Варвара Клюева - Первый мотив

– А вы не боялись, что она расскажет Подольскому о вашем знакомстве? А он захочет на вас посмотреть или узнает вас по описанию?

– Не боялся. Я просил ее никому не говорить. Сказал, что довольно известен в определенных кругах, что решил поменять жизнь, что скрываюсь ото всех и пишу книгу. И боюсь, как бы слухи об этом не дошли до журналистов или знакомых. Аня меня поняла. Она тоже предпочитала вести скрытую от посторонних глаз жизнь и страдала от чужого любопытства.

– Как же вы объяснили ей, что оказались в машине Леонида, когда привезли его в коттедж?

Убийца пожал плечами.

– А чего тут объяснять? Гулял по лесу неподалеку от поселка, вижу – стоит машина, водитель без сознания. Поискал его мобильник, чтобы сообщить родным, а там последний звонок – Ане. Сел за руль, да привез. Это как раз самое несложное. Вот накормить ее пирожным, которое по сценарию привез Ленька – это да! – Воробьев снова оживился. – Сначала пришлось изображать из себя бывшего врача, чтобы отговорить Аню от вызова "скорой". Потом – изобретать предлог, чтобы еще раз залезть в машину, "обнаружить" там цветы, пирожные и коньяк. Потом настаивать, чтобы выпила рюмочку для успокоения. Ну, а под рюмочку уже удалось и пирожное втюхать.

Вообще, в тот вечер и в ту ночь мне пришлось здорово попотеть. Два с лишим часа просидел, скрючившись, на полу Лёнькиной машины, поджидал, пока он закончит переговоры с этим вологодским медведем. Потом лежал там же в противогазе, держал открытую банку с эфиром и молился, чтобы Подольский не въехал в столб или во встречный КАМаз. Потом разыгрывал спектакль перед Аней. О том, чего мне стоило ее убить, не хочу даже вспоминать… Потом подготовка мизансцены для полиции, пробежка через лес, гонка до аэроклуба, кошмарный перелет на этом аэропланчике, снова пробежка – до Валдайской автостоянки, куда я неделю назад пригнал второй опель, замена машинных номеров, мотель… Все было рассчитано до третьего знака после запятой и выполнено ювелирно. Неужели я могу допустить, чтобы такой гениальный замысел расстроился из какой-то парочки проныр? Нет, моя дорогая! Леонид Подольский сгниет в тюрьме. И ради этого я без раздумий принесу в жертву себя, вас и вашего догадливого шефа.

– Если Ганя приедет, – сглотнув, уточнила Ника. – И если вы сумеете с ним справиться.

– Приедет, куда он денется! Не бросит же вас на верную погибель. Он ведь пока не знает, что торговля не входит в мои планы. А справиться я сумею с кем угодно. Хоть со всем московским спецназом. Видите это?

Воробьев отодвинулся вместе со стулом, и Ника увидела экран ноутбука, а на нем картинку: посреди заснеженного участка с темной колеей, оставленной колесами машины, сиротливо стоят рядом опель и строительный вагончик.

– Видите, какая панорама? Я поставил видеокамеру на окно недостроя, а провод протянул сюда. Если только в поле зрения появится что-нибудь подозрительное, я сразу дерну за эту штучку. – Он показал на плоский пластмассовый ящик со штырями, который лежал подле ноутбука. – И наш вагончик взлетит на воздух. Когда ваш Ганя приедет и поднимется на первую ступеньку этой лесенки, я сделаю тоже самое. Кстати, до назначенного мной часа икс осталось двадцать три минуты. Так что я, пожалуй, посижу с этой штучкой в руках. Для верности.

Впервые за десять с лишним лет Игнат спустился в метро. АД предлагал ему машину с мигалкой и даже вертолет, но чтобы организовать вертолет требовалось время, а машина (пускай и с мигалкой) в этот час и в этом городе не могла соперничать в скорости с электропоездом. В итоге договорились, что полицейский транспорт будет ждать Игната на Щелковской. А группа захвата – непосредственно в пункте назначения, на подступах к участку с заброшенной стройкой.

Но ни полиция, ни группа захвата, ни АД, с его почти неисчерпаемыми возможностями не внушали Игнату ни малейшей надежды на благополучный исход дела. Он знал, что псих, который сидит сейчас в строительном вагончике с дистанционным взрывателем в руках, не собирается вступать в переговоры. Это просто не имеет смысла, поскольку гарантий, что Воробьев выпутается из этой истории, не существует в природе. Игнат может сколько угодно клясться и божиться, что никто никогда не узнает правды об убийстве актрисы, все равно на слово убийца ему не поверит и способа принудить к исполнению клятвы не изобретет.

Нет, единственная цель его звонка Игнату – заманить сыщика в нашпигованный взрывчаткой вагончик и устроить большой БАХ, понадеявшись, что сыщик не успел или не рискнул сообщить кому-либо о своем открытии. Разговаривать с мастером кэмпо такого класса – и даже подпускать его к себе на расстояние броска – хлюпик-Воробьев не собирается. Скорее всего, даже в вагончик зайти не даст: рванет, когда Игнат окажется в двух шагах от двери.

А не окажется, вагончик (и Ника вместе с ним) взлетит все равно – когда появится спецназ или истекут отпущенные два часа. Терять убийце нечего, а желание отомстить людям, сорвавшим его планы, наверняка зашкаливает. И, если Игнат в ближайшие полчаса не придумает способ остановить психа, это желание сбудется.

Но что можно придумать, если телефон Воробьев отключил, Игната к себе не подпустит, а любое подозрительное явление в радиусе сотни метров от вагончика спровоцирует психа использовать взрыватель по назначению? Сыщик лихорадочно перебирал варианты и отметал один за другим. Время неумолимо утекало, станции метро сменяли одна другую, а решение все не приходило.

Электрозаводская… Семеновская… Партизанская… Люди выходили, в вагоне становилось все просторнее, и на Измайловской места освободилось достаточно для торжественного шествия нищего попрошайки в окружении целого зверинца. На плече – грач, из-за пазухи торчит рыжая кошачья морда, впереди – пудель с кепи в зубах, в кильватере смешная дворняга, по виду – плод греховной страсти шелти и бассета. Компания чинно прошла по вагону, собрав вполне приличную дань, и остановилась у передней двери.

"Станция Первомайская… Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Щелковская".

И в эту секунду у Игната родилась идея.

– Ну, вот и все! – В возгласе убийцы смешались торжество и горечь. – Наша маленькая драма подошла к концу.

Ника с отчаянием смотрела на фигуру, возникшую в проеме калитки за полторы сотни шагов от вагончика. Десять минут назад у нее сдали нервы, и она сделала отчаянный рывок в сторону Воробьева, надеясь, что спровоцирует смертника устроить взрыв до появления Игната. Кончилось это тем, что теперь она сидела на матрасе с ногами, снизу до верху обмотанными скотчем, и кляпом во рту, лишенная последней возможности спасти Ганю – остановить его криком на подходе к ловушке.