Марина Серова - Музей неживых фигур

Я поняла, что речь идет о копировании иконы, и проговорила:

– Думаете, они не хотели, чтобы Света делала задание для выпускников?

– Конечно, – пожала плечами девушка. – Если на просмотре у нее окажутся настоящие иконописные работы, то остальным оценки снизят, вроде на ее фоне никто не успевает. Если бы я хотела стать лучшей на курсе, то больше бы занималась, вместо того чтоб гадости делать. Но девчонки вроде Егоровой и Беликовой, похоже, не хотят трудиться, вот и совершают пакости. Конечно, теперь Света не сможет копировать икону – ей придется выполнять заново старые задания. Самое обидное, что не пойман – не вор, я точно знаю, что не случайно Светины работы попачкали, а намеренно. Но доказать-то не могу!

Куприянова по-прежнему тихо рыдала, не поднимая головы. Подруга принялась ее успокаивать:

– Свет, ну не плачь, пожалуйста! Хочешь, мы с Катькой и Ксюшкой поговорим? При Романе Александровиче, чтоб он понял, какие они подлые?

– Да не нужно ни с кем говорить! – всхлипнула Света. – Какая теперь разница, случайно или специально работы испортили? Я их очень долго делала, а теперь точно не успею! Мало того, по мастерству новые задания, еще историю учить! А девочки, если они специально… Не знаю, за что они так со мной? Я же со всеми пыталась дружить, помогала им… Зачем они так?..

– Да подлые они, вот и все! – в сердцах воскликнула девушка. – Завидуют. Ты только знай, что у нас в группе ты – самая способная и талантливая! Все у тебя будет хорошо на просмотре, просто меньше работ покажешь, но мы же объясним Роману Александровичу и испорченные кальки покажем! Ну, хочешь, я тебе помогу? Могу часть калек перерисовать, все равно мы с Милкой тут вряд ли задержимся, мне-то без разницы, что на просмотре поставят!

Тут я поняла, что Светина подруга – сестра Милы Нина, которая прошла на бюджетное отделение иконописи. Похоже, и правда, она одна общается с Куприяновой, пытается ее успокоить.

– Свет, давай я тебе чай или кофе куплю? – предложила Нина безутешной подруге. – Ты какой хочешь? Или, может, тебе твой принести из мастерской? Если он тебе так нравится…

– Не надо, там три пакетика только осталось. – Светлана потерла глаза кулаком. – Он же бодрящий, перед физкультурой выпью. Все равно не высыпаюсь…

– Может, принести его? – настаивала Нина. – Эх, и как ты эту гадость пьешь, по-моему, он просто отвратительный…

– Это редкий сорт пуэра, – пояснила Светлана, немного успокоившись. Ее глаза были красными, а лицо покрылось пятнами. Если б женщина пользовалась косметикой, наверняка бы вся перепачкалась черной тушью, подумала я между делом. – К нему просто привыкнуть надо… Лучше я воды обычной попью…

Нина, обрадованная, что хоть чем-то может помочь подруге, направилась к прилавку с напитками, я же осталась за столиком со Светланой.

– Сочувствую вам, – проговорила я, дабы нарушить тягостное молчание. – Жестокие они, девочки с отделения иконописи…

– Я не хочу верить, что кто-то сделал это специально, – тихо произнесла Света. – Не бывает, чтоб люди были такими жестокими, Нина ошибается… Они же все знают, как долго и трудно выполнять задания по мастерству, мне теперь придется сутки напролет все делать, чтоб восстановить работы. В конце октября будет промежуточный просмотр, если я не успею к этому времени, будут задолженности. И Роман Александрович сегодня на меня рассердился, кажется…

– За что? – изумилась я.

– Ошибку грубую сделала по миниатюре. Испортила все, потому что думала про кальку… Я даже до конца пары не смогла досидеть, нервы сдали. Нина-то поняла, поэтому за мной и пошла. Я собиралась домой поехать, прогулять остальные занятия. Хорошо, что Нина меня остановила, иначе еще больше проблем было бы…

– А почему вы преподавателю все не рассказали? – резонно заметила я. – Это же против правил – портить чужие работы!

– Так как сказать, я же не видела, что кто-то специально тушь пролил! – грустно покачала головой Света. – Он бы подумал, что я сама неаккуратной была и пытаюсь свалить все на других. Еще хуже будет, лучше все переделать заново…

Вернулась Нина, поставила рядом со Светланой маленькую коробочку яблочного сока. Куприянова машинально проткнула трубочкой упаковку и сделала несколько глотков. Поблагодарила заботливую подругу, а потом допила напиток до конца.

– Девочки, я скоро приду, – сказала Света, отставляя пустую коробку из-под сока. – Надо себя в порядок привести, у нас же сейчас рисунок…

– Тебя проводить? Ты ведь до туалета? – тут же вызвалась Нина. Куприянова отрицательно покачала головой.

– Спасибо, не нужно, я и сама дойду. Вы пока здесь будете?

Мы дружно кивнули, и Света слегка неуверенной походкой вышла из столовой.

Некоторое время мы сидели в тишине, потом Нина первая начала беседу.

– А вы на курсы ходите, вместе со Светой? – догадалась она. Я кивнула. – Меня Ниной зовут, – представилась девушка.

Я тоже назвала свое имя, а потом добавила:

– Я познакомилась с твоей сестрой, Милой. Когда я занималась, в аудитории у них живопись была, мы и разговорились.

– Надо же! – удивилась Нина. – Милка вообще молчунья, она трудно с людьми сходится. Только со мной и общается, потому и в эту художку вместе со мной поступила, чтоб хоть не одной в большом городе быть. И как вы ее разговорить умудрились? Она же с детства заикается, сейчас лучше стало, но, может, из-за этого с людьми общаться стесняется…

Вот, оказывается, почему она так странно разговаривает, догадалась я про себя. А потом призналась:

– Мы вместе с ней курили, а между курильщиками, сами понимаете, проще разговор налаживается.

– А, вот оно что! – протянула Нина. – Да, Милка никак бросить не хочет, мать-то наша не знает, а я сестру всегда прикрывала, чтоб скандала не было. Но она и закурила, потому что комплексует сильно, что не такая, как все. Куда ей на психолога учиться, она в своих-то проблемах не разберется… Я сначала даже обрадовалась, что она за мной в институт увязалась, вроде вышивка – спокойный факультет, там должны все такие, со странностями, учиться. А на самом деле все боком вышло. Милка терпеть не может пары, ходит, потому что я учусь, и все. Она никогда прямо не скажет, что ей что-то не нравится – будет молча ходить и ничего не делать. Пока я ее куда-нибудь не пристрою, так и будет тянуться… Вот листовки ей предложила раздавать, но мне кажется, ничего путного из этого не выйдет. Я сплоховала – промоутер ведь должен быть общительным, правильно? А она часами стоит с этими бумажками на улице, все мимо проходят. Только пока ничего не нашла, наверно, предложу ей уволиться…

Странно, мне Мила не показалась таким запущенным случаем, как описывает ее сестра. За исключением необычной манеры говорить, она производила впечатление обычной девчонки, которой просто не нравится факультет, на котором она учится…