Варвара Клюева - Первый мотив

Правда, натяжка получалась приличной. Во-первых, снотворное. В принципе, Серегин мог подсыпать его, скажем, в сахарницу Подольского и уйти из офиса. Но где гарантия, что Подольский не выпьет чай с этим сахаром на три часа раньше, чем нужно? Во-вторых, Терещенко и доберманы. Подольский категорически отрицает, что его друзья были знакомы с Анной. Он их не знакомил, а Анна наверняка рассказала бы ему, если бы знакомство произошло помимо него. А коли так, то и подружиться с доберманами у Серегина не было никакой возможности.

Но это бы еще ладно. В конце концов, и Анна могла не во все посвящать своего любовника, и Серегин мог представиться ей другим именем. Но в его непричастности к убийству абсолютно уверена Ника, а она до сих пор ни разу не ошиблась. Кстати, надо бы спросить ее, почему она так уверена в Серегине. И почему считает, что Подольская врет. Скорее всего, ее хандра уже рассеялась – эти приступы дурного настроения никогда не длятся долго.

Постучав в комнату помощницы и не получив ответа, Игнат подумал, что на этот раз хандра, похоже, затягивается, и уже отошел от двери, но, поддавшись внезапному импульсу, вернулся и приоткрыл дверь.

Ника по-прежнему сидела на подоконнике, но в какой позе! Сгорбившись, съежившись в комок. Уши зажаты ладонями, глаза зажмурены, а лицо искажено таким страданием, что у Игната перехватило дыхание. Не меньше минуты он стоял столбом в дверях, потом опомнился, кинулся к девушке, схватил ее за плечи и как следует встряхнул.

– Ника! Что с вами? У вас что-нибудь болит?

Она открыла глаза и долго смотрела на него пустым взглядом, потом взгляд словно бы сфокусировался, лицо разгладилось.

– Нет. Все в порядке, Ганя, не пугайтесь. Просто, кажется, пришел час, которого вы так долго ждали…

– Вы вспомнили?!.

– Пока еще нет. Но я на пороге. Побудьте со мной, пожалуйста. Расскажите мне о чем-нибудь.

– О чем? – Игнат растерялся.

– Неважно. О чем угодно. Главное, чтобы я отвлеклась и не пыталась вспомнить. Это очень мучительно. – Она обвела комнату взглядом. – Знаете, я недавно сообразила, что вы богаты. Эта спартанская обстановка и ваше пристрастие к джинсам с толстовками долго вводили меня в заблуждение, но потом я заметила, что техника у вас в доме из самых дорогих, ездите вы на майбахе, а эта квартира, должно быть, стоит целое состояние. Между тем, по характеру вы совсем не похожи на богача. И счета, которые вы выставляете клиентам, воображения не поражают. Так откуда все это? Наследство?

– Да нет, просто повезло. – Игнат отошел от окна и сел в плетеное кресло. – Помните… Ах да, простите. В начале девяностых у нас был "дикий" капитализм. По стране гулял черный нал, новоявленные предприниматели возили большие деньги в спортивных сумках, уголовники массово занялись рэкетом, крышеванием и нелегальным бизнесом, а их "общаки" хранились отнюдь не в банках… В общем, слова "мешок с деньгами" в те времена часто употребляли в прямом смысле, а не как фигуру речи. И иногда эти мешки таинственным образом пропадали. А меня подряжали их найти – за вознаграждение в десять процентов от пропавшей суммы. Пару раз эти десять процентов составили полмиллиона долларов – деньги по тем временам запредельные. Большую часть я удачно вложил… Вот, в сущности, и все.

– А почему подряжали именно вас?

– В первый раз – по чистой случайности. Сумку с деньгами "увели" у моего бывшего однокурсника. А я когда-то, еще в универе, поделился с ним своей теорией сохранения информации. Надо сказать, на неподготовленный слух теория звучит довольно бредово, Пошехонцев меня тогда поднял на смех. А когда его приперло и он не знал, к кому бежать и что делать, вдруг вспомнил мой "бред" и от безнадежности пришел ко мне. Я его сумку нашел. А потом…

Игнат осекся, заметив, что Ника вдруг начала покачиваться – вперед-назад, вперед-назад. И взгляд у нее снова опустел. Несколько минут он, затаив дыхание, ждал, пока она выйдет из транса, потом, повинуясь необъяснимому порыву, вскочил, подошел к девушке и обнял ее за плечи. Здравый смысл подсказывал, что этого делать не следует, что его прикосновение может выдернуть Нику из внутреннего процесса и помешать возвращению памяти, но незнакомому прежде чувству острого сострадания невозможно было сопротивляться. Ника повернула голову и уткнулась лбом Игнату в грудь. Он больше не мог видеть лица девушки, но по ее безмолвному отклику понял, что поступил правильно.

Наконец она отстранилась (тут же вцепившись мертвой хваткой в его запястье) и посмотрела на него.

– Не удивительно, что я так долго не могла ничего вспомнить. Если бы у меня сейчас был выбор, я бы предпочла немедленно все забыть.

Игнат откашлялся и осторожно заговорил:

– Я никогда не был в вашем положении, Ника, но… Простите, мне теперь, наверное, нужно обращаться к вам иначе? Как вас зовут на самом деле?

Она дернула уголком рта – то ли горько усмехнулась, то ли скривилась.

– Не нужно иначе. Пусть будет Ника. Так что вы хотели сказать?

– Мне кажется, что начать новую жизнь – настоящую, полноценную жизнь – невозможно, не простившись со старой. Пока не отболит все, чему положено отболеть, старая жизнь вас просто не отпустит – даже если память милосердно покинет вас. Призраки прошлого имеют обыкновение преследовать нас до тех пор, пока мы не наберемся мужества встретиться с ними лицом к лицу.

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

– Хотя вы и не были в моем положении, у меня такое чувство, будто вы знаете, о чем говорите.

– Да. Могу даже как-нибудь рассказать вам – если захотите. Но сейчас ваша очередь.

– Верно. Сейчас моя очередь. – Она выпустила его руку. – Садитесь, Ганя. Боюсь, рассказ получится долгим.

Игнат вернулся в кресло. Ника снова отвернулась к окну и заговорила – монотонно и отстраненно.

– Родом я из небольшого провинциального городка. В пятнадцать лет мне пришлось уйти из дома. По причинам, о которых я не хочу говорить. Достаточно сказать, что я полностью порвала отношения с родственниками и никогда туда не вернусь. Не спрашивайте, почему, хорошо?

Игнат кивнул, потом сообразил, что Ника не видит его кивка, и собрался ответить, но тут она возобновила рассказ.

– Я уехала в Самару. Поступила сначала в колледж, потом в университет. Можете представить себе, чего мне стоило получить образование – в чужом городе, без малейшей финансовой поддержки. Но я справилась. Спала по пять часов в сутки, работала как каторжная, но диплом получила – сначала один, потом второй. Меня взяли в рекламный отдел торговой компании "Страна Изобилия". Это сеть супермаркетов, разбросанных по нескольким регионам. Богатая компания с большими возможностями для карьерного роста. Я намеревалась карабкаться до самых вершин. И дело не только в амбициях. После всех этих лет нищеты в грязных перенаселенных общагах и в убогих съемных квартирах мне хотелось достатка и стабильности. Понимаете?