Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Кажется, это не он.

— Что?

Шеррат крикнул:

— Ну, что вы теперь скажете, инспектор?

— Замолчите! Присмотритесь еще раз, мистер Бессетт!

— Это бесполезно, инспектор, я его не знаю.

— Ладно…

Шеррат опять вмешался в разговор:

— Инспектор, я приму ваши извинения лишь в том случае, если вы меня немедленно выпустите отсюда!

Брайс Хеслоп встал, подошел к нему и, схватив за грудки, почти оторвал от земли.

— Я пока что не понимаю, что происходит, но если вы не замолчите, то, в виде извинения, схлопочете кулаком по физиономии! А выйти отсюда вам проще всего. Достаточно только объяснить, как был убит Джонни!

— Я же вам уже сказал, что почти не знаю Джонни. Все это похоже на преследование!

— Уведите его!

Когда охранники вывели Шеррата, Хеслоп обернулся к Бессетту:

— Что с вами случилось?

— Не понял?

— Мистер Бессетт, я почти уверен, что вы узнали Марти. Почему вы этого не сказали при всех?

— Уверяю вас, что вы ошиблись.

— В таком случае, извините за беспокойство.

И инспектор так углубился в свои бумаги, что даже не подал Бессетту руки, когда тот выходил из кабинета.

В «Гербе Дублина» Майкл Данмор объяснял Бессетту:

— Едва вы ушли, как появилась молодая женщина и попросила позвать Морин. Мне это уже сразу не понравилось. Ведь существует работа, а я плачу мисс О'Миллой не за то, чтобы она превращала мой ресторан в салон для встреч со своими друзьями!

— Ее выкрали, мистер Данмор!

— Да? Тогда это меняет дело. Значит, переговорив с этой женщиной, Морин, вся взволнованная, подходит ко мне и говорит: с Фрэнсисом (думаю, это вы?) случилось несчастье, и он прислал за мной. Что мне оставалось делать? Помешать ей уйти? Это было бы не по-человечески, да и она все равно не стала бы меня слушать… Она ушла с этой дамой.

— Опишите, пожалуйста, эту женщину.

— Достаточно высокого роста, очень элегантная и еще она как-то странно говорила…

— То есть?

— Такое впечатление, что при разговоре она сосала леденцы… Может быть, иностранка?

— Во всяком случае, она знала о моих отношениях с Морин, раз пришла от моего имени.

— Это случайно не ваша бывшая…?

— Бывшая — кто?

Майкл Данмор состроил хитрую мину:

— Бывшая подружка, которая перестала вам нравиться и которая решила отомстить?

И как человек, обладающий большим и горьким опытом, он добавил:

— Если хотите знать, с женщинами нужно всегда побольше осторожности…

Фрэнсис едва удержался, чтобы не сказать, что этого принципа Майклу следовало придерживаться с той незнакомкой, но он понял, что это все равно ничего бы не дало.

О'Миллой заканчивали ужинать, когда появился Бессетт. Пэтрик сразу же запротестовал:

— Я понимаю ваше нетерпение, мистер Бессетт, но вы все же пришли слишком уж рано! У меня только одна дочь, и я не собираюсь говорить о ее будущем посреди грязной посуды и не одев новый костюм. Мне кажется, вам следовало бы прогуляться и вернуться сюда через пару часов!

Фрэнсис, не дослушав его и до половины, спросил:

— Где Морин?

Этот вопрос позабавил братьев, которые увидели в нем скорей любовный пыл, чем беспокойство. Одна лишь Бетти услышала дрожь в голосе будущего зятя. Еще не зная в чем дело, она почувствовала, что дочь в опасности. Она и ответила Фрэнсису:

— Но она еще не вернулась с работы…

— Боюсь, сегодня вечером она не вернется домой.

Им потребовалось некоторое время, чтобы вникнуть в смысл сказанного. Чтобы показать, что он ничего не боится, Пэтрик, как обычно, рассердился.

— Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы оскорблять мою дочь, молодой человек?!

Самый понятливый изо всех Лаэм, наблюдая за лицом Бессетта, догадался, что буффонада отца сейчас неуместна. Он вытянул вперед руку, чтобы успокоить его.

— Отец, кажется дело серьезное… Что случилось, мистер Бессетт?

И тогда Фрэнсис рассказал об истории с Марти Шерратом, о том, как ему угрожали, и о похищении Морин. Пытаясь хоть как-то успокоить плачущую Бетти, он добавил:

— Чтобы с Морин ничего не случилось, я отказался опознать Шеррата…

Вопреки его ожиданиям, не последовало ни паники, ни криков, ни угроз. Столкнувшись с несчастьем, ирландцы вели себя с естественным достоинством. Чтобы показать всем, что он совершенно спокоен, Пэтрик медленно выпил стакан сока, но Фрэнсис все же успел заметить, как при этом дрожала его рука. О'Миллой сказал:

— Значит эти негодяи посмели взяться за нас? Мальчики, нужно дать им понять, что они допустили большую ошибку!

Все трое братьев встали и, когда Бессетт увидел, какие они спокойные и уверенные в себе, он тоже успокоился. Пэтрик раздавал указания:

— Думаю, что ваша сестра где-то у доков. Идите и предупредите всех ирландцев. Пусть они расспросят жителей своих кварталов. Обязательно найдется кто-то, кто видел Морин. Мы с мистером Бессеттом останемся здесь. Как только отыщется след Морин, мы начнем действовать.

Шон, Лаэм и Руэд вышли. Прежде, чем сесть, Пэтрик похлопал супругу по плечу.

— Не беспокойтесь, Бетти, мальчики скоро приведут ее…

В эту ночь англичане, жившие вблизи от ирландской колонии в Ливерпуле, не могли понять, что же так ее растревожило. Братья разошлись по барам, куда обычно заходили их соотечественники. Войдя туда, они подзывали кого-то из своих друзей и шепотом говорили с ним. Тот кивал головой, возвращался к своей компании, и все они тут же покидали бар на глазах удивленных посетителей. От Гладстоун Дока до Геркуленум Дока все пришло в движение. Затем братья обзвонили еще и тех, кто в этот вечер находился дома. Снова произошло то же самое: в квартире раздавался телефонный звонок, к телефону подходил ребенок, затем возвращался в комнату и говорил:

— Это вас, дэдди…

Отец семейства, в свою очередь, брал трубку, разговаривая с собеседником, произносил только «йес» или «о'кей» и в том случае, если он был единственным в доме мужчиной, брал свою куртку и уходил. Если же у него были сыновья, достигшие достаточного возраста, чтобы участвовать в драках (а у ирландцев этот возраст наступает довольно рано), он подавал им условный знак. Сыновья следовали за отцом, оставив в доме мать, которая пыталась догадаться, что же произошло. Вскоре все ливерпульские ирландцы разошлись по докам.

В одиннадцать часов Лаэм позвонил отцу. Он сказал, что все возможное пущено в ход и что, как только будут новости, он перезвонит опять. Бетти, закрывшись в своей комнате, молилась, а Пэтрик и Фрэнсис, казалось, по-настоящему сблизились, столкнувшись с общей для них бедой. В полночь Лаэм сообщил, что он, похоже, напал на след и спешит его проверить. В половине первого ночи О'Миллой и Бессетт услышали, как под окном остановилась машина. Когда вошел Шон, они уже ждали его стоя. Шон был по-прежнему спокоен. Он, не торопясь, сказал: