Инна Балтийская - Маска красной смерти

«Самая страшная передача современности» — под угрожающую музыку утробно пробурчал телевизор. — «Криминальное дно»

Я с размаху бросилась на диван и впилась взглядом в экран. Но вместо обычного фона передачи — забора, обтянутого колючей проволокой — по телевизору гнали рекламу шампуня против перхоти. Встав, я прошла на кухню и дрожащими руками налила из чайника в чашку воды. Хотела бросить туда пакетик чаю, но спохватилась — вода была безнадежно холодной, и заварить в ней чай все равно бы не получилось.

Надо включить электрочайник, надо бы сделать себе хотя бы бутербродик, я же ничего не ела с самого утра… Все эти мысли промелькнули в голове, но к действиям не подтолкнули. Я боялась, что шипенье вскипающего чайника заглушит звук телевизора, и я не узнаю, когда начнет выступать Милочка.

Ага, вот она, знакомая музыка! Я пулей метнулась в комнату, и успела к первым кадрам передачи, но, увы, там говорилось о людоеде, которого недавно поймали в городе. Совершенно опустившийся, тяжелобольной человек жил на улице, на помойке до тех пор, пока в одном из мусорных контейнерах не обнаружили человеческие кости. Оказалось, он успел убить и съесть трех товарищей по несчастью, прежде чем его поймали.

Борясь с тошнотой, я слушала ведущего, стараясь не смотреть на экран. Надо вытерпеть всю эту гнусь, я не могу пропустить выступление Милочки. Но после кошмарного сюжета снова началась реклама. Словом, к моменту, когда разговор зашел про убийство врача из инфекционной больницы, я была на грани истерики.

Как ни странно, разговор об убийстве телевизионщики начали с пожара в больнице.

— Представьте эту картину! — загробным голосом вещал ведущий. — Глубокая ночь. Темноту разрезают лишь высокие языки пламени. Больница горит, пациенты и врачи в панике мечутся по двору…

За спиной ведущего на темной фоне гремели взрывы, огненная стена колыхалась из стороны в сторону, словно живая. Похоже, заставка к передаче была взята из какого-то фильма про Апокалипсис. Я с презрением хмыкнула. Если бы пожар был такой силы, от деревянного корпуса не осталось бы и обгоревших головешек. Да и несчастные больные, измученный высокой температурой, вряд ли были способны в панике носиться по двору. Они с большим трудом доползли до площадки.

— И вот, в перепуганной толпе появляется незнакомка… — барабанный бой, и на месте ведущего появляется высокий человек в белом халате, с закрытым марлевой повязкой лицом. Видимо, человек изображал доктора. Интересно, повязку он нацепил, чтобы защититься от заразы или от огня?

К доктору подошла высокая девушка в коротеньком белом халате. На ее голове красовалась кокетливая белая шапочка, а лицо тоже было скрыто марлевой повязкой, больше напоминавшей хиджаб. Девушка покачнулась, словно падая в обморок, и крепко уцепилась за доктора, словно утопающий за соломинку.

— В этот момент у врача пропал очень важный препарат. — торжествующе заключил ведущий, вновь возникая на экране вместо исчезнувшей парочки в белых халатах. — И он начал проводить свое расследование. Оно закончилось печально.

Огненно-красный фон исчез с экрана. Теперь на нем появился больничный двор с хорошо знакомой мне каменной плиткой. Перед деревянным корпусом отделения в коротком накрахмаленном халатике и при полной боевой раскраске стояла Милочка. Похоже, сейчас трансляция велась в прямом эфире.

— Да, я прекрасно помню лицо девушки, укравшей препарат. — радостно говорила она в камеру. — Конечно, я обязательно узнала бы ее, если бы увидела.

Интересно, как она могла запомнить лицо, которого не было видно из-за марлевой повязки, с досадой подумала я. Если уж решили озвучить милочкину версию, не надо было устраивать маскарад. Режиссеры этой передачи просто редкие дураки. Но на самом-то деле никакой шапочки и повязки на похитительнице не было. И она вполне может поверить, что медсестра ее хорошо разглядела и запомнила…

Тем временем Милочка продолжала свой рассказ. Теперь она перешла непосредственно к убийству Спиридонова.

— Уже когда Золотухин выскочил из здания и, как безумный, куда-то побежал, не разбирая дороги, я заподозрила неладно. — похоже, текст был написан заранее режиссером, а Милочка просто вызубрила его наизусть. Она говорила красивыми витиеватыми фразами, но слегка запиналась и иногда задумывалась, словно припоминая позабытую строчку.

— Меня он просто не заметил. — бойко продолжала она. — Я стояла, словно… словно оглушенная, и лишь когда он снова пронесся мимо меня, оч…очнулась, и бросилась за ним.

Она с облегчением вздохнула, затем приосанилась и гордо поглядела в камеру. Я выругалась про себя — она же не умеет связно говорить, она даже текст заучить не в состоянии, ну надо же было выпустить ее в прямой эфир! Впрочем, о чем это я? Мне надо думать не о промахах в создании передачи. Эта гадина на весь город обозвала Митяя убийцей. Сколько народу теперь поверит в то, что он с помощью сообщницы обокрал доверчивого доктора, а потом хладнокровно пристрелил его, опасаясь разоблачения?

— Когда я вошла, он стоял на коленях и подбирал с пола красную коробку и пистолет, пытаясь запихнуть их в свой карман. — доносилось с экрана, и я сжала кулаки так, что ногти прорвали тонкую кожу ладоней. — Увидев меня, снова бросил их на пол, и поднялся. Не знаю, что бы он… со мной сделал, но я закричала и бросилась бежать.

На экране вновь возникла огненная заставка. Она постепенно темнела, словно заволакиваясь туманом, из этого тумана показалась крупная мужская рука, державшая большую красную коробку, раза в два больше украденной. Интересно, как такую коробку удалось бы засунуть в карман халата? Но вряд ли зрители станут задаваться этими вопросами. Им сказали четко и недвусмысленно: Золотухин — кровавый убийца, которого поймали на месте преступления.

Из моих ладоней показалась кровь, одна капля упала на светло-серую обивку дивана. Я с трудом разжала ладони. Нет, нельзя мне паниковать. Я найду настоящего преступника, и заставлю Милочку ответить за свои слова. Да, и эта передача тоже заплатит за клевету.

Но… Если Милочку сейчас слушает похитительница, уже убившая с перепугу двух человек — Тамару и Спиридонова — то за жизнь медсестры я не дала бы и медной полушки.

Сюжет про больницу закончился. Как ни странно, но про меня Милочка даже не упомянула. Не то сама не рискнула, не то телевизионщики не стали начинаться. Я все же на свободе, и могу немедленно подать на них в суд. На экране начался новый сюжет, я выключила телевизор и сжалась на диване, дрожа от нервного возбуждения. Злость на Милочку вовсю боролась во мне со страхом за ее жизнь. В итоге страх победил, и я позвонила Стройкину: