Марина Серова - Иероглиф зла

Кузьмин поручил Эби с Аюми позаботиться о нашем пропитании, и девушки, взяв все необходимое, отошли в сторону, где должна была находиться кухня. Тем временем Ален разложил складной столик, на который следовало красиво установить сувенирных кукол «нингё», положить в определенном порядке веера и бумажные фонарики «тётин». Как объяснила по ходу дела Маргарита, сэнсэй положил самые дорогие вещи из Японии в свою палатку – они будут необходимы на мастер-классах и во время спектакля, а пока их лучше не выставлять на всеобщее обозрение.

– А то приделает кто-нибудь им ноги, и не найдешь вора! – сказала девушка. Я была с ней полностью согласна и искренне не понимала, зачем тащить в лес такие редкие дорогие вещи, как подаренные японцами кимоно или веера. Но у сэнсэя, похоже, на сей счет было иное мнение, раз он не поленился привезти с собой весь этот антураж.

Кузьмин поручил нам с Маргаритой развесить по «стенам» шатра свитки с японскими иероглифами и живописными произведениями суми-э, а сам заявил, что ему требуется на время отлучиться из лагеря.

– Все вопросы задавайте Алену, – велел Кузьмин. – У всех есть занятие? Поторопитесь, у нас не так много времени, сегодня «Японский квартал» должен уже начать свои мероприятия!

Я насторожилась. Так, сэнсэй собирается куда-то уйти, мне ни в коем случае нельзя терять его из виду! Маргарита тут же поняла меня и прошептала, что за Кузьминым нужно следить во что бы то ни стало. Я положила свитки на землю, а сама прокралась к близрастущим деревьям, чтобы сэнсэй не узнал, что я следую за ним.

Но Юрию Алексеевичу, похоже, не было дела до того, следит за ним кто или нет. По сторонам сэнсэй попросту не смотрел – он уверенно направлялся к главной сцене. Конечно, вряд ли кто решится напасть на него посреди бела дня, но лучше лишний раз перестраховаться.

Кузьмин подошел к колонкам и окликнул парня лет семнадцати, одетого в штаны защитного цвета и черную футболку с логотипом популярной рок-группы. У молодого человека были растрепанные волосы, выкрашенные в бледно-голубой цвет, а по всей левой руке извивался вытатуированный кельтский узор.

– Не подскажете, где можно найти Жанну Рубашкину? – спросил сэнсэй вежливо у чудаковатого молодого человека.

– Ой, недавно тут была, – растерялся тот. – Вроде она с поварами разговаривала, а сейчас, наверно, мастеров встречает…

Кузьмин не поленился подняться по лестнице, наверху которой размещалась большая площадка, уставленная столами с лавками. Видимо, это и была столовая для гостей фестиваля. Я не стала идти за ним, чтобы сэнсэй не увидел меня и не отослал обратно в лагерь с каким-нибудь поручением. Видимо, организатора фестиваля Кузьмин не нашел, так как через несколько минут торопливо спустился вниз и заспешил по направлению к берегу речной протоки.

Я тенью последовала за ним, стараясь держаться в отдалении, но в то же время не терять сэнсэя из виду. К моему счастью, он был целиком погружен в свои мысли – еще бы, столько забот, связанных с готовящимся мероприятием! – поэтому не заметил бы меня, даже если б я шла рядом. Кузьмин быстро миновал лесную чащу, через которую мы проходили, и вышел на песчаный берег. Однако Жанны там не было – отсутствовали и катера, переправлявшие народ. Внезапно у сэнсэя зазвонил мобильник, и Кузьмин быстро заговорил по-японски. Как я ни пыталась, разобрать слов не смогла – еще бы, мало того, сэнсэй находился от меня на приличном расстоянии, так еще говорил быстро на незнакомом языке! Увы, хоть я и обладаю поразительными способностями к изучению иностранных языков, овладеть за пару дней японским даже с моими талантами весьма трудно. Но по озабоченному виду сэнсэя я поняла, что возникли какие-то проблемы. А если разговаривал он по-японски, дело касалось студентов из Страны восходящего солнца. Может, возникли какие неполадки или японцы передумали ехать?..

Так и не узнав, что все-таки случилось, я отправилась за Кузьминым обратно. Он снова подошел к главной сцене, видимо надеясь, что за время его отсутствия Жанна появилась около столовой, однако ее по-прежнему не было. Сэнсэй поспешил в наш палаточный лагерь.

Тем временем, пока мы с Кузьминым гонялись по территории фестиваля, приготовления в «Японском квартале» шли полным ходом. Катя, Маргарита и Лена практически полностью украсили шатер свитками и бумажными фигурками, Ален, Александр и Дима таскали воду в бутылях, а Эби с Аюми колдовали над кастрюлями. Видимо, варили рис с каким-то хитрым японским гарниром – я сразу почувствовала пряный аромат готовящегося блюда. У меня засосало под ложечкой – несмотря на плотный завтрак, приготовленный тетушкой Милой, ведь со времени утренней трапезы прошло несколько часов. Я, конечно, человек во всех отношениях неприхотливый – если нужно, могу не спать и не есть толком сутками, порой довольствуюсь скудным бутербродом и напрочь забываю о существовании обеда или ужина, однако когда вокруг так благоухает едой, желудок все-таки дает о себе знать.

Проголодалась не только я – Катя с Леной, которые закончили обустраивать шатер, шуршали пакетиками с чипсами, Маргарита, усевшись на коврик, задумчиво жевала яблоко. Сэнсэй оглядел практически готовый к открытию фестиваля лагерь и удовлетворенно кивнул девушкам:

– Эрай, сэйто-тати! – что переводилось как «молодцы, ученицы». Кузьмин с любопытством оглядел кастрюли с готовящимся рисом, заметил, что овощи нарезаны очень красиво, и похвалил талантливых поварих. Потом всплеснул руками, как будто забыл о чем-то важном, и ринулся в сторону своей палатки. «Не человек, а прямо сгусток кипящей энергии», – подумала я про себя. Спустя несколько минут сэнсэй вылез из палатки, аккуратно держа в руках коробку, перевязанную красной ленточкой.

– Нам же нужно установить чайный домик! – воскликнул он. – Где Ален и Александр?

Кузьмин сунул коробку Маргарите, наказав не сводить с нее глаз, и помчался в сторону столовой. Мне ничего не оставалось, кроме как бежать за ним, то и дело прячась за кустарники, чтобы быть незамеченной. Сэнсэй, завидев несущих бутыли с водой учеников, жестом велел им поскорее идти в лагерь.

– Где красная палатка-шатер? – накинулся Кузьмин на Алена. – Почему ее не установили? Она же должна служить местом для чайной церемонии!

Ален, признав свою оплошность, поспешил к палатке-складу, привлек к установке «чайного домика» своих товарищей, и скоро ярко-красная шатровая палатка была установлена. Ее надлежало украсить свитками с изречениями японских поэтов, а для пущего антуража соорудить икебану из подручных материалов.

– Главное в композиции – это изящество и простота! – наставлял сэнсэй Маргариту и Катю, взявшихся помочь. – Найдите какую-нибудь красивую ветку и несколько полевых цветов. Рита-сан, где-то в общей палатке есть ваза, принесите сюда… Женя-сан, помогите прикрепить свитки, у вас это хорошо получается… Так, где коробка с чайными принадлежностями?..