Варвара Клюева - Первый мотив

Оставалась последняя – призрачная – надежда, что это не он. Что Ганя сообщил о звонке Воробьева в полицию, и они прислали сюда какого-нибудь специально обученного человека, похожего на Ганю. Воробьев ведь никогда не видел сыщика живьем, поэтому мог и обмануться.

Надежда жила ровно минуту – до тех пор, пока человек не приблизился настолько, что Ника смогла различать на экране детали. Это был Игнат. Его куртка, его неизменные джинсы, его темный ежик волос над его шишковатым лбом… Он шел размеренно и спокойно, не обращая внимания на наполнявшую колею талую воду, которая накрывала с верхом его мокасины. Подмышкой он нес клетчатую красно-зеленую хозяйственную сумку, короткие ручки которой натянул на плечо. Ника с какой-то особенно пронзительной болью (странной, учитывая все обстоятельства) подумала: "Я никогда не узнаю, что в этой сумке; чем, каким оружием или выкупом Ганя надеялся спасти наши жизни".

Словно услышав ее мысленный стон, Игнат замедлил шаги, схватился свободной рукой за ручки сумки и осторожно спустил их с плеча.

– Что остановился? – бормотал Воробьев, поглаживая штырь. – Приготовил мне сюрприз? Он тебе не поможет. Ну же! Еще десяток шагов!

Игнат тем временем снял сумку, развернул ее и снова повесил на плечо. Ника обомлела. Из сумки торчала голова. Ушастая голова английского спрингер спаниеля с выражением бесконечного терпения на морде.

– Фрося? – Воробьев издал сдавленный звук – как будто кто-то заехал локтем ему в желудок. Пальцы, сомкнутые на штыре, побелели.

Игнат продолжал надвигаться на вагончик. Ника зажмурилась и втянула голову в плечи. Время застыло.

И вдруг раздались подозрительные звуки. Ника не поверила своим ушам и открыла глаза. Воробьев лежал корпусом на столе и плакал. Пластиковый ящик со штырями стоял у его локтя.

Эпилог

Игнат ждал этого звонка уже несколько дней, но, услышав в трубке знакомый "горчичный" баритон (в пушистом его варианте), все равно был захвачен врасплох.

– Игнатий Юльевич? Добрый день, Грановский беспокоит. Думаю, нам пришло время встретиться и обсудить наши дела. Вы не возражаете, если я вас навещу – где-нибудь эдак через час?

– Здравствуйте, Артур Дмитриевич. – На этот раз ровный отстраненный тон не удался сыщику вовсе: голос предательски дрогнул на имени-отчестве собеседника. – Разумеется, приезжайте. Мы вас ждем.

– Вот и славно! – обрадовался "демон", как будто всерьез полагал, что может услышать отрицательный ответ. – Кстати, хочу вас порадовать: рекомендованные вам меры предосторожности больше не нужны. Ну, а про все остальное – при встрече.

Игнат положил трубку и помассировал лоб над переносицей. Час расплаты, которого он ждал со старательно скрываемым душевным трепетом, неумолимо приближался. Нет никаких сомнений: АД собирается выставить счет. С акциями, квартирой и майбахом сыщик мысленно уже распростился, но боялся, что одними деньгами не ограничится. Хозяин ада имеет обыкновение брать в уплату и души впридачу.

– Ганя?

Игнат, вздрогнув, поднял глаза на помощницу. То ли он за своими невеселыми размышлениями не услышал стука, то ли Ника не сочла нужным постучаться.

– Чего нам ждать? – спросила она, не растрачиваясь на приветствие. И пояснила в ответ на его вопросительный взгляд: – Я подслушивала по параллельному аппарату.

В другой раз сыщик не преминул бы отпустить какое-нибудь шутливое замечание по поводу манер помощницы, но теперь ему было не до шуток.

– Не знаю, – сказал он безрадостно. – А гадать, честно говоря, не хочется. Да и ни к чему – нас и так скоро просветят.

– Ладно, тогда я пока прогуляюсь до "Азбуки вкуса", – подчеркнуто беззаботно объявила Ника. – Негоже принимать гостей, когда в доме шаром покати. Не говоря уже о том, что я смертельно устала сидеть взаперти. Ведь я правильно поняла, что нам разрешено выходить?

– Не знаю, – повторил Игнат с той же интонацией. – Я бы предпочел подождать и выяснить наверняка. А еду можно заказать и по телефону.

– Ну уж нет! Ждать я устала. Все, ухожу.

И отметя опасения босса, равно как и его предложение составить ей компанию, Ника отправилась в магазин.

Весна в этом году не торопилась. Наступивший апрель ничем не отличался от марта – такой же холодный, пасмурный и депрессивный. Идеально сочетающийся с настроением Ники. Одно утешение – снег стаивал медленно, и зловонные от накопившихся за зиму собачьих экскрементов лужи не переливались через бордюры на тротуар. Отсутствие необходимости смотреть под ноги позволяло предаваться печали беспрепятственно.

"Стало быть, битва закончена, – думала Ника, меланхолично разглядывая пролетавшие мимо авто. – А выигравших нет. Анна погибла, Воробьев в тюрьме, Подольский, не выдержавший очередного удара судьбы, в кардиологической клинике, мы с Ганей – перед лицом неизвестной катастрофы. Только спешно удравшая в Европы Оксана, похоже, ничего не потеряла. Правда, и не выиграла, но это как-то не особенно утешает… Ничего не утешает. Моя "новая" жизнь оказалась ничем не лучше старой. Может, на мне лежит проклятье? Какая-нибудь мистическая зараза, поражающая всех, кто имеет несчастье ко мне приблизиться?"

В магазине по случаю обеденного времени работала всего одна касса, и посетители образовали такую очередь, что Ника сразу поняла: вернуться до приезда гостей она не успеет. И действительно опоздала, хотя обратно почти бежала.

В холле перед квартирой дежурили два добрых молодца в штатском. При виде Ники они, против ожидания, не вырвали у нее пакеты, не выхватили из-под пиджаков пистолеты и даже не схватились за рации, а вежливо поздоровались и посторонились, пропуская девушку к двери. Причина их непонятной пассивности обнаружилась уже в квартире – в виде третьего "братца в штатском", который тоже вежливо поздоровался, но руку к пакетам протянул.

– Давайте я вам помогу. Отнести это на кухню?

– Спасибо, я сама, – воспротивилась было Ника, но ее решительно освободили от ноши и направили в гостиную.

– А вот и наша героиня!

Импозантный седовласый господин, обликом напоминающий метрдотеля дорогого ресторана, приветствовал ее, учтиво приподнявшись из-за столика, на который Игнат в качестве угощения выставил коробку с сигарами и бутылку коньяка.

– Ника, позвольте представить вам Артура Дмитриевича Грановского, нашего избавителя, – сказал Игнат голосом хорошо воспитанного робота.

Недостаток эмоциональности у хозяина с лихвой восполнил гость.

– Ах, не говорите ерунды, Игнатий Юльевич! – воскликнул он, экспрессивно отмахнувшись от присвоенного титула. – Доля моего участия в вашем избавлении настолько ничтожна, что о нем просто неприлично упоминать. Присаживайтесь, дорогая Ника, разбавьте милосердно нашу скучную мужскую компанию. Игнат Юльевич, вы позволите предложить даме капельку этого восхитительного напитка?