Аркадий Гендер - Проксиома созвездия Лжи

Федор навел в квартире относительный порядок, по ставшей уже доброй традиции тщательно стер все отпечатки пальцев. Долго крутил в руках револьвер и в конце концов решил оставить его здесь — в месте, где он, хотелось надеяться, стрелял в последний раз. Потом оделся, еще раз оглянулся, вздохнул, вышел на лестницу и запер за собою дверь.

На улице снова пахло оттепелью, и на стальной подъездной двери успел намерзнуть приличный слой инея. Сакраментальное «Баба Лена — шлюха» из-под него почти не просматривалось, зато прямо по изморози наискосок через обе створки была детским почерком выведена совсем свежая и в высшей степени странная надпись, никаким образом не укладывавшаяся в каноны стандартных подъездных граффити: «Темнотой может стать свет от черной свечи».

Федор минуту постоял, не понимая, потом, сраженный вдруг внезапно открывшимся смыслом наповал, повернулся и тихо пошел. Ну да, все ясно — простая, обыкновенная свеча — освещает все вокруг.

Ее свет — это правда. Черная свеча — это ложь, ее свет не освещает, а наоборот, скрывает все, накрывает темнотой, превращает жизнь в гнусность, гадость, в черт знает что. В ад.

Федор прошел через тихий, не освещаемый ни одним окошком двор и начал спускаться в овраг. В самом низу его он остановился, достал из кармана ключи от Катиной квартиры и зашвырнул их далеко в сугроб. Слезы жгуче подкатили к его глазам, и он с трудом удержал их. Глубоко вздохнул, выпустил из легких длинный шлейф редкого вихреватого пара и начал подниматься вверх, к дороге. У него появилось еще одно дело в списке срочных. В понедельник он позвонит в издательство и скажет новое название для своей книги.

Ирина и Ольга молча идут рядом.

— Ты куда теперь? — спрашивает Ольга. — К маме, в Кунцево?

— Да, наверное, — отвечает Ирина.

— Нам по пути, — говорит Ольга. — Сейчас поймаю такси. Не против, если я провожу тебя? С такими деньгами, знаешь ли, небезопасно.

— Ты сейчас заберешь свою долю? — спрашивает Ирина.

— Какую долю? — виновато улыбается Ольга. — Эти деньги — твои, все твои, по праву.

— И ты не сердишься на меня? — спрашивает Ирина, останавливаясь и поворачиваясь к Ольге.

— За что-о? — изображает полнейшее непонимание Ольга.

— Ну, хотя бы за то, что я хотела убить тебя? — поясняет Ирина. — Задушить подушкой?

— Конечно, нет, — отвечает Ольга, обнимая подругу за плечи. — Никто не мог бы вытерпеть такое, что перенесла ты, и не захотеть убить того, кто вовлек его в это.

— А… за что-нибудь другое? — не унимается Ирина.

— Ах, ты об этом? — снова смеется Ольга. — Да ну, какие глупости! Просто, видимо, так уж устроено, что все мои мужики в конце концов оказываются в твоей постели. «Джентльмены предпочитают блондинок», ха-ха! А может, карма просто у меня такая.

— Просто они у тебя все такие — мимо не пройдешь! — потупив глаза, одними губами улыбается Ирина, теребя узел на поясе Ольгиной шубы. — И даже этот был ничего. Грубоват немного, но я это люблю!

— Маньячка! — смеется Ольга, прижимая Ирину к себе, и шепчет ей на ухо: — А вот мне, Ирка, никто, кроме тебя, не нужен! После смерти мамы ты одна осталась у меня. Ты — единственный человек, кто связывает меня с прошлым, с жизнью, вообще со всем. Я что угодно прошу тебе. Прости и ты меня за все, если можешь.

Ирина молчит, опустив глаза вниз. Потом поднимает взгляд.

— Я прощаю тебя, подруга, — говорит она. — И ты меня прости.

Они долго и глубоко смотрят друг другу в глаза. И из этой глубины у обеих всплывает одно и то же:

— Алло.

— Это я, подруга. Я все сделала, он в спальне.

— Знаю. Ты молодец, подруга. Я до самого последнего момента не верила, что ты сможешь.

— А я до самого звонка мужа не верила, что ты сможешь устроить, чтобы он не ночевал дома.

— Это было просто. Любой после двух с половиной покушений на него не станет ночевать дома.

— Покушений? На него на самом деле покушались?! Так это не бред сумасшедшего?!!

— Конечно, нет. Твой муж, в отличие от некоторых, судя по всему, вполне нормальный человек. Но ты можешь не переживать — теперь его жизни уже ничего не угрожает.

— Да мне, собственно, как-то… С удовольствием примерила бы, как некоторые, черную вуаль!

— Эк ты разошлась, подруга! Высокое звание вдовы надо еще заслужить, ха-ха!

— Я не заслужила? Я все сделала, как мы договаривались. Кстати, званий я, может, и не заслужила, но маленький материальный вопрос между нами, кажется, образовался? Когда изволишь рассчитаться?

— Деньги в его кейсе. Код — 7250. Половина денег — твоя.

— Отлично! Заберу сразу же, как только все закончится.

— Нет. Боюсь, тебе придется поучаствовать непосредственно в событиях.

— Что? Как это?! Зачем?!! Ты же обещала, что я ничего не увижу!

— Обстоятельства изменились. Нужно немного приоткрыть форточку, траектория не оптимальна. И обязательно надо, чтобы он лежал на спине, — тогда пуля застрянет в подушке и кровь не протечет на матрац.

— Боже! Я не смогу, я умру от страха!!!

— Сможешь! Или распрощайся со своими мечтами. Хлебни еще своего любимого коньяку — и вперед! К тому же никто не может запретить тебе зажмуриться!

— Сука! Какая же ты сука, подруга!

— С давних пор в этом деле я была всего лишь твоей прилежной ученицей. Но мы будем препираться или ты в конце концов сделаешь то, что ты должна сделать?

— Я… сделаю это.

— Ну вот и славно! Ты умница. Сразу позвони, как договаривались. Ну — ни пуха тебе!

— Да иди ты к черту, подруга!

Ирина положила трубку. Секунду постояла, глядя остановившимися глазами в одну точку на тусклой полировке стола. Потом взяла бутылку «Курвуазье» и прилично отхлебнула прямо из горлышка. Зажмурилась, проглотила. Открыла глаза, посмотрела бутылку на просвет и выпила еще. Вытерла губы ладонью. Ее взгляд упал на тонкие белые шрамы, пересекающие запястье. Она недобро усмехнулась, стукнула донышком бутылки об стол и решительно направилась в спальню.

В ожидании Ирины уже голый Алексей, развалившись на постели, развлекался созерцанием игры радужных бликов на рифленом ободке своего золотого «Ролекса». Когда она вошла, на его лице появилась предвкушающая ухмылка. Ирина посмотрела на него, улыбнулась в ответ и чему-то неуловимо вздохнула. Подошла к окну, коротко всмотрелась в непроглядную темень за стеклом, только усугубляемую режущим светом фонаря со стройки. Приоткрыла форточку, накинув гребешок ограничителя на предпоследний, четвертый зубчик. Скинула пеньюар, зябко повела плечами и села на край кровати. Алексей приподнялся было ей навстречу, но Ирина властно оттолкнула его. Алексей не удивился, упал спиной на подушку, — их любовные игры часто начинались так. Он знал, что за этим последует, и в сладком ожидании закрыл глаза. Уголки Ирининых губ мимолетно, по-джокондовски дрогнули, и она склонилась над чреслами любовника. Ее волосы густой белокурой волной упали ему на живот. Поэтому того, как голова Алексея разлетелась вдребезги, она не видела.