Анна Малышева - Бессмертный грех

— То есть?

— Он действительно пугал Пожарского. Мы нашли письмо с угрозами в его компьютере.

— А почему Пожарский ничего не сказал об этом? — растерялся Вася. — А?

— Это еще не все, капитан, — промурлыкала Лиза с подоконника. — Мы вас еще не так сейчас порадуем.

Детская площадка выглядела на редкость мирно и благостно — детишки возились в песочнице, мамы болтали на скамейке.

Лариса чувствовала себя здесь инородным элементом — ребенка при ней не было, а значит, она вторглась на чужую территорию. С тоской глядя на покосившуюся табличку «По газонам не ходить», торчащую над вытоптанной землей, Лариса подумала, что куда уместнее здесь смотрелась бы другая: «Без детей вход запрещен».

Она со скучающим видом прошла в избушку на курьих ножках, поднялась по лесенке и присела у крохотного окошка. Мамаши проводили ее недоуменными взглядами. А что делать? Именно отсюда скамейка, на которой через полчаса должен был появиться Левушка, просматривалась лучше всего. Вот только что именно Лариса собиралась услышать и увидеть из своего укромного места? Убедиться, что Левушка придет безоружный? Или, наоборот, с большой сеткой для ловли своей убежавшей любовницы?

Лучше не забивать голову глупыми вопросами, потому что ответы на них можно получить только такие же глупые. Она его не боится, вот что главное. По крайней мере, в таком людном месте ей точно ничто не угрожает. Она посмотрит на него, потом поговорит с ним.

Оказалось, что она пришла очень вовремя. Потому что Левушка появился значительно раньше назначенного времени. Выглядел он не ахти, и Лариса, несмотря на всю накопившуюся злость, сочувственно вздохнула — небритый, осунувшийся, мешки под глазами, а глаза больные, тревожные.

На лавке Левушка сидел в неестественно зажатой позе — спина прямая, шея напряжена, руки лежат на коленях… Лариса сверху смотрела на него, на две его макушки, из-за которых даже самая строгая стрижка выглядела несерьезно — они немилосердно сводили на нет всю выверенную симметрию и правильность парикмахерских усилий.

А Ларисе его макушки нравились.

— Ты счастливый, Левушка, — говорила она, гладя его по голове, — у тебя два ангела-хранителя.

— Не знаю, как там с хранителями, — отвечал он, — а ангел у меня только один. Догадываешься — кто?

Мальчик лет трех кряхтя слез к качелей и подошел к Левушке. Трудно сказать, что его так заинтересовало, но он довольно долго и пристально рассматривал сидящего на скамейке дядю, чем привел Левушку в полнейшее смущение. Только маленькие дети способны так нагло и беззастенчиво смотреть в глаза.

Видимо, удовлетворившись первичным осмотром, мальчик сходил в песочницу, принес пластмассовое ведро и совок и протянул их Левушке:

— На.

Тот послушно взял, повертел в руках и попытался отдать обратно.

Мальчик отрицательно помотал головой и спрятал руки за спину.

— Твои игрушки, да? — Левушка затравленно смотрел на ребенка. — Красивые какие. Ты куличи, наверное, делаешь? А где твоя мама?

Мальчик до ответа не снизошел и, присев на корточки, принялся теребить шнурки на Левушкиных кроссовках. Вероятно, он счел, что все формальности соблюдены и человек, которому дали поиграть в ведро и совок, не должен возражать против использования его обуви.

Левушка беспомощно оглянулся на детскую площадку, но находящиеся там женщины были слишком увлечены беседой, и помощи оттуда ждать не приходилось.

Лариса тихонько засмеялась, ей стало приятно, что в этой неравной схватке победил ребенок. И тут же испуганно отпрянула от окна — к скамейке, на которой сидел Левушка, не торопясь, вальяжно приближался Крысь!

Нет, это уже слишком! Откуда он узнал? Неужели они связаны с Левушкой?

Надежды на то, что Крысь оказался здесь случайно и что сейчас он спокойно пройдет мимо, у Ларисы не было.

Так и оказалось — Крысь уселся на ту самую скамейку, только на противоположный ее край. Он недовольно посмотрел на Левушку с ведерком и совком в руках, на мальчика, который уже развязал шнурки на обоих кроссовках, и назидательно изрек:

— Шли бы вы, папаша, на площадку. Детям там положено играть.

— Я — никакой не папаша… — начал оправдываться Левушка.

— Неважно. Значит, няня. — Крысь усмехнулся. — Тем более. — Лариса прислонилась горящим лбом к шершавой стене избушки и закрыла глаза. Нет, она не выйдет отсюда ни за что. Она просидит здесь до ночи, а потом… А что потом?

В отличие от Левушки Крысь сидел развалясь, нога на ногу, и еще газеткой прикрылся, гад. Прошли томительные десять минут, в течение которых Левушка с Крысем настороженно косились друг на друга. Первым не выдержал Левушка. Он придвинулся поближе и, краснея, спросил:

— Извините, вы от Ларисы?

Вопрос привел Крыся в замешательство:

— От Ларисы? Я не понял. Что значит — от Ларисы?

— Извините. — Левушка смутился и опять отодвинулся на свой край. На этот раз инициативу взял в свои руки Крысь.

— Вы кто? — недоброжелательно спросил он. — Кто вы такой?

Левушка с удивлением повернулся к нему, но ничего не ответил, а Крысь продолжал наседать:

— Как вы здесь оказались?

— Гуляю с ребенком. — Левушка погладил мальчика по голове. — А что, нельзя?

— Вы спросили про Ларису, — не унимался Крысь. — Откуда вы… что значит этот вопрос?

— Простите, но вас это не касается, — твердо сказал Левушка.

— Отчего же? — Крысь неприятно улыбнулся. — Все, что касается Ларисы, в той или иной степени касается меня.

— Какой Ларисы? — быстро спросил Левушка.

— А вы полагаете, что на одной лавке случайно могут встретиться два человека, живо интересующиеся разными Ларисами? — ухмыльнулся Крысь. — Кто вы? И как здесь оказались?

— И все-таки, — Левушка волновался, но говорил пока сдержанно, — все-таки, какая Лариса вас интересует?

— Ее фамилия Пожарская, — недовольно пробурчал Крысь. — Та?

Левушка растерянно потер лоб ладонью и застыл.

— Эй! — Крысь потряс его за плечо. — Только не надо впадать в кому. Кто вы?

— Неважно. — Левушка нахмурился, внимательно оглядел собеседника с ног до головы и сказал глухо: — А вот кто вы, я догадываюсь.

— Зато я ни о чем не догадываюсь! — взорвался Крысь. — Послушайте, милейший! Хватит говорить загадками! Что все это значит?

— Она не придет, — твердо сказал Левушка. — Она больше не будет иметь с вами никаких дел.

— А она и не имела. — Крысь недобро улыбнулся. — Нас связывали совсем не деловые отношения.

— Вот именно — связывали. Но этого больше не будет. И обижать вы ее больше не сможете.

— Это почему же? — поинтересовался Крысь.

— Я вам не позволю.

Крысь расхохотался.

— Вы, вероятно, активист общества по защите падших женщин? Знаете, я тоже хотел бы туда записаться. Поможете с протекцией?