Марина Серова - Иероглиф зла

– Да не его эта вещь, – покачала головой девушка. – У сэнсэя нет и не было такой маски, ее обычно никто не дарит и никто не покупает, потому что это считается дурным предзнаменованием! Это очень, очень плохой знак, на месте Юрия Алексеевича я сразу бы уехала с фестиваля…

Я приложила палец к губам, жестом показывая, что нужно говорить потише. Не хотелось, чтобы Маргарита сеяла вокруг панику – японские студенты и так в ужасе, не хватало, чтоб и Катя, Лена и Дима перепугались насмерть.

Я взглянула на сэнсэя. Тот успел поднять маску и, по-видимому, справился с первоначальным замешательством. Даже нашел в себе силы улыбнуться и произнес спокойным голосом:

– Вы уже догадались, что это за маска, – кивнул он на изображение монстра. – Все знают, что богиня Идзанами считается богиней смерти. Но не всегда было так. Вообще, Идзанаги, бог жизни и творения, и его жена Идзанами были первыми богами японского пантеона. Они жили на небесах и сотворили землю – остров Оногоро. Идзанами и Идзанаги спустились на остров и там поженились, а от них были рождены остальные острова Японского архипелага и другие боги. Увы, рожденный бог огня Кагуцути покалечил Идзанами, и она спустилась в подземное царство Ёми. Супруг богини Идзанаги отправился за ней, однако царство мертвых сделало из некогда красивой Идзанами уродливого монстра, которого и изображает перепугавшая вас всех маска. Идзанаги отрекся от своей жены, потому та и превратилась в смерть, забирающую души людей…

– Сэнсэй, а откуда у вас маска Идзанами? – спросила я напрямую, едва только Кузьмин завершил свое повествование. – Вам ее подарили студенты из Японии?

– Нет, подобные подарки не дарят, – улыбнулся сэнсэй. – Скорее всего, кто-то из гостей фестиваля по ошибке приобрел ее для какого-нибудь праздника вроде Хеллоуина, а потом маска стала ему не нужна и он отнес ее в «Японский квартал». Мне часто достаются вещи, которые вроде как японские, но их обладатель, не зная, что с ними делать, отдает их для аудитории японского языка. Пожалуй, маска может пригодиться для какой-нибудь постановки, миф об Идзанаги и Идзанами мы еще не ставили…

Уж не знаю, кого сэнсэй хотел успокоить своими словами, но получилось у него это плохо. Я заметила, как Катя и Лена сели поближе к сцене, а японские студенты переговаривались друг с другом тихими, дрожащими от ужаса голосами. Кузьмин заговорил что-то по-японски, наверно, хотел их успокоить. Получилось у него это плохо, по виду Марико и Наоко можно было сказать, что девушки близки к истерике.

Сэнсэй убрал маску в сверток, от греха подальше, и объявил, что время сейчас позднее, пора расходиться по палаткам. Японские студентки что-то сказали взволнованными голосами, и Маргарита перевела, что они боятся уходить от освещенного места перед японским шатром. Кузьмин принялся что-то быстро говорить по-японски, наверно, уговаривал девушек пойти спать. После длительных увещеваний сэнсэю наконец-то удалось заставить учеников разойтись по своим палаткам, и он заявил, что тоже уходит на ночной отдых. Я сделала вид, что собираюсь идти вместе с Маргаритой, однако сама спать и не думала. Место, где стояла палатка Кузьмина, я запомнила, поэтому, дождавшись, пока сэнсэй пожелает всем доброй ночи и отправится спать, шепнула Маргарите, что сегодня я буду всю ночь следить за палаткой сэнсэя. Девушка молча кивнула и отправилась к своему месту временного жилья. Про себя я пожалела, что мы не разводили костер – тогда можно было бы сказать, что я греюсь возле огня, и мое ночное бодрствование ни у кого не вызвало бы вопросов. Теперь придется сослаться на бессонницу, если кто спросит, почему не иду спать. Хотя пока никто мне вопросов не задавал, вероятно, все ученики сэнсэя были потрясены неожиданным появлением маски смерти. Я задумалась. Кто-то подбросил ее Кузьмину, это очевидно. И сделать это могли в любой момент. Я же весь день гонялась за сэнсэем и не знала, что творится в лагере. Кто оставался в «Японском квартале»? В первую очередь Эби с Аюми – они варили рис. Ален руководил обустройством лагеря, Дима, Лена и Катя помогали ему. Маргарита вроде тоже не отлучалась, хотя кто ее знает. И… Александр. Замкнутый, неразговорчивый мужчина, который с самого начала вызывал у меня подозрения. Так, постойте… То-то он так нервничал перед лекцией сэнсэя! Наверно, думал, достанет ли Кузьмин маску Идзанами и не станет ли кто подозревать его! А что, кандидатура Александра на роль неведомого преступника сейчас казалась мне самой подходящей. Он каждый раз приходил на уроки японского языка, значит, мог каким-то образом подкладывать записки и угрозы. Весь день находился в лагере, а засунуть в сверток сэнсэя небольшую маску труда не составит. И сейчас он куда-то делся… Так, не мешало бы дойти до палатки сэнсэя, а то вдруг я пропущу что-нибудь важное…

Я тихо подкралась к зеленой маленькой палатке, где спал сэнсэй. Прислушавшись, я смогла различить чье-то дыхание – значит, Кузьмин мирно почивает сном праведника. Вроде он никого к себе не подселял, то есть раз слышу, как дышит, значит, все в порядке. Жалко, не помню, где поставил свою палатку Александр. Он, кажется, предложил заселить туда Диму… Парня не видно, наверно, пошел спать. А вот Александр куда-то отошел и так не возвращался. Что он там делает? Наверняка замышляет что-то недоброе. Самое ужасное, когда ждешь неприятностей, но каких – неизвестно. А мне казалось, что угроз на долю сэнсэя хватает, и преступник может перейти к более серьезным действиям. Если б можно было отлучиться от палатки Кузьмина, я бы прочесала все окрестности и выяснила бы, куда делся Александр. Но, увы, я привязана к сэнсэю и ничего не могу сделать, кроме как спрятаться возле палатки и внимательно наблюдать за происходящим…

С главной сцены по-прежнему доносилась музыка, но уже не такая энергичная и подвижная, как раньше. Скорее всего, сейчас танцуют какой-нибудь белый танец или медленный вальс, время показывало два ночи. Дискотека должна продлиться до четырех утра, для меня это неплохо – послушаю музыку, надеюсь, она не даст мне заснуть. Занятия йогой начинаются в восемь утра, итого мне останется просидеть еще четыре часа. В принципе, я могу не спать несколько суток подряд и при этом не чувствую себя уставшей. Скорее всего, мой организм закалился от жестких условий, которым я частенько себя подвергаю. Но одно дело не спать, когда следишь за убийцей или проводишь время в погоне – бешеный всплеск адреналина не даст даже глаза закрыть. И совсем другое, когда приходится долгое время сидеть на одном месте и прекрасно осознавать, что вокруг ничего не происходит. В такие моменты даже хочется, чтобы какой-нибудь злоумышленник обнаружил себя и можно было бы пуститься за ним в погоню. Или сцепиться в смертельной схватке…