Берталан Маг - Записки следователя из Будапешта

— Какой процент вы должны уплатить господину Бенде с занятой вами суммы?

— Ни единого филлера! Он никогда не принял бы от меня ничего подобного. Иногда, правда, я посылаю ему из нашего сада корзину-другую фруктов, винограда, а осенью десяток литров доброго вина, но это чисто по-дружески. Вот и сейчас я собирался пригласить его к нам, не торчать же одному в Пеште в этакую жару!

— К сожалению, господин Алмаши, ваше приглашение опоздало.

— Но почему?

— Господина Бенде убили и ограбили в собственной квартире два дня назад.

В глазах старого друга появились слезы. В их искренности я не сомневался. Подавленный, старик молчал.

— Господин Алмаши, поймите меня. Три тысячи долга, которые вы вернули, мы приняли потому, что в квартире не оказалось ни гроша денег. Сын Бенде сейчас в Сирии, а за похороны нужно платить.

— Но, как мне известно, у Бенде было много денег! После смерти жены остались драгоценности, и немало. Дочь тоже присылала кое-что. А потом за свою дачу на Балатоне он получил без малого сто пятьдесят тысяч!

— Мы известили о его смерти обоих детей. И даже жену сына, которая сейчас в Пече.

— Бедняжки, им будет тяжело узнать о такой страшной смерти любимого отца. — По морщинистым щекам почтенного старика ручьем катились слезы. Попытка овладеть собой ему не удавалась.

— Когда назначены похороны? Я должен проводить его до могилы.

— Позвоните завтра, вам скажут. Скажите, господин Алмаши, вам известны другие знакомые Бенде по Балатону?

— Я знаю в лицо многих, кто проводил лето в Алманди по соседству с семейством Бенде, либо на собственных дачах, либо в качестве арендаторов. Но их фамилий и имен, извините, не помню… Годы, годы берут свое.

— Если вам все же придет на память какое-либо имя, сообщите нам, вот телефон. И еще — скажите, ваш друг не говорил вам, например, о том, что он выручил ссудой еще кого-нибудь из друзей или знакомых, кроме вас?

— Погодите-ка… Помнится, говорил. Да, да, он дал взаймы человеку по имени Тамаш десять тысяч. Этого Тамаша я видел и знаю, их семья также проводит лето на Балатоне, в Алманди. Но вот фамилии, право, не спрашивал, не знаю.

— А в какой именно даче они жили, вы помните?

— Разумеется. Они были на Балатоне в позапрошлом году. У них двое детей, мальчик и девочка, обоим лет по десять-двенадцать, не более. Золтан в тот год гостил у меня, вел разговор о том, что он не прочь снова купить участок рядом с моим. Но теперь ему уже ничего не надо. Какое несчастье!

— Благодарю, не смею задерживать. Возможно, мне еще придется вас навестить, до свидания.

После ухода Алмаши работа по изучению квартиры возобновилась, поиски продолжались. Однако мы сами точно не знали, что именно хотим найти. Какой-то документ, заметку или адрес одного из посетителей, хоть какой-то след, указывающий на преступника. На тот факт, что убийца принадлежал к узкому кругу знакомых покойного, часто бывал у него дома и хорошо ориентировался в квартире, убедительно указывали сведения, полученные от Дароцине, а также минимальный беспорядок на месте происшествия. Это обстоятельство не вызывало сомнений. Преступник копался в строго определенных местах, переворошил стол, некоторые книги, значит, искал что-то очень важное для него. Но что именно? Наткнувшись на деньги и драгоценности, он прихватил их с собой. Но были ли они главной целью преступления? В этом я был не уверен.

Немет с грохотом спрыгнул на пол с табурета. Он-таки добрался до верхнего ряда книг, хотя слой пыли, казалось, исключал необходимость их осмотра.

— Товарищ майор, взгляните, отличные бумажки! Я нашел их в этой книге.

— Покажи…

— Расписки, квитанции написаны разными людьми, но свидетельствуют об одном: лица, их подписавшие, брали деньги взаймы у Бенде.

Документов было всего восемь, я разложил их по срокам подписания. Сумма займа колебалась от трех до восьми тысяч форинтов. Самая свежая, на пять тысяч, была помечена пятнадцатым марта этого года, долг надлежало возвратить до пятнадцатого августа. Подписи, как и на предыдущих, найденных мной в словаре, были неразборчивы.

— Погоди, попробуем все-таки разгадать. Яноши или Ярмаи, имя — Геза, это точно. Посмотрим, однако, другие. — Находка Немета была действительно очень кстати. Дотошность моего младшего по возрасту помощника уже не раз выручала группу, выводила ее, как выражаются, из следственного тупика.

Вторая расписка, тоже на пять тысяч, была подписана фамилией Туроци, срок уплаты истекал первого июня. Под третьей, на восемь тысяч форинтов, виднелись четкие, прямые буквы — «Татраи».

Далее я читал почти без труда: Миклош Ковач, шесть тысяч, срок — 15 мая. Антал Добо, пять тысяч, срок — 1 мая. Эндре Алмаши, шесть тысяч, — из них три тысячи лежат на столе, — получено… Эге, тут есть кое-что интересное.

— Козма, иди сюда, смотри: Эрне Сабадош получил деньги от Бенде позавчера, в день убийства. Этого человека надобно разыскать во что бы то ни стало! Наконец, последний — Тамаш Мохаи, шесть тысяч форинтов, срок не обозначен. Вот что, Лаци, возьми в прихожей телефонную книгу и выпиши мне всех Эрне Сабадошей, всех до единого. Многовато окажется? Не беда, если потребуется, посетим каждого персонально. В отборе нам поможет Дароцине и наш специалист по почеркам. Да, и еще — отставной директор гимназии упоминал о каком-то Тамаше, отдыхавшем на Балатоне по соседству с Бенде, которому старик будто бы ссудил десять тысяч. Мохаи Тамаш, наверное, это он. Судя по всему, ему должно быть сейчас около пятидесяти. В самом деле, не прогуляться ли нам в Алманди?

— Товарищ майор, в телефонной книге значится шестнадцать абонентов по имени Эрне Сабадош.

— Черт с ними, выпиши адрес каждого.

Козма задумчиво разглядывал расписки, лежавшие на столе.

— Сколько же у старика было клиентов? Надо полагать, значительно больше, чем этих расписок. Здесь только самые свеженькие. Плюс те, что вы обнаружили в столе.

— Конечно, больше. Ведь если верить Дароцине, старый Бенде начал заниматься «благотворительностью» более десяти лет назад. И почти всех этих «клиентов» она помнит в лицо. Если нам повезет, именно эта симпатичная вдовушка наведет нас на правильный след… Кстати, Козма, ты не чувствуешь пустоты в желудке? Пора бы и перекусить. Сбегай в ресторанчик, достань всем нам по паре бутербродов. Но прежде спроси Юлишку, не согласится ли она сварить для нас кофе, если мы принесем ей зерна?

— Зачем беспокоиться, господин майор, на кухне ведь есть кофе, — услужливо откликнулась Юлишка. — Сейчас я вам приготовлю.

— Нет, нет, уважаемая, так не положено. На месте происшествия все должно сохраниться до последнего зернышка.

Откинувшись в кресле, я закурил. Мой взгляд упал на перекидной календарь, стоявший рядом с массивной бронзовой чернильницей. Пододвинув календарь к себе, я начал его перелистывать. На листке от восьмого января стояла пометка: «переговорить с Шельмеци». Кто такой этот Шельмеци и по какому делу с ним надо было переговорить? Да, если бы дочь и сын старика находились здесь, возможно, они смогли бы внести ясность. Машинально я продолжал листать календарь дальше. Десятое марта: «Придет Сабадош с женой. Кофе, ликер, виски»…