от него правду занавес, и отныне для него все становилось ясным. Зеленый «Остин» принадлежал конечно же Берту, но за рулем в тот день был его отец. Бессетт вспомнил, что Клайв Лимсей прежде участвовал в автомобильных гонках и считался одним из лучших автогонщиков Объединенного Королевства. Случай позволил Биллу, неожиданно узнавшему о торговле наркотиками, по цепочке добраться до Клайва. Каким образом? Никто и никогда об этом не узнает. Билл же не умел действовать осторожно. Возможно, он даже попытался переговорить с Лимсеем и попросил того прекратить этот позорный бизнес. Таким образом, он сам себе подписал приговор. Мод, которая во всем разделяла заботы мужа, должна была умереть вместе с ним. Приезд Берта Лимсея в Оксфорд снимал подозрения с семьи, если бы они у кого-то возникли. Узнав от сына, отпросившегося с работы, о звонке Гарри Осли, Клайв воспользовался этим и убрал ненужного свидетеля. Похоже, что Сара Кольсон занималась передачей наркотиков, и коробка, которую прихватил Фрэнсис, принадлежала ей. Вероятно, удивление Джонни было вызвано тем, что он увидел его вместо женщины. Дело было отлично организовано, и Бессетт, рассказывая обо всем Клайву Лимсею, давал ему возможность вовремя принимать все необходимые меры предосторожности. Сам этого не зная, Бессетт стал невольной причиной убийства Джонни, сообщив патрону, что полиция вот-вот нападет на его след. И, наконец, объявив, что Хеслоп требует прихода его и Морин для опознания Марти Шеррата, он почти заставил Лимсея выкрасть девушку. Фрэнсис подумал, что, к счастью, он не успел рассказать о решении ирландцев действовать самостоятельно, иначе с Морин поступили бы так, что она никогда бы уже не заговорила. Подобная возможность рассеяла все сомнения Бессетта по поводу его планов действия. Клайв Лимсей заплатит за все свои преступления. Во имя всех его жертв Фрэнсис должен привести своего лже-благодетеля к виселице. Он на это уже решился.