Аркадий Гендер - Проксиома созвездия Лжи

— Может быть, объяснишься? — спросил Федор, исподлобья глядя на Ирину. — За какие такие прегрешения ты тычешь в меня револьвером? И что ты вообще собираешься делать?

— Что я собираюсь делать? — переспросила та. — За последнюю минуту я задала себе этот вопрос, наверное, раз сто. И знаешь, какой получается ответ? Что ты не оставил мне других вариантов, кроме как убить тебя.

— Убить меня? — не удержал поползшие вверх брови Федор. — Дорогая жена, окстись! За что?

— За то, что ты неудачник, романтик и идеалист, — сходу, не раздумывая, ответила Ирина, как будто ответ на этот вопрос у нее был давно заготовлен. — За то, что ты замуровал меня в этом гнусном Коровине, за то, что я на двух работах была вынуждена пахать, а ты книжки дурацкие писал. За то, что тогда деньги не взял и все усложнил так, что теперь у меня выхода нет. Ты даже сейчас, когда тебе их в руки суют, от них отказываешься, собираешься детям каким-то отдать! Тоже мне, Юрий Деточкин выискался! И это после того, как я за них такое вытерпела?! Ты знаешь, каково это, когда у тебя на глазах голова человека, с которым ты трахаешься, разлетается вдребезги? А ты знаешь, что такое стоять голым на снегу? Тебе бы, блин, такую «карбышевку»! А ты знаешь, что этот Шер-Хан изнасиловал меня у нее на глазах, когда узнал, что она хотела впарить ему фальшивки? Да я теперь на все готова! Понимаешь — на всё-о-о!!!

Эти последние слова Ирина буквально прошипела, как готовая к смертельному броску змея. Федор поневоле отшатнулся от этой женщины, которая раньше была ему женой и матерью его ребенка, а сейчас превратилась в страшную, злобную гарпию.

— Да забирай ты эти деньги! — закричал он. — Забирай и уходи!

Ирина, словно проглотив эти слова, захлопнула рот, в ее глазах промелькнула нерешительность. Но длилось это не больше секунды.

— Не-ет, Федя, — с нехорошей улыбкой замотала головой она. — Не пойдет. Тут еще одно есть. Видишь ли, другого случая свести с ней счеты у меня не будет. Но ведь ты не будешь сидеть и смотреть, как я буду душить ее подушкой? Не дашь ведь свести счеты со старой подругой? Ты ведь правильный у нас. Романтик, идеалист! Не дашь ведь, верно?

Федор молча смотрел на жену и не узнавал ее. Да, она находилась в неадекватном, полушоковом состоянии, но все равно ее слова не укладывались ни в какие рамки Федоровых представлений о своей прекрасной супруге.

— Или дашь? — не унималась Ирина. — За половину денег? А то, может, сам возьмешь на себя часть работы? Поможешь по-супружески, а? По-односатанински, как говорится? Деньги поделим по-честному и заживем припеваючи, как раньше. Раздельно, разумеется, ха-ха!

Она смотрела на Федора с неприкрытой издевкой.

— Ну что, поможешь сплавить подружку на другой свет?

— Ты и на это пойдешь? — саркастически усмехнулся Федор, на самом деле давно уже поняв, что Ирина совершенно не шутит, и пытаясь просто тянуть время. — Ну ладно, я — романтик и неудачник, я тебе жизнь испортил. Но она-то тут при чем? Ну да, жизни у вас жестко перехлестнулись, но вы же вроде как не в контрах уже, помирились давно? А три часа назад она, между прочим, жизнь тебе спасла. Это — как?!

— А никак, — тихо и внятно ответила Ирина. — Для нее было бы лучше, если бы она этого не делала. Я все равно ее ненавижу. И с той самой секунды, когда я очнулась в больничной палате и поняла, что не умерла, я знала, что когда-нибудь убью ее. Не прошу себе, если этого сейчас не сделаю, слова себе данного не сдержу. Чтоб она, сука, жила припеваючи и обо мне снисходительно вспоминала?! Не будет этого!

— Ира, Ира! — воскликнул Федор, хватаясь за голову. — Побойся бога! Так нельзя!!!

— Можно! — убежденно кивнула Ирина. — Она со своей мамашей сначала отняла у меня Алексея, а потом убила у меня на глазах. А я только его любила всю жизнь. И он меня любил, хоть и был вынужден с ней жить. И, кстати, — Полька его, а не твоя дочь, так что с тобой, Ионычев, меня вообще ничего не связывает. Так что выбирай — или ты ее, или я тебя.

В который раз Федор, уверенный, что уже разучился удивляться, поразился услышанному. И не то чтобы эта новость совсем добила его — но ему стало вдруг очень, очень обидно. За то, что ради этой женщины он бросил Катю. За то, как давно его, оказывается, обманывали — всегда, с самого начала. За то, что он очень любит дочь и теперь не знает, что с этим делать. Хотя сейчас, похоже, кроме этих проблем есть одна, главная — остаться в живых.

— Ты не сможешь, — прищурился на жену Федор, чувствуя, что выкладывает на стол последний козырь. — Это не так просто — убить человека. Пусть Полька не моя дочь, но она меня любит. Что ты ей скажешь? Куда папа делся? Когда врать будешь, мальчики кровавые в глазах стоять не будут?

— Я смогу, — твердо ответила Ирина. — Она смогла, и я смогу. Я ничем не хуже ее. А Полька — ребенок, погорюет и забудет. И мальчиков не будет никаких, я с совестью давно научилась договариваться.

И Ирина твердыми руками подняла револьвер прямо на высоту Федорова лба. Снова, как тогда в кабинете Дерябина, нестерпимо засвербело между бровями. Федор не выдержал и зажмурился.

— Последний раз предлагаю — убей ее, — очень внятно и твердо произнесла Ирина, бросая на стол перед Федором подушку с софы. — Убей, и разбежимся по-хорошему.

Федор смотрел Ирине в глаза и внезапно странно-четко понял — она лжет. Просто она боится, что физически не сможет сама задушить Ольгу, и поэтому ей нужен он. Странно, конечно, что Ирина вообще допускает, что он, Федор, может это сделать, но это лишь подтверждает ее неадекватное состояние. Но как он, в ее понятии, должен себя вести после того, как убьет Ольгу? Отпустить Ирину с миром и с половиной денег, оставшись один на один с фактом только что совершенного убийства?

Но откуда ей знать, что ее муж (хотя, по сути, бывший), только что переступивший некий непере-ступаемый порог, миновавший страшную точку невозврата, не решит, что делиться с супругой (тоже — бывшей) — дело пустое, и не положит ее тут же рядом с бывшей подругой? Если Ирина способна допустить сейчас, что Федор может убить Ольгу, почему бы ей не допустить, что он может убить и ее? Если бы еще она не сказала, что Полька — не его дочь… А так надеяться на то, что он оставит ее в живых, — абсолютно супротиву ее теперешнего извращенного здравого смысла.

И поэтому, скорее всего, она уже твердо решила, что убьет и его тоже. Пока он будет над Ольгой пыхтеть, она обойдет диван и, когда он выпрямится, выстрелит в него с близкой дистанции, а потом вложит револьвер Ольге в руку. Менты запишут, что Шер-Хан убил хозяйку квартиры, потом эти двое убили Шер-Хана, потом, приехав сюда, схлестнулись из-за денег (догадается оставить тысяч двадцать-тридцать для правдоподобия?) и поубивали друг друга. И — все, дело закрыто. Федор с ужасом осознавал, что не просто догадывается или подозревает, а абсолютно точно знает, что Ирина — не та Ирина, в которую он без оглядки влюбился когда-то, а та, которую он знал последнее время, — поступит именно так. Впервые за последние минуты ему стало страшно.