Эдуард Маципуло - Подземные дворцы Кощея [Повести]

— Нет! — рявкнул я, не сдержавшись. — Полагаю, нужно исправить ошибки! Если их можно еще исправить…

— Хорошо… Я сейчас же… К Таджи Садыковичу… Как на духу… Двадцать лет жизни в Туркестане — и такой казус! И кто околпачил?..

«А ведь и на самом деле честный человек, — размышлял я, торопясь по темному пыльному переулку. — Должно быть, застрелится, когда исправит ошибки. Но, к несчастью, их уже не исправить, значит, будет жить долго».

…А «благородное» семейство уже всполошилось и рыскало по ночному городу. Я мог сто раз наткнуться на них, но это случилось в моем доме. Я подошел к кибитке и услышал чужие голоса. Пока я раздумывал, дверь с треском распахнулась. Я шлепнулся на живот и отполз за тандыр. Из распахнутых дверей вместе с желтым светом керосиновой семилинейки выплеснулись темные фигуры. Они гурьбой побежали к калитке. Кто-то споткнулся, гнусаво выругался. Ага, мой любимый ученик. Как же без него обойтись в таком гнусном деле?

Калитка хлопнула, шарканье подошв и топот уносились в ночь. Я с разбега высадил хлипкую дверь кибитки, запертую изнутри, и, уже падая, вцепился в перепуганного Хамидбая.

Он не сопротивлялся, когда я его связывал, он забыл о ноже, который висел у него на поясе под чекменем. Но когда пришел в себя, закричал:

— Вайдод! Помогите! Он здесь!

Я зажал ему рот, потом, нашарив, запихнул в рот какую-то тряпку. Дед подполз на четвереньках по рваным истоптанным циновкам, ткнулся мне в плечо головенкой, заплакал.

— Живой… Артык, внучек… Убегай в свою Сибирь! Убегай, пожалуйста!

— Они били вас, дедушка?

— По пяткам били, под ногтями ножом кололи. — Он протянул к моим глазам трясущиеся руки с изуродованными опухшими пальцами.

Я скрипнул зубами…

Хамидбай выпучил глаза, замычал. Я вытащил кляп у него изо рта, позволив ему говорить, и он невнятно зашепелявил:

— Я не бил! Это не я! Не колол! Скажите ему, Рахим-бобо! Я за дверью был! Это все Салимбай! Он колол! По пяткам бил!

— Да! — выстонал дед, вытирая рукавом слезы. — Это Салимбай… Какой злой оказался. Пусть аллах его накажет.

Я потрогал лезвие ножа. Хамидбай наточил его на славу, можно даже бриться. Хамидбай не сводил округлившихся глаз с тускло блестевшего лезвия.

— Что вы хотите делать, начальник?

— Ага, уже начальник. Скажи, куда они так торопились, твои родственники?

— Вас искать пошли… начальник… По всем домам ваших друзей пошли…

— А зачем я вдруг понадобился?

— Аксакалы хотят что-то вам сказать…

— Они знают, что я нашел хазу? Ну, эти сокровища Миргафура?

— Ой-бо… разве вы уже нашли?

— А ты как думал? Зря я из зиндана убежал?

— Правду сказал Салимбай, вам шайтан помогает… А где Махмудбай? Что вы с ним сделали? — Он вдруг сжался. — А… а где вы нашли? В каком месте?

Кто такой Махмудбай, я не знал. Спрашивать Хамидбая, какая связь между Махмудбаем и хазой, бесполезно. И я решил его огорошить.

— Ты меня проверяешь, Хамид? Ах ты шакал! А ну-ка отвечай, что это за девчонка, которую вы похоронили вместо Адолят?

Дед перестал стонать, услышав такое. А Хамидбай замотал головой. Замызганная тюбетейка свалилась на пол, и обнажился неряшливо выбритый череп.

— Вы ей переломали ноги, потом повесили. И парню переломали. Кто они?

— Я не знаю! Ничего не знаю, видит аллах! Спрашивайте аксакалов! Они все знают!

— И все умеют? Ну, ладно же. Пойду искать аксакалов, позову милицию, найти их будет нетрудно. Скажу им: показывайте, где спрятаны богатства Миргафура. Они в ответ: ни о каких богатствах не знаем, в глаза их не видели. Я им и выложу: как вам не совестно, а еще старые люди! Ведь Хамидбай все рассказал. И про Махмудбая, и про богатства Кичик-Миргафура.

— Я не рассказывал! — завопил Хамидбай, дергаясь и пытаясь разорвать путы.

Он хотел удариться лбом о стену, я успел его оттащить на середину комнаты.

— Ты мне рассказал, ты. Я пошутил насчет хазы, а ты и рассказал. Ведь рассказать можно даже без слов. А ты откровенно мне растолковал, со словами. Теперь растолкуй про всю историю с Адолят. Молчишь? Ну хорошо, отвечай на вопросы. Эта девчонка, которую вы похоронили, ваша родственница?

Хамидбай тяжело дышал, по его изможденному лицу стекали струйки пота.

— Чья-то жена? Верно, Хамидбай? Хотела убежать с любимым? Вы поймали, переломали ноги и убили. Так все было?

Многое в этом мире творилось по давно проложенным путям, это был мир, замкнутых! на проверенный опыт, и я — частица этого мира, сохранившая в себе его инстинкты. Вот почему я мог видеть то, что они пытаются скрыть, но это я понял много позже, а в то время я упивался своим ясновидением.

— Вы их убили, тело парня бросили на съедение шакалам. А девчонку уложили в саван, назвав ее Адолят. Потом шайтан шепнул на ухо Назимбаю: пусть врач поглядит на ее лицо. Он же честный, как младенец, к тому же никогда не видел до этого Адолят. Что еще? Договорились одинаково врать, чтобы меня посадили в зиндан. И думали, теперь хаза ваша, мол, никому не вырвать хурджуны из ваших рук. Но вы немного промахнулись. Слышишь, Хамидбай? Старуха обмыла ее тело, а ведь самоубийц не обмывают. И ничего вы тут поделать не могли, положено обмыть, и обмыли.

Хамидбай низко склонил голову, будто разглядывал блох на своих коленях. Широкие плечи его тряслись.

— Слюнтяй, — сказал я с презрением. — Понял, что богатство уплывает от вас, вот и раскис. Я вижу, все вы в своем семействе подобрались один к одному — жадные и трусливые шакалы… других вы убиваете в раннем возрасте, ломаете им ноги… Вы хотите быть уважаемыми, быть выше всех, богаче всех, но трудиться — не дай бог. На чужом горбу ехать всю жизнь — вот о чем вы мечтаете. Захребетники проклятые! Стерегите его, дедушка, чтоб не убежал, чтоб не разбил себе голову. Потом посадим его под стекло в музее, пусть люди приходят и смотрят: вот из таких появляются эмиры, ханы, разные там падишахи — кровопийцы трудового народа.

— Под стекло? — ужаснулся дед. — Живого?

«Сокровища умного — его знания, сокровища глупого — его богатства», — говорят в народе. Все правильно. Чем невежественней среда, тем больше в ней желающих разбогатеть, тем больше событий накручивается вокруг каждого гроша. Ну а если подвернулись хурджуны, набитые сокровищами? Ясное дело, тут не только одно благородное семейство сойдет с ума. В народе говорят: каждое время родит своих героев. Уже новое время наступило, а старое все еще не отрожалось, плодит всякую заразу. До каких пор?!

Итак, чтобы найти хазу, надо найти Махмудбая. Мой дед о нем не слышал, я — тоже. Казалось бы — тупик. Но если поразмышлять здраво — о, это кетменек, которым можно вскопать любое непаханое поле.

Значит, что же мы имеем на руках? Махмудбай — родственник Назимбая и Салима — в городе не проживает.