Варвара Клюева - Первое дело Василисы Потаповой [СИ]

Минут через сорок Радмила вернулась в комнату и увидела лежащего на полу мужа с ножом в груди. Но не испугалась: ей даже в голову не пришло, что эта страшная картина — правда. Конечно же, Серега ее разыгрывает! Сначала она сказала, что его поза совершенно неубедительна и зачет по этюдам ему не светит. Потом попросила его не валять дурака. Потом рассердилась и ткнула его в бок мыском домашней туфельки. Потом нагнулась, схватилась за нож и, удивившись, что он так тяжело поддается, дернула на себя. И с ужасом поняла, что нож не бутафорский. Больше про вечер пятницы она ничего не помнила.

Вопрос о врагах и недоброжелателях вызвал у нее ступор. Лидии потребовалось не меньше получаса, чтобы получить ответ, и тот отрицательный. Если среди своих знакомых Радмила еще смогла назвать кое-кого, кто питал к ней не только добрые чувства (вечно недовольная ею мать, подруга-завистница Лунькова, соученица Катя Латышева, у которой Радка «увела» роль Оливии), то у Сереги недоброжелателей не было и быть не могло. Он никогда ни с кем не ссорился и никому ни в чем не мог отказать. Его доброта и снисходительность не знали границ. Он страшно переживал, если по неведению причинял кому-то неудобства, и не жалел ресурсов, чтобы возместить нанесенный ущерб. Даже Марина Захаровна, дама сверхтребовательная и придирчивая, находила у зятя только один недостаток — мягкотелость.

Работал Сергей в отделе маркетинговых исследований, занимался статистической обработкой данных, собранных маркетологами-интервьюерами. Характер его обязанностей не предполагал тесных контактов, а следовательно, и конфликтов с коллегами. Непосредственно ему подчинялись две девахи, которым полагалось вводить данные в компьютер, но одна из них была поглощена устройством личной жизни, другая растила болезненного сынишку, посему львиную долю их работы Серега делал сам. И такое положение вещей полностью его устраивало, ибо работать он любил, а требовать и руководить — нет.

Кстати, по этой причине начальником отдела стал Валерий, хотя мозги у Сергея варили лучше, а в компанию они пришли вместе. Радмилу в свое время здорово задевала такая несправедливость, пока Серега не признался ей, что сначала должность начальника предложили ему, но он отказался, поняв, каким стрессом могут обернуться для него обязанности руководителя. А Валера в качестве начальника его более чем устраивал.

В отличие от Радки и Лушки, они дружили по-настоящему. Не конкурировали, не мерялись способностями и достижениями, а питали друг к другу искреннюю теплую привязанность. Возможно, потому, что у каждого с детства была своя роль в этом тандеме. Серега — теоретик, Валера — практик. Серега «генерил» идеи, Валера придумывал, как их воплотить. Серега прокладывал маршруты на карте, Валера добывал снаряжение, набирал команду и возглавлял экспедицию. Серега решал за двоих трудные задачки, Валера таскал друга на занятия в волейбольную секцию и айкидо. Серега без связей и репетиторов пробил обоим дорогу в престижный московский вуз, Валера организовал их общежитский быт и находил себе и другу возможности подзаработать.

Даже в своем «затуманенном» состоянии Радка без колебаний отвергла мысль, что Валерий тайно в нее влюблен. В чем-чем, а в своей способности улавливать отношение к себе других людей она не сомневалась, как бы старательно эти люди ни скрывали свои чувства. Валера относился к ней, словно умная свекровь: в душе не слишком радовался, что Сереге досталась такая взбалмошная жена, но по мере сил настраивал себя на позитив — ради душевного спокойствия друга.

Предположение, что Валерий мог желать Сереге смерти, Радмила назвала бредом. А потом, «повисев» немного, добавила, что и просто физически он не мог оказаться у них дома в одиннадцатом часу. По словам Сереги, Валера сразу после работы повез в пансионат двух «безлошадных» дам и одного автовладельца, который «на гулянки» предпочитает ездить в качестве пассажира. Даже без учета пробок дорога от их конторы до пансионата занимает не меньше часа, а от пансионата до дома Куликовых — и того больше. Собрание же по случаю юбилея закончилось около девяти.

Кошмарных снов Радка не видела, зато помнила появившееся у нее две-три недели назад стойкое неприятное ощущение, будто за ней кто-то наблюдает. Она даже пожаловалась Сереге. Тот сначала встревожился, хотел походить за ней следом сам или нанять детектива, но, узнав, что это ощущение появляется у Радки не только на людях, но и дома, в закрытой квартире при занавешенных окнах, решил, что она просто переутомилась, и пообещал сразу после сессии отправить в отпуск к морю.

На вопрос, не возникало ли у нее в последнее время неуютного чувства при общении с кем-либо, Радка, надолго задумавшись, ответила, что такое чувство часто возникает у нее в обществе людей определенного типа. Она затрудняется дать этому типу название, но я, наверное, пойму, о чем идет речь, если вспомню нашу «англичанку» Ираиду Давидовну и ее манеру сначала подкупить, обаять, расхвалить, а потом от души «приложить» расслабившуюся жертву. Той же чертой характера обладает Радкина преподавательница по танцу Салькова. Последним знакомством такого рода стал некий Энтони Вульф, американец и новый приятель Луньковой.

Дней десять назад в «Променаде», где они встречались с Луньковой, Радка обнаружила, что ее пожирает глазами парень с внешностью латиноамериканской кинозвезды. Когда Лушка ненадолго отлучилась, парень подсел за их столик и попытался с Радкой заговорить, но, поскольку говорил он только по-английски, беседы не получилось. А потом вернулась Лунькова и, как водится, потащила одеяло на себя. Радку неприятно поразило, насколько легко этот красавчик перестроился. Ведь до этого целый час пялился исключительно на Радмилу, Лушку даже не замечал. А тут моментально и начисто утратил прежний интерес. Конечно, напрашивается объяснение, что интерес был сиюминутным и испарился, как только столкнулся с коммуникационными трудностями, но, судя по характерной реакции Радкиного организма — поташниванию и ознобу, обычно сопутствующим чувству «наведенной» неловкости, — парень вполне сознательно хотел унизить Радмилу. Она понятия не имеет почему. Может быть, это его способ развлечься, а может, ее внешность напомнила красавчику какую-нибудь девушку, которая обошлась с ним не лучшим образом.

На вопрос, не изменилось ли за последние пару месяцев поведение Сергея, не случалось ли у них чего-нибудь необычного, из ряда вон выходящего или непонятного, Радка довольно уверенно ответила «нет». Жизнь шла своим чередом. Серега вел себя как всегда — не жаловался, не отдалялся, не впадал в мрачную задумчивость или в непонятное оживление. Работал, делился с Радкой своими маленькими новостями и планами, выслушивал ее рассказы о школе и театре, выводил «в свет». Она училась, тусовалась с коллегами и старыми знакомыми, развлекалась в компании с мужем, изредка навещала мать. Никаких выдающихся или таинственных событий, никаких потрясающих известий и открытий. Единственное отклонение от нормы — то самое неприятное ощущение, что за ней наблюдают, но фактов, которые оправдывали бы это ощущение, она привести не могла. Озираясь в беспокойстве по сторонам, она ни разу не увидела знакомого или примелькавшегося лица, не заметила, чтобы за ней кто-нибудь следовал или хотя бы пристально ее разглядывал. Не говоря уже о тех случаях, когда приступы паранойи накатывали на нее дома, где наблюдать за ней никто не мог в принципе. Кстати, после того как Радка рассказала о приступах Сергею, а тот пообещал свозить ее к морю, они прекратились, что подтверждает Серегину версию об их чисто нервной природе.