Анна Данилова - Любовь насмерть

— Фима, я был сегодня на турбазе «Рыбка»… — И я рассказал о своей поездке, высказав предположение, что, вероятнее всего, в тот роковой вечер на турбазе было все же не десять, а одиннадцать человек. И одиннадцатым человеком могла быть как раз старшая сестра, которая, каким-то образом попав в круг друзей младшей сестры и узнав об их планах поехать на турбазу, приехала туда самостоятельно с целью как-то навредить младшей.

— Или наоборот, подружиться с ней, сблизиться, — неожиданно предположил Костров. — Но что-то пошло не так, быть может, между ними вспыхнула ссора или же они не поделили парня…

— Фима, ты очень хорошо думаешь о людях. Целью старшей Сони было навредить младшей, иначе зачем бы она заманила ее в сторожку, предварительно содрав плату за интимную услугу со сторожа? Она могла быть влюблена в моего Гришу… — сказал я, удивляясь тому, что эта светлая мысль пришла мне так поздно. — И для нее главным было опорочить невесту в глазах Гриши.

Мы начали размышлять на эту тему, благо, она была вполне себе реальная, правдоподобная. И все бы ничего, но она не имела никакого отношения к убийству самой старшей Сони в нашем лесу и уж точно не касалась убийства Макса Селиванова.

— Вот чувствую, тепло, — сетовал Фима, — но не горячо. Ладно, давай выкладывай, что там с квартирой.

Я рассказал ему о сделке, которую совершил сегодня, приобретя по сходной цене свою же, как бы собственную квартиру у моих родных.

— Ничего себе! Вот так подфартило твоей бывшей женушке! — покачал головой удивленный Костров. — Ее новый муж купил ей виллу в Коста-Бланке? Круто. Вот и не верь после этого в любовь.

Мне оставалось только развести руками. Что я мог сказать о любви, когда события последних дней, словно сговорившись, все до одного трубили о существовании этой самой любви. Ольга, Герман, Туманов, я сам, Костров… Все мы были влюблены. Тема любви носилась в воздухе, как ядовитый сквозняк. Вот и Вершинин не далее чем сегодня днем выразил свое мнение об этом: «Просто я лишний раз убедился, что миром правит любовь». Вот интересно, а он какую именно любовь имел в виду? О ком шла речь?

— Что ж, Марк, ты сегодня неплохо потрудился. Я и не ожидал, что ты поедешь на турбазу. Браво. Все хорошо, все мы землю роем, но пока что стоим на месте, вернее, топчемся.

Я собрался было уже сесть за руль, чтобы отправиться к себе в лес, как до меня дошло, что я же напился вина! И о чем я только думал? Покупка квартиры совсем вскружила мне голову. Конечно, это была не совсем покупка, просто мне была выдана доверенность на распоряжение квартирой, но смысл нашей встречи как раз и состоял в том, чтобы ускорить сделку, поскольку ее оформление по всем правилам требует достаточно длительного времени. Фраза, брошенная Фимой «А твоя бывшая тебя не кинет?», слегка напрягла меня, но потом я про нее забыл. Даже если предположить, что она через час уже отзовет свою доверенность, что ж, эта мерзость останется у нее на совести. Но моя интуиция подсказывала мне, что сделка все же состоится и что мое искреннее желание помочь моим близким (Майя вызывала во мне массу противоречивых чувств) не станет предметом глумления.

Я сказал Фиме, что собираюсь вызвать такси. Мне просто необходимо было как можно скорее отправиться домой, чтобы встретиться с Вершининым и поговорить с ним. Кроме того, я все-таки переживал за свой бар.

— Что ж, поезжай.

— А что будем делать с Германом?

— Пусть пока поживет здесь.

Уже в такси я вспомнил, что не спросил у сына, что же будет с его романом, с его любовью, с девушкой Леной. Я набрал его номер, но абонент не отвечал.

Неприятное чувство собственника охватило меня, когда, въезжая в лес, я увидел, что окна моего бара светятся. День выдался таким тяжелым и густым на события, что я бы (фантазии мне не занимать!) не удивился, если бы увидел в окне самого себя, разносящего напитки.

В баре было оживленно, я увидел много знакомых рож, и все они мне улыбались. Саша Коневский, замещавший меня, бросился ко мне обниматься:

— Ты уж не сердись, но меня просто уговорили открыть бар. Пойла оставалось еще много, да и закуски тоже. Так что…

— …заходи и чувствуй себя как дома, да?

Я старался не злиться, но получалось это с трудом. В сущности, меня здесь любили и уважали. Хотя, быть может, мне это только казалось? Думаю, многие презирали меня за то, что я пишу сценарии «мыльных» сериалов. А с другой стороны, каждый в своем творческом озере выплывал как мог. Деньги по-прежнему остаются мерилом состоятельности и вызывают, помимо зависти, немного уважения. Так уж заведено в этом мире. А деньги у меня были всегда.

— Ты молодец, — сказал я Коневскому, раздавая скупые улыбки посетителям моего бара, здороваясь с ними кивками.

— С деньгами все в порядке, я потом за все отчитаюсь. Ты знаешь.

— Спасибо, Саша.

Среди моих милых пьяниц Вершинина не было. Я поднялся к себе наверх, переоделся и отправился к моему ручному шизофренику-фантасту по той же самой дороге, где уже давно, припудренная пылью, просохла кровь моего друга Макса.

— А, ты, Марк? Проходи!

Он распахнул мне дверь своего дома, и я увидел, что Дмитрий пьян. Он был дома один, в гостиной на столике стояла почти пустая бутылка с водкой, блюдце с колбасой. Он праздновал рождение внебрачного ребенка, о котором пока еще, как я предполагал, никто не знал. Поэтому, наверное, он обрадовался мне, посвященному в его тайну.

— Поздравляю! — Я обнял его, почувствовав под руками твердый скелет.

— Спасибо, друг! Проходи, выпьешь за здоровье моего сына?

— А твоя жена… Она ничего не знает?

— Упаси бог! — замахал длинными руками Вершинин. — Люда давно живет своей жизнью, да и дети мои выросли. Им от меня нужны только деньги. А мне-то счастья хочется, любви!

Вот оно, волшебное слово, мостик к теме, которая толкала меня в спину и заставила прийти поздно ночью в дом Вершинина. Любовь.

— Любовь, это да… Я понимаю тебя, Дима. Кстати говоря, ты обещал мне рассказать что-то о любви… Помнишь?

— Да! Конечно! — И Дима, вскочив с дивана, бросился к книжному шкафу и выудил откуда-то из закнижных недр прозрачную и невесомую, расшитую цветами шаль.

— Узнаешь? — И, не дожидаясь ответа, сказал, сияя глазами: — Это Зоина шаль!

— И?… — Я почувствовал себя круглым дураком. Ну при чем здесь Зоя, если она уже умерла. Она уже ничего не скажет. — Хочешь сказать, что Зоя что-то знала?

— Нет, я не то хотел сказать. Это она, понимаешь, это она была у тебя тем вечером. И машину угнала сам понимаешь зачем. Хотела тебя подставить. И выбрала именно тебя не потому, что испытывала к тебе неприязненные чувства, вовсе нет! Просто после того как она убила Макса и его любовницу, она поняла, что ей крышка, что ее посадят, и решила отвести от себя подозрения, прокатившись на твоей машине.