Берталан Маг - Записки следователя из Будапешта

Эта мысль настолько ужаснула Лаци, что он опрометью бросился к перилам и закричал, зовя мать:

— Мама! Мама, идите сюда!

На крики из ближайшей двери появился Иштван Гера, сосед Агнеш.

— Что кричишь на весь дом? Что случилось?

— Прошу вас, помогите мне открыть эту дверь. Там, кажется, кто-то лежит… — задыхаясь от волнения, выпалил Лаци.

Теперь они уже вдвоем навалились на непослушную дверь, и под тяжестью двух дюжих мужчин она все же отодвинулась еще на ладонь, так что Лаци смог проскользнуть внутрь. Он тотчас нащупал выключатель и зажег свет.

— Боже мой! Отец, это он!

Привалясь боком к входной двери, на полу прихожей неподвижно лежал дядюшка Татар с окровавленной головой. Лаци бросился на колени и прижал ухо к груди отца. Старое сердце едва слышно, но равномерно билось, привратник был жив. Он застонал, но глаза его оставались закрытыми.

— Побудьте тут, ради бога, я разыщу врача! — Лаци вскочил на ноги, но перед тем, как кинуться к выходу, распахнул дверь в комнату. Поперек широкой низкой кровати лежала лицом вниз Агнеш Сабо. Лаци окликнул ее, но девушка не изменила позы.

— Посмотрите, может она еще дышит? — крикнул он Иштвану Гера и бросился по лестнице.

Несколькими минутами спустя появился врач, а вслед за ним и участковый инспектор. На лестничной площадке к их приходу уже толпились десятка два жильцов.

Оказав раненому Татару первую помощь и сделав укол, врач приказал вызвать «скорую». Старика, так и не пришедшего в сознание, унесли на носилках санитары.

Осмотрев Агнеш Сабо, врач сумрачно покачал головой.

— Здесь моя помощь не нужна. Это по вашей части, товарищ. — Он кивнул участковому и поспешил к машине, ждавшей его внизу.

Через полчаса я выехал со своей группой на место происшествия. Участковый точно выполнил инструкцию: после ухода врача он не допустил в квартиру ни единого человека, сохранив все в первоначальном виде. Это было важно, техник-криминалист и фотограф тотчас приступили к выполнению своих обязанностей.

По мнению врача, осматривавшего привратника, у старика был проломлен череп, что вызвало сильное сотрясение мозга.

— По-видимому, удар нанесен вот этим предметом. — Он поднял с пола тяжелый медный пестик со следами крови.

Не спеша, шаг за шагом мы продвигались внутрь квартиры, внимательно осматривая каждую деталь. Козма тем временем ушел опрашивать соседей, Бордаш занялся тетушкой Татарне, женой потерпевшего.

— Старик пришел в сознание, когда его увозила «скорая»?

— К сожалению, нет.

— Будет жить?

— Думаю, да. Хотя рана опасная, он потерял много крови.

Внутренность комнаты выглядела, как после налета грабителей. Ящики вытащены и перевернуты, платье и белье в беспорядке разбросаны по полу, дверцы шкафа раскрыты настежь. Преступник что-то искал, это было для меня очевидно.

— Девушка была мертва задолго до моего прихода, — доложил врач. — Я не успел даже осмотреть ее толком. Лежала она в том же положении, что и сейчас.

— Причина смерти?

— Убийца задушил ее голыми руками. Это случилось несколько часов назад.

Возле кровати валялась записная книжка. Заметки, имена, номера телефонов. Один листок был вырван.

Несмотря на беспорядок, убранство комнаты говорило о том, что ее хозяйка отличалась чистоплотностью и аккуратностью, близкой к педантизму. Кружевные накидки ручной работы были сдернуты с подушек и валялись на полу. Остались нетронутыми две-три стопки белоснежного белья на полках, туфли в ящике для обуви, несколько платьев, два ряда книг на полке над столом. Я пробежал взглядом по корешкам: Золя, Толстой, Горький, венгерские классики, учебники по истории, политэкономии, философии, брошюры для занимающихся самообразованием. Стопка аккуратно, день за днем сложенных газет. Как видно, Агнеш Сабо много читала, интересовалась политикой, занималась самообразованием.

Врач закончил осмотр, вызванные мной еще ранее санитары увезли тело в морг. Козма и Бордаш продолжали опрос жильцов дома, а я поспешил в хирургическое отделение клиники, где находился сейчас дядюшка Татар.

— Жаль, но он пока все еще без сознания, — сказал мне хирург, оперировавший раненого. — Случай тяжелый, пришлось удалять осколки черепа, проникшие в мозг, больше часа лежал на столе. Сейчас спит, будить нельзя ни в коем случае.

— Есть надежда?

— Да, есть.

— Когда с ним можно будет говорить?

— Часов через шесть или семь он придет в себя. Полагаю, две-три минуты я смогу вам разрешить.

Я помчался обратно на улицу Барошш, в квартиру убитой.

Кто и за что мог убить Агнеш Сабо? Осмотр места происшествия ничего существенного по этому поводу не дал. Каких-либо ценностей или крупных денежных сумм на квартире обнаружено не было. Откуда могло взяться состояние у одинокой девушки-работницы? В сумочке Бордаш нашел всего шестнадцать форинтов с мелочью, а в кошельке записку, свидетельствующую о том, что Агнеш накануне получила заработную плату, которая стала добычей убийцы, так же как какие-нибудь колечки, сережки или иные мелкие украшения, если они были. Но даже в этом случае дело никак не походило на убийство с целью ограбления. Мотив преступления был мне неясен.

— А что если здесь замешана ревность? — высказал предположение кто-то из моих коллег, когда мы, как обычно после осмотра, присели обдумать и обсудить первые впечатления, собранные данные, а заодно и возможные версии.

— Едва ли, — возразил Козма. — Девушка интересовалась больше политикой, чем молодыми людьми.

Мне тоже показалось это более убедительным. О том, что Агнеш была серьезным человеком с определенными политическими взглядами, свидетельствовал хотя бы выбор книг, стоявших на полке. Среди прочего хлама на полу под кроватью мы обнаружили разорванные пополам личные бумаги, аттестат об окончании гимназии, пропуск на завод, метрику, членский билет коммунистической партии. В отличие от других документов партбилет был порван на мелкие клочки. Очевидно, убийца не скрывал своих антипатий и не боялся, что это может броситься в глаза следователю и даже навести на его след.

— Почему он не боялся? — Этот вопрос невольно оттеснил все остальные на задний план. — По глупости или по какой-то другой причине?

— Жена привратника рассказала кое-что интересное, — сказал Бордаш. — Оказывается, Агнеш Сабо приехала в Будапешт в конце 1941 года и поселилась у своей тетки, Белане Конц, которая жила в этой квартирке одна, кое-как перебиваясь на скудную вдовью пенсию. Ее муж, Бела Конц, был железнодорожным машинистом и погиб в катастрофе. Вдова не очень обрадовалась появлению племянницы, поскольку та приехала в столицу искать работу без благословения родителей, проживавших в Бестерцебанье. Руки Агнеш там домогался весьма солидный претендент, учитель местной гимназии, но девушка слышать не хотела о замужестве, собрала вещички и укатила в Пешт, мечтая о самостоятельной жизни. С течением времени тетка, поначалу осуждавшая Агнеш за легкомыслие, переменила свое мнение и даже помогла ей устроиться на электроламповый завод. Девушка была на редкость скромной и трудолюбивой, ее скоро признали и полюбили все товарищи по цеху, где она работала почти девять лет. После освобождения страны от фашистов она училась на различных курсах, окончила вечерний техникум и стала руководителем участка.