Варвара Клюева - Загадка [СИ]

Стеснительная Инка вдруг порывисто обняла жениха и уткнулась носом ему в шею. Отец покашлял, но, не найдя подходящих слов, беспомощно посмотрел на супругу.

— Да-а… Досталось вашей семье, — сочувственно пробормотала мать.

Галка, подавая пример остальным, устремилась к своему стулу.

— Конечно, досталось, — буркнула она, усаживаясь. — Носить в себе страшные тайны вредно для здоровья. Коля, вы никогда не пытались поговорить с родными начистоту?

— Я хотел, — тихо сказал тот, — но не решился.

— Тогда у нас просто нет выхода, — заявила Галка. — Мы должны разгадать эту загадку. Колитесь, Коля: кого вы подслушали и что в точности они говорили?

— Родителей, — помедлив, признался Коля. — Я вышел ночью попить водички. Свет зажигать не стал: напротив кухни горел фонарь, и так всё было видно. А они стояли на балконе, курили… Я хотел выглянуть к ним, что-то сказать, но тут заговорила мама: «Ты понимаешь, какую цену нам придётся заплатить? Я не про деньги: Вася сам не упомянул в экспертном заключении про отмытую ножку этой чёртовой табуретки — из доброго ко мне отношения. Но, если мы промолчим, нам придётся до конца дней жить с сознанием того, что один из нас — убийца. Включая меня, тебя и Кольку. Ты готов?» Папин ответ, да и весь остальной диалог я в точности не воспроизведу. Только общий смысл. Папа пытался убедить маму, что как раз мы трое вне подозрений. Мама ушла на работу рано и до вечера не возвращалась…

— Минуточку! — перебила его Галка. — Кто и в какое время обнаружил тело?

— Я. В начале пятого, может быть, в полшестого. Лекции у нас в тот день заканчивались в полчетвёртого, значит, в четыре с копейками я был дома. Не помню только, сразу я пошёл к этому… или вначале перекусил.

— Как вы могли вначале перекусить, если труп лежал на кухне?

— У нас же было две кухни. Сначала мы поселили старую сво… милого дедушку в большой квартире: мне пришлось освободить ему комнату и переехать в квартиру к маме с папой. Но этот скунс шнырял по дому, подслушивал, лез ко всем, портил воздух… В общем, его решили изолировать. Как раз за пару дней до «несчастного случая». Мы ещё не все вещи перетащили, помимо прочего в той квартире осталась моя чертёжная доска, за которой я и пошёл.

— Кто-нибудь ещё в это время был дома? — спросил Борис, перехватывая у жены инициативу.

— Нет. Но позже выяснилось, что, кроме мамы, папы и меня, в этот день домой забегали все. Папа ушёл в одиннадцать. Где-то в полдвенадцатого на пять минут заскочил дядя Гоша — забыл нужный договор. В начале первого пришла тётя Ира. Она работала участковым врачом, в двенадцать закончила приём, а по вызовам должна была отправиться в час и зашла пообедать. И Димка с Маринкой заходили — за лыжами. Димка — где-то без двадцати два, он тоже решил поесть дома. А Маринка обедала в школе и прибежала в начале третьего, ближе к концу большой перемены.

— А время наступления смерти установили? — подключился заинтересовавшийся отец.

— В том-то и дело, что нет! Его устанавливают по степени переваренности пищи. А Иудушка был поклонником клистиров и лечебного голодания. Не ел вообще ничего один день в неделю и одну неделю в месяц. Тётя Ира предупреждала его, что в таком возрасте это опасно, что голодать вообще можно только под наблюдением врача, в клинике, а он в ответ только хихикал и говорил про врачей гадости. На той неделе у него как раз была голодовка. Когда я его нашёл, у меня и мысли не мелькнуло, что с его смертью что-то нечисто. Подумал: понятное дело, с голодухи потерял сознание, вот и долбанулся. Минздрав предупреждал… Короче, никаких остатков пищи в нём не нашли. Помню, дядя Гоша ещё беспокоился, не обвинят ли нас в том, что мы заморили дедка голодом. А тётя Ира сказала, что для жертвы истощения у него чересчур много жировых отложений.

— Коль, но время смерти определяют не только по остаткам пищи, — подала голос Инка. — По-моему, главную роль играет температура и степень окоченения тела.

— Ну да, верно. Только и то, и другое зависит от температуры среды. На улице в тот день стоял мороз, а на кухне была открыта форточка. Когда открыта — неизвестно. Поэтому интервал, в который могла наступить смерть, размазался на несколько часов. От одиннадцати до трёх. Это мама и объяснила отцу — там, на балконе, когда он пытался её убедить, что нас троих можно исключить. Папа мог укокошить дедушку перед уходом, я — когда пришёл, если удрал с половины последней лекции. А мама могла забежать домой в любое время, поскольку она сама себе начальник, и на работе её никто не караулит.

— Ну, уж вас-то и маму мы точно можем исключить! — Махнув рукой на деликатность, ринулась в бой будущая тёща. — Если бы убила ваша мама, она бы промолчала про приятеля-эксперта. А вы не стали бы морочить нам голову теперь.

Вот так в игру включилось всё семейство. Наперебой задавая вопросы, они выудили у Николая следующую информацию.

Ненавидели пакостника-деда все. К тому времени, как его выселили в отдельную квартиру, в доме по его милости чуть ли не каждый день полыхали скандалы.

Дядя Гоша всегда комплексовал из-за того, что красавица-жена была на полголовы его выше, и отчаянно ревновал её ко всем рослым знакомым. Но, стесняясь и того, и другого, держал себя в руках. К тому же тётя Ира, для которой чувства супруга не были секретом, умела остудить его ревность. То посмеётся над каким-нибудь каланчой, у которого весь ум ушёл в рост, то ввернёт что-нибудь о гениях, которые в большинстве своём невысоки ростом, то восхитится темпераментом маленьких мужчин. Словом, общими усилиями в их семье царил мир. До тех пор, пока в игру не вступил дедушка, который очень быстро нащупал у мужа внучки слабое место и начал по этому месту лупить. Посетил поликлинику, где работала внучка, выведал, что тамошний главврач высокого роста, и начал отпускать сомнительные шуточки и делать грязные намёки. Через пару недель такой обработки темпераментный дядя Гоша, взревев, как раненый зверь, потребовал, чтобы жена немедленно уволилась с работы. Тётя Ира — дама спокойная, с хорошим чувством юмора — сделала всё возможное, чтобы утихомирить мужа, но уступать абсурдному требованию не собиралась. А другие меры на подзуживаемого дядю Гошу не действовали.

В отношениях родителей Коли — Сергея и Оксаны — было своё тонкое место. Мать, химик по образованию, открыла частную лабораторию, которая не только самоокупалась, но и приносила доход. Не миллионы долларов, конечно, но зарабатывала Оксана существенно больше мужа, который был редактором городской газеты. Воспитанный в убеждении, что семью должен обеспечивать мужчина, Колин отец чувствовал себя уязвлённым и несколько раз ввязывался в какие-то проекты, которые, по идее, должны были обогатить участников. Но ему не везло. Пришлось смириться с существующим положением вещей, хотя радости, понятное дело, оно Сергею не доставляло. И когда шутник-дедушка стал регулярно прохаживаться на тему того, как ловко внучек устроился в жизни, давно подавляемое раздражение Сергея полезло наружу. Он начал срываться на близких, в первую очередь — на жену. Оксана понимала причину этих вспышек и сочувствовала мужу, но её терпение было небеспредельно, и ссоры между супругами вспыхивали всё чаще.