Гэвин Лайл - Успеть к полуночи. Безмолвный свидетель. Позор семьи

Полицейский почувствовал нервозность у посетителей за соседним столиком, когда было произнесено имя главаря. Ратьер быстро понял, что болтливость его старшего коллеги была преднамеренной, и тут же сам включился в игру.

— По-моему, старина, на этот раз вряд ли удастся зацепить Тони.

— Не уверен…

— Серьезно? У тебя есть какая-то идея?

— Нет, гораздо лучше, чем ты думаешь…

Он слегка понизил голос, но не сомневался, что в воцарившейся вокруг тишине будет услышан.

— Я заходил к Маспи Великому…

— И что?

— Конечно, он мне не сказал, что именно Тони Салисето совершил это преступление, но должен заметить, что предоставил мне кое-какие достоверные факты, которые могут поставить нашего заправилу в довольно забавное положение… Ну, за твое здоровье, парень. Я верю, что на этот раз мы его все-таки поймаем.

— А патрон в курсе?

— Спрашиваешь! Я ему тут же отослал свой отчет… Ах, ты бы слышал, как обрадовался ему старик! «Пишеранд, — говорит он мне, — я надеюсь, что смогу засадить Салисето прежде, чем уйду на пенсию. Это для меня будет лучшей наградой».

Еще до того, как полицейский закончил свои ложные откровения, он уловил краем глаза посетителей, незаметно покидавших свой столик; некоторые не закончили свою трапезу, другие прекратили карточную игру, не вызывая, однако, возмущения своих партнеров. Люди Салисето спешили предупредить хозяина о ловушке, которую ему готовят. Пишеранд внутренне ликовал.

А в это время в морге никто и не думал требовать останки Томазо Ланчиано. Служащие похоронного бюро положили его в гроб из белых досок, перед тем как отвезти в братскую могилу, тело маленького итальянца никого больше не интересовало.

В это утро Тони Салисето, ненавидевший нежности, вроде завтрака в постели, спустился в одной рубашке в заднюю комнату маленького бистро на улице Анри Барбюса, где он по обыкновению жил, когда готовил или осуществлял очередное дело. Место было очень умело выбрано, так как полиции никогда бы не пришло в голову искать главаря банды в столь убогом жилище.

Лестница соединяла его комнату с задней, находившейся в его пользовании. Тони спустился туда, зевая во весь рот. В своей кроваво-красной шелковой пижаме, украшенной золотисто-желтым сутажом, сто двадцать килограммов Салисето ничем не напоминали того тощего юношу, который каких-нибудь тридцать лет назад покинул мостовые города Бастиа, где провел свое раннее детство.

Удобно устроившись, помощники Тони, Антуан Бастелика и Луи Боканьяно, молча и с удовольствием поглощали обильный завтрак. Салисето сразу заметил сумрачный вид компаньонов, вид, который явно был неуместен после их удачной ночной вылазки. Антуан и Луи ограничились невнятным ворчанием в качестве приветствия. Патрон разозлился.

— В чем дело? Давайте выкладывайте! Я думаю, мы не тратили времени даром этой ночью, мне так кажется. Нам удалось захватить разных побрякушек не меньше чем на сто тысяч франков [95] 1963 год. . Фонтан-Богач даст нам за них больше половины стоимости, чтобы не сердить меня, что вам еще надо?

В ответ Бастелика спросил:

— Ты читал газету?

— Нет. Они уже пишут об этом деле?

— Ничего или почти ничего, несколько строчек в свежих новостях. Кажется, я переборщил, когда бил сторожа и окончательно его доконал.

— Ну и хорошо! В таком случае он не отважится заговорить! Тебя это огорчает? Может, господин желает немного рекламы, и тебе, как в сказке, снесут башку под звуки труб и бой барабанов.

Антуан пожал плечами. Неуклюжая шутка Тони его совсем не развеселила. Что до Луи, так он продолжал есть, как будто его эта история не интересовала. Посерьезнев, Бастелика пододвинул шефу газету.

— Там опять пишут о деле Ланчиано.

— Итальяшка, который плавал в Старом Порту? Ну и чего ты хочешь, мне-то на это наплевать!

— Они пытаются свалить это дело на нас.

Салисето подскочил:

— Ты что говоришь?

— Слушай…

И Антуан громко начал читать:

— «Новое в деле Ланчиано. Инспектор полиции Пишеранд сообщил нам, что у него были серьезные переговоры с людьми, которым известно почти все, что происходит в воровском мире (и вполне понятно, что инспектор не захотел нам назвать имена). В итоге этих встреч выяснилось, что виновного в смерти Итальянца (мы напоминаем нашим читателям, что его обобрали почти на миллион в драгоценностях, украденных в Генуе после двойного убийства) следует искать в окружении одного корсиканского заправилы, которого полиция не имела повода окончательно изолировать от общества. Его очевидная безнаказанность сильно раздражает честных граждан. Мы хотим, и мы уверены, что выражаем единодушное мнение наших сограждан, чтобы этот опасный злодей попал наконец в руки полиции и заплатил свои долги обществу. Поэтому мы вверяем все наши надежды дивизионному комиссару Мурато и его команде».

— Дерьмо!

Бастелика спросил его осторожно:

— А тебе не интересно узнать, кто дал полицейским эти сведения?

— Конечно, интересно!

— Элуа Маспи.

— Антуан, ты спятил!

— Ну конечно! Этот идиот Великий Маспи! Филозель был в кафе, куда Пишеранд пришел прямо от Маспи, еще тепленький, и рассказал все своему коллеге Ратьеру! Что ты на это скажешь?

Салисето на минуту задумался, потом произнес:

— Что я на это скажу? Что я собираюсь пойти и немного поболтать с «моим другом» Элуа… только вот еще что…

— Что?

— У Маспи свои осведомители… Он обычно хорошо информирован… С другой стороны, эта история с Итальянцем и с этими украденными драгоценностями, мы ведь ничего о ней не знаем, по крайней мере я…

— Что означает это «по крайней мере я», Тони?

— А то, что, может быть, это дело провернул кто-нибудь из вас двоих!

Бастелика медленно поднялся, бледный, как смерть.

— Ты меня считаешь способным обмануть тебя?

— Миллион франков сегодня — это внушительная сумма. Или нет?

Антуан повернулся к Боканьяно.

— Ты слышишь, Луи, вот он нам как доверяет!

Тот, не прекращая жевать хлеб и кусок мяса, пожал плечами и проговорил невнятным голосом:

— Если бы у меня в заначке было побрякушек на миллион, я бы давно уже смылся!

Салисето ухмыльнулся:

— Еще надо уметь их отмыть, эти побрякушки, мальчик!

Луи прекратил жевать на минуту только для того, чтобы произнести свое окончательное мнение:

— Тони, каким ты иногда бываешь дураком!

И если дела шли не слишком хорошо между Салисето и его сообщниками, то не лучше они были и в отделении комиссара Мурато, который отчитывал своих подчиненных.

— Это каково же, я вас спрашиваю? Только вытащили Ланчиано и установили исчезновение его кубышки, как кто-то под нашим носом грабит ювелирный магазин на улице Парадиз, чуть не до смерти прибив ночного сторожа, обеспечивающего охрану магазина. Кстати, как он там, Пишеранд?