Марина Серова - Вечный сон Снегурочки

За столом восседала высокая красивая женщина лет тридцати пяти в тщательно отутюженном белом халате, выгодно подчеркивающем все изгибы точеной фигуры. Услышав нас, врач подняла златокудрую голову и вперила в меня острый взгляд холодных голубых глаз. Я сразу вспомнила точное определение Софьи Петровны. Да, иначе, как Снежной королевой, ее не назовешь. Лицо прекрасное, правильное, ни единого изъяна, но выглядело оно словно восковая маска – вылепленная талантливым скульптором, но совершенно мертвая. Так может выглядеть робот, красивая кукла, но никак не живой человек. Понятно, почему ее боятся – неизвестно, что скрывается за этим неодушевленным лицом и какие черти водятся в омуте стеклянных голубых глаз.

Не удостоив нас даже приветствием, «Снежная королева» сухо кивнула на стулья – мол, садитесь – и молча занялась изучением моих документов. Внимательно прочитав все бумаги, она еще раз посмотрела на меня и негромко сказала:

– Вас сейчас отведут в палату. Верхнюю одежду сдайте старшей медсестре.

На этом наша аудиенция была закончена. Я только удивлялась про себя: как вообще они лечат психические заболевания, если врач не разговаривает с пациентом, не задает никаких вопросов, ничего не уточняет? Может, конечно, я и не специалист в медицине, и мои представления сильно устарели, но я всегда считала, что между лечащим врачом и больным должно установиться как минимум понимание и взаимное уважение. А Анне Викторовне, ибо это была она, я не доверила бы свою жизнь и здоровье ни за какие коврижки.

Басовитая тетка велела мне переодеться в больничную одежду (я осталась верна себе и взяла на сменку удобные штаны и спортивную куртку со множеством карманов), после чего забрала мою сумку и технично выпроводила Андрея – мол, посещения со стольки до стольки, во время завтрака, обеда и ужина не приезжайте. Мельников изобразил из себя любящего супруга, напоследок поцеловав меня в щечку, и трогательно пожелал не скучать и поправляться. Я смахнула скупую слезу – прощай, милый, не поминай лихом! – и уныло побрела на поиски своей палаты.

Кровать, которую выделили для моей персоны, располагалась прямо под зарешеченным окном, ни дать ни взять лежанка в тюремной камере. Рядом стояла тумбочка с двумя полками для вещей и предметов личной гигиены. Я порадовалась, что захватила с собой наручные часы – телефон-то у меня сразу конфисковали, а бегать в коридор и смотреть время как-то не хотелось. Я кинула в тумбочку свои книги и пакет со всем необходимым, затолкала вглубь мешочек с гадальными костями, подальше от посторонних глаз. Медсестра, удостоверившись, что я не собираюсь буйствовать и нарушать порядок в больнице, молча удалилась, оставив меня обживаться на новом месте.

Женская палата была рассчитана на шесть человек – ровно столько кроватей я насчитала. Помимо меня, в комнате лежали еще две женщины, но Насти Казаковой среди них не оказалось. Обе пациентки были значительно старше меня – одной лет сорок, другой – все шестьдесят. На меня женщины не обратили ровно никакого внимания – они были заняты чрезвычайно важным делом, разглядывали потолок. Наверно, под действием таблеток или что там дают в подобных лечебницах, поняла я. Мне нужно было придумать способ не пить пилюли, которыми тут пичкают, а то не ровен час превращусь в такое же растение, как мои соседки. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления, а сейчас мне жутко хотелось покурить и обдумать свои дальнейшие действия.

– Простите, а не подскажете, где здесь… гм… можно покурить? – обратилась я наконец к неподвижно лежащим женщинам. Те даже не шелохнулись – как будто не к ним обращаются. Я терпеливо выждала пару минут, потом повторила вопрос. Ответом по-прежнему служило молчание. Бросив это бестолковое дело, я сунула в карман пачку сигарет, зажигалку и рулончик туалетной бумаги – надеюсь, курить здесь не запрещено, но на худой конец могу поинтересоваться местонахождением уборной. Мне приходилось курить даже в поезде, несмотря на недавно вышедший указ, согласно которому разрешалось использовать только электронные сигареты. Если меня и засекут, то что они смогут сделать? На худой конец, конфискуют пачку, оштрафовать меня не могут, ведь деньги у пациента забирают либо в сейф, либо отдают родственникам. А выгнать – не выгонят, Андрюха подсуетится и что-нибудь придумает. Муж он мне, в конце концов, или кто?

Я выскользнула из палаты, стараясь не нарушать покой своих овощеподобных соседок, и отправилась на разведку. В общем коридоре стояли кровати, на случай, если палаты будут переполнены. У центральной стены за столом играли в карты пожилой старичок и парень с перевязанной шеей. Суицидник, мгновенно догадалась я. Мужчины – значит, курят, вот у них и спрошу.

– Здравствуйте, – вежливо начала я беседу. К моему счастью, игроки тут же отреагировали – ага, соображающие, в отличие от моих «сокамерниц». Ободренная хорошим началом, я поинтересовалась, где в отделении находится курилка, если таковая вообще имеется.

– В туалет заходи, прямо и налево, – махнул рукой в сторону дед. Я поблагодарила, но мужчины проигнорировали проявление такта и вернулись к своему занятию.

Уборную я нашла сразу – белая дверь с затемненным стеклом и маленьким окошечком, через которое при желании можно разглядеть, кто как проводит время в туалете. А напротив – открытая дверь кабинета главной медсестры. Мне стало не особо уютно, когда басовитая тетка в розовом зыркнула на меня узенькими глазками, и я поспешила скрыться в туалете.

Уборная, скажу откровенно, меня не просто поразила, а заставила позабыть, зачем я вообще сюда шла. Опустим жуткие дырки в полу, между которыми нет даже перегородок. Дверь в туалет не закрывалась – как я ни искала, не нашла ни крючка, ни защелки. А то, что туалет общий, да еще и комната для курения, понятно сразу, по отсутствию таблички с буквой «Ж» или «М». Я, конечно, все понимаю, но что делать, если мне потребуется воспользоваться санитарной комнатой по прямому назначению? Сюда ведь может зайти кто угодно, не буду же я орать на все отделение: «Занято!» И это называется платная лечебница?! Да на месте Карины я бы сразу, только увидев этот обшарпанный туалет, потребовала бы забрать меня отсюда подальше! Лучше помереть спокойно у себя дома, чем проходить лечение в таких условиях!

Трясущимися от возмущения руками я вытащила сигарету и нервно закурила. Я здесь по делу, а ради расследования можно вытерпеть что угодно, даже туалет без дверей и кабинок, внушала я себе этакую мантру. Пять дней потерплю, ничего со мной не случится. В конце концов, туалет будет меня стимулировать поскорее вычислить преступника и забыть клинику как страшный сон. Нечего тут прохлаждаться – надо найти Настю, наладить контакт с более-менее адекватными больными и втереться в доверие к персоналу. Только пока, кроме медсестры в розовом халате, я никого не видела – ни других медсестер, ни санитарок.