Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

— Назовите имя человека, имеющего высокий духовный сан и находящегося за границей, с которым вы поддерживаете связь.

— Такого человека мы не знаем, — почти хором ответили хубилган и хамба.

— Видно, у вас обоих слишком короткая память. — Следователь нажал кнопку звонка. — Приведите следующего.

Хубилган и хамба с тревогой поглядывали на дверь, но, когда привели Дамдин-Очира, они, как по команде, отвернулись, приняв равнодушный вид, желая показать, что они никогда прежде не видели этого человека.

— Вы знакомы с этими людьми?

Дамдин-Очир не отвечал, будто не слышал вопроса.

— Повторяю: знаете этих людей?

— Я знал их раньше, — еле слышно проговорил арестованный.

Перерожденец и настоятель разом накинулась на него.

— Открой глаза пошире. Первый раз тебя видим!

— Прекратить пререкания. Арестованный ответит сам.

— Нет, я, кажется, и в самом деле ошибся. Нет-нет, я никогда раньше не видел этих лам, — огромным усилием воли Дамдин-Очир заставил себя улыбнуться.

— Так. При каких обстоятельствах вы впервые очутились за границей?

— Рыба ищет, где глубже, а человек ищет, где лучше. Так и я. Но хорошо, как говорится, там, где нас нет. На чужбине я не прижился, на родину потянуло. На старости лет захотелось прижаться к груди родной земли, как к груди матери.

— Неужели вам так плохо жилось за границей?

— Житье мое там было незавидным.

— Неужели? Мы располагаем материалами, доказывающими как раз обратное. С какого времени и какого рода отношения вы поддерживаете с хамба-ламой?

— Да мы вовсе незнакомы, и нет между нами никаких отношений, — сорвался с места хамба Содов.

— Приведите следующего!

В кабинет робко вошел баргут — бывший проводник халхасского хана. За несколько дней, прошедших после ареста, он сильно похудел, постарел и как-то весь сжался. Ненавидящим взглядом уставился на хамбу и Дамдин-Очира.

— С какой целью переходили границу?

— С какой целью? Спросите об этом лучше у него, — баргут указал пальцем на Дамдин-Очира. — Я был его проводником и доверенным лицом и был уверен, что делаю доброе дело во имя бурхана. К тому же мне хорошо платили.

— Сколько раз вы незаконно переходили границу?

— Года два назад, помните, я привез вам письмо, — баргут кивнул в сторону хамбы.

— Никакого письма я от вас не получал, — отрезал настоятель.

— А кто мне на хадаге двадцать тугриков поднес за это? Деньги немалые! — И снова, обратив лицо к следователю, баргут продолжал: — Потом я принес хамбе ответное письмо от японского разведуправления, к которому хамба обращался с просьбой прислать руководство к действию и оказать военную помощь. Хамба-лама должен прекрасно помнить. Этому человеку я трижды привозил письма от японцев, доставлял его ответные послания соответствующим лицам. Пусть подтвердит Дамдин-Очир.

— Кто дал вам титул халхасского хана? — Следователь не мог сдержать улыбки.

— Святой Банчин-богд пожаловал меня ханом…

— И что же вы изволили делать как хан?

— Я ничего особенного не сделал…

— Ну, хорошо. Приведите следующего!

Осунувшегося и сильно заросшего бородой китайца Буянта арестованные узнали не сразу. Китаец не сел на предложенный ему стул, а продолжал стоять.

— Кого из присутствующих знаете?

— Хай, всех знаю! Это же главные зачинщики: лама-перерожденец Довчин из монастыря Святого Лузана, рядом с ним хамба-лама Содов, а это — халхасский хан Дамдин-Очир, посаженный на трон в Баргутской кумирне. Много лет они не останавливаясь ни перед чем, делали все, чтобы свергнуть новую власть и вернуть старые порядки. Они готовы были подчинить свою страну японцам… Я человек конченый и не боюсь говорить правду.

Ламы сидели молча, ерзая на стульях.

— Эти благообразные святоши замутили мозги таким недотепам, как я, ввергли нас в тяжкие грехи, — со злостью выкрикивал баргут.

— Ты, грязный убийца! Замолчи, — визжал халхасский хан.

— Нет, это ты и есть убийца. По твоему приказу я обагрил руки кровью безвинного человека, но я приму кару господню…

— Прекратить пререкания! По-моему, здесь еще кое-кого не хватает.

В сопровождении вооруженной охраны в кабинет привели Шушму, Пунцага, темнолицего монашка, телохранителя Дамдин-Очира и кургузого Дамирана.

— Кажется, теперь общество в полном сборе? Отчего же бывшие друзья расселись по разным углам? По-моему, ваши запирательства теперь бессмысленны. Да, ведь еще не хватает одного человека! — И следователь, оправив китель, нажал кнопку и вышел из-за стола.

На пороге появился всеми почитавшийся великий посланник Страны восходящего солнца. Арестованные, привстав с мест, разинули рты. У одних задрожали колени, у других выступил от страха холодный липкий пот. Третьи истово читали заклинания и молитвы. Балдан, вернее — капитан Пурэвжав, при всех знаках отличия прошел между арестованными и сел за стол рядом со следователем.

— Почтенный перерожденец, — Пурэвжав нахмурил брови, — не пора ли нам закончить эту игру? Затаивший зло да иссохнет!

Побледневший как смерть, хубилган вздрогнул от знакомого, а теперь такого страшного голоса, боясь взглянуть в улыбающееся лицо капитана. Шепча проклятия, он закрыл лицо обеими руками и опустил голову на колени.

Двадцатилетний путь развития социалистического государства на острове Свободы отмечен величественными свершениями. Коренная ломка устаревших социально-экономических структур, глубочайшие преобразования в жизни народа, всеобщий творческий подъем, охвативший страну, не могли не коснуться и литературы. Призванная служить делу воспитания нового человека в духе революционной идеологии, сознательно отдавшая себя решению этой благородной задачи, она переживает сегодня сложный период достижений и поисков. Осмысливая новые жизненные явления, кубинские писатели трактуют и новые темы в своих произведениях, а главное — проявляют совершенно иной подход к жизненному материалу. Возникают новые таланты и, что, пожалуй, интереснее, новые жанры.

Один из них — детективная повесть.

До победы революции многочисленные любители этого популярного жанра на Кубе питались в основном низкопробным чтивом западноевропейских и североамериканских авторов, чья продукция обильно ввозилась в страну. Героями тех книг были «сверхдетективы»-одиночки или разведчики-супермены, единолично разрушающие все планы врага.

Кубинские литераторы, ныне работающие в жанре детектива, ставят перед собой совершенно иные задачи. Власть, установленную народом, охраняет сам народ. И сам народ борется за то, чтобы революционный процесс стал необратимым. Именно эта, идея и находит свое отражение в творчестве писателей острова Свободы.