Антон Леонтьев - Алхимия иллюзий

Которого родной отец, позднее ею же и убитый, упек в дурку, где она познакомилась с психопатом-маньяком Титовым.

— Что же, жаль, но я принимаю ваше решение. Думаю, что вы сделали правильный выбор, потому что рано или поздно мы бы с вами сошлись в схватке, и… — Она по-доброму улыбнулась. — И я еще не знаю, кто вышел бы из этой схватки победителем! Потому что Витя прав — есть в вас что-то…

— Был прав, — поправила ее Вика, поднимаясь. — Если не убьете, то… То мне можно уйти? Вы сына мне вернете?

Виктория Евгеньевна, подавая мобильный Виталика, сказала:

— Верну-верну. И это тоже захватите, а то тут по-прежнему редкостная пошлятина приходит. И это — ваш лучший друг!

— Нареченный брат. Просто я закрываю глаза на его слабости, как и он на мои, — ответила Вика, запихивая телефон в карман. — В этом и весь секрет. Вы меня отведете к Павлику?

— Да-да, — сказала хозяйка замка тьмы. — Он тут, в особняке, и без меня туда вы не попадете. Кстати, няня уже ретировалась. Вам сказать, куда она направила стопы?

Вика понимала, что была готова оторвать голову Марине Ильиничне, сдавшей ее с потрохами.

И не только была …

— Нет, — твердо сказала она. — Потому как вероятность того, что эта особа будет и впредь работать с детьми, исключена, мне ее будущее неинтересно!

Виктория Евгеньевна, выходя с ней из салона и по черному коридору направляясь к лифту, заметила не без восхищения:

— Вы удивительная особа, Вика! Я бы нашла эту няню и… Ладно, что именно я бы с ней сделала, сказать не могу, однако в итоге она бы… умерла. После всего того, что она причинила мне и моей семье!

— Не забывайте, я — это не вы, — сказала Вика и шагнула вслед за хозяйкой замка тьмы в зев лифта.

— Мамочка, а папа знает, что мы были в гостях в замке? — произнес заговорщическим шепотом Павлик, когда Вика, крепко держа его за руку, перешагнула порог своей московской квартиры. К груди сын прижимал свою крысу, точнее, крыса Витольда — подарок Титова.

По пути домой (их доставили на лимузине Виктории Евгеньевны прямо к высотке) Вика даже подержала крыса в руках — зверек был премилый и ужасно любопытный.

Как и ее сын.

И какая разница, кто его подарил Павлику — он прикипел к крысу- алюбиносу всей душой, и лишать ребенка любимца только потому, что его прислал плохой человек, было не только глупо, но и подлинное самодурство.

И типичное поведение классического манипулятора.

Поэтому отныне у нее было четыре любимых мужчины: муж, сын, друг — и крыс.

Ну, до той поры, пока крыс, самый недолго живущий из них, не покинет ее дом. Но об этом Вика решила не думать — кто знает, как все обернется!

В любом случае она знала: Виктория Евгеньевна не будет мстить, не будет уничтожать их всех скопом или поодиночке, хотя могла сделать это мановением своего мизинца, правого мизинца тьмы , и оставит их в покое.

Раз и навсегда.

Причина была проста: у каждой из них была своя жизнь — и свои интересы.

— Где вы были? — метнулся к ним навстречу всклокоченный, небритый, трясущийся, красноглазый Саша. — Вика, черт побери, где вы были? Я не могу до тебя дозвониться…

Вика вспомнила, что свой полученный в замке тьмы телефон она забыла включить. А муж беспокоился, звонил…

Саша же, входя в раж, прижал к себе сына и закричал:

— Мне все это надоело, Вика! Я не могу допустить, чтобы ребенок…

В холл вошел Виталик, которому Вика позвонила по пути домой, на его другой мобильный, сообщила, что все в порядке, и попросила приехать к себе.

Он примчался как ракета — даже частично еще в гриме, хотя и без ножниц в глазу. Новый прикид дяди Виталика Павлик счел реально крутым.

Виталик, которому Вика до того, как подняться наверх, в двух словах все рассказала, выступив вперед, подошел к Саше и, взяв его под локоток, произнес:

— Давай поговорим с тобой как мужчина с мужчиной…

— Хоть ты не лезь-то в наши семейные дела! Какой ты мужчина?..

Виталик, сильно дернув его за локоть, сказал:

— Такой, какой есть. Во всяком случае, я не ору на жену, только что спасшую твою симпатичную задницу, как истеричная базарная бабища, не пугаю собственного ребенка и не оскорбляю без причины лучшего друга своей прелестной жены. Да ты ей жизнью своей обязан, ты это понимаешь, драгоценный мой мачо Сашулечка?

Полчаса спустя все радикально поменялось — Саша, еле сдерживая рыдания, уткнулся в живот сидевшей на диване Вике и прошептал:

— Господи, моя хорошая девочка… Ты можешь меня простить-то?

Перебирая слипшиеся волосы мужа, Вика поцеловала его в макушку и сказала:

— Прощать нечего. Кстати, тебе надо вымыть голову.

Саша заплакал, а Вика не мешала ему: она знала, что ему надо переварить услышанное от Виталика и понять, что…

Что они спасены.

— Мамочка, почему папочка плачет? — закричал, подбегая к ним, Павлик.

А Виталик, таща вслед за ним крыса Витольда, заявил:

— Потому что твой папочка — настоящий мужик , не то что дядя Виталик.

Вика захохотала, Саша, смеясь, давился слезами, а Павлик, прыгнув на диван и принявшись скакать на нем, держа в руках своего крыса, провозгласил:

— Мамочка, мы же твое день рождение еще не отмечали! Давайте устроим бал!

— Твой день рождения , золотце, — машинально исправила сына Вика, а потом, вскочив на диван и начав прыгать вместе с сыном, потянула за собой мужа, Виталик влез к ним и без приглашения.

Вика крикнула, смеясь:

— Устроить бал — это реально крутая мысль! Так мы и поступим!

Двенадцать месяцев спустя

— Ты думаешь, другие дети хорошо его примут? — шепнула Вика Саше, провожая глазами фигурку сына, направлявшегося вместе с другими детьми в здание школы, и одновременно нервно крутя на пальце платиновое кольцо с квадратным изумрудом, подарок Саши.

Ее любимое кольцо.

— Да он на швейцарском немецком за полгода научился болтать, как заправский швейцарец, — так же шепотом ответил Саша.

— А почему мы шепчем? — спросила Вика, и они оба рассмеялись.

Когда Саше предложили место банковского аналитика в одном из швейцарских финансово-кредитных учреждений, он намеревался отказаться, так как не желал покидать Москву и их новую квартиру — в той же высотке, в которой жил и Виталик.

В старой они больше жить не могли.

Вика убедила, что не стоит. Договор изначально был заключен на четыре года — и эти четыре года Вика намеревалась провести вместе со своими любимыми мужчинами (и даже мужественно перенесшим долгий карантин на таможне крысом Витольдом) подальше от…

От всего.

Она все еще просыпалась с криком после очередного ночного кошмара, хотя кошмары мучили ее не так часто. И Титов до сих пор мерещился ей то тут, то там, хотя она точно знала, что Виктор мертв.