Ольга Чайковская - Болотные огни [Роман]

Конечно, я мог бы у нее многое выпытать, ребенок ведь, да еще слабый, можно было сделать ее орудием и через нее подобраться к банде. Но я никогда ничего о банде у нее не выспрашивал. Если, думаю, они из нее жилы тянут, да еще я буду тянуть, эдак мы ее убьем. Она не выдержит. Можешь меня понять, что со мной сталось, когда Ряба хотел втянуть ее в розыск!

И все-таки я ее спросил, где собираются бандиты. „Мы с тобой, — сказал я, — натворили делов, давай хоть долги платить“. Тогда она сказала мне про сторожку. Чего это ей стоило и как она на это решилась, описать тебе не могу. Но рассказала. И при этом взяла слово — ничего тебе не говорить. „Если в розыске узнают про сторожку, Левка меня убьет“, — говорит. В этих словах ее был смысл. Поэтому я решил идти к сторожке один, разглядеть бандитов в лицо и проследить их дальше. Я пошел в лес, но на несчастье встретил там Бориса. Все могло открыться, и можно было погубить Машу — ведь спасти ее мог только полный разгром банды, а сторожка это только первый шаг, да и то неудачный, они ее тогда же бросили. И вот я решил просить Бориса молчать. Промолчал ли он, или сказал тебе (думаю, что сказал, — кажется мне, что так), только не знаю, какими словами благодарить мне вас обоих за то, что вы поверили мне и дали мне время, потому что теперь, с помощью Маши, я нашел, теперь я знаю, теперь они у нас в руках.

И потом вот еще что: я знаю тебя, ты не захочешь порочить мою память и, может, попытаешься скрыть это письмо, — не делай этого. Письмо — это документ, который поможет тебе в задержании банды, и это единственное, что облегчит мою вину, что я сделал. А все-таки логово их я, кажется, нашел: есть у них в лесу, недалеко от города, землянка, там у них оружие, туда они исчезают при опасности. Прилагаю план, как ее найти, если со мной что случится. Теперь об инженере. Это тогда Маша мне сказала, что инженер приходил к Ваське нанимать его на диверсию. И, представь, я поверил, а потом, когда увидел, как дело обернулось, так понял, что это на инженеровых костях хотят войти они в царство небесное. Этого я не допущу — буду живой, выступлю на суде, а если меня не будет, читай там это мое письмо.

Не серчай, Денис Петрович, и не проклинай меня, неладно я прожил жизнь, а ведь она одна».

Так кончалось это письмо.

Стояла такая тишина, словно в зале не было ни одного человека. Все молчали просто потому, что не могли осознать происшедшего и найти к нему своего отношения.

«Зачем, зачем же он так неосторожно прочел это письмо? — думал Борис. — Оно же погубит Водовозова!» И как будто в подтверждение этих его слов поднялся Морковин.

— Вот, дорогой товарищ Берестов, — сказал он как будто даже и с грустью, — вот кому вы доверяли.

— Вы ошибаетесь, — очень серьезно ответил Берестов, — дело не в том, что я слишком ему доверял, а в том, что он мне совсем не верил. Если бы он рассказал все сразу мне, нам, товарищам, неужели же мы стали бы махать наганами и тащить его в тюрьму? Неужели бы у нас не хватило бы сил выручить его из беды, всем-то вместе? Нет, если нам не верить друг другу, лучше закрыть нашу лавочку, иначе все пойдет к черту.

— Земля перестанет вертеться, — насмешливо вставил кто-то.

— Почему же, вертеться она будет, — спокойно ответил Берестов, — только в этом не будет уже никакого смысла.

— Верьте! — крикнул Морковин. — Верьте больше! Кто, как не он, выдал бандитам эту вашу девушку.

Начался страшный шум. Поднялся Асмодей и, вытянув вперед трость, сказал своим звучным голосом:

— Перед смертью не лгут.

Все теперь были в смятении. Ткачихи беспокойно переглядывались.

И вот Левка встал. Свои связанные руки он держал перед собой.

— Может быть, вы все-таки меня спросите на сей счет? — усмехнувшись, сказал он. — Я ведь тоже к этому делу слегка причастен.

— Говори, — сказала Васена, — да смотри не врать.

— Зачем же мне врать, Василиса Степановна., — ответил Левка, — мне нет смысла. Перед смертью не лгут, как сказал представитель красного искусства. Сию тайну открыл мне заместитель начальника уголовного розыска П. М. Водовозов собственной персоной.

Это был не день, а какая-то перемежающаяся лихорадка. Все ждали, что скажет Берестов.

— Послушайте, Курковский, — сказал тот, — у вашего друга Карпова началась гангрена, — как же это вы недоглядели? А кто бросает своих друзей помирать от гангрены в сырой землянке, не может рассчитывать на их привязанность.

Все в молчании смотрели на ставшие серыми лица Левкиных парней.

— Слушай, Денис Петрович, — в сердцах сказала Васена, — мы ведь тоже люди.

— Ладно, — ответил Берестов, — давайте по порядку. Получив в свое распоряжение это письмо, мы отправились ночью по плану Водовозова к лесной землянке. План был сильно попорчен, именно его и разорвала тогда Романовская. Целые сутки напролет прочесывали мы лес и ничего не могли найти. Только на следующую ночь, то бишь сегодня ночью, и то лишь с помощью Хозяйки нашли мы ее замаскированный ход, окружили и вошли. Лежал там один бандит Люськин с простреленной и уже начавшей гнить ногой, это Водовозов в него стрелял, когда пришел сюда в последний раз. Скажу вам прямо — не очень- то приятно допрашивать человека, которого нужно немедленно везти в больницу, а не допрашивать, — однако мы его допросили. Уверенный, что все известно, раз уж мы тут, он рассказал, как было дело. А дело было так. Увидев, что советская власть победила и против нее не пойдешь, Левка — а он парень смышленый — решил выступить в качестве «спасителя отечества» и таким образом проникнуть в органы советской власти. Зная, что многие старорежимные спецы стали вредить и саботировать, он решил устроить сцену диверсии. Остальное было все так, как мы и предполагали.

Борис, сидевший рядом с Левкой, вдруг увидел Левкины руки. Скрученные веревкой, они беспомощно висели меж слегка расставленных колен. Небольшие мальчишеские руки эти были обескровлены и онемели настолько, что Борис стал шевелить собственными пальцами, как бы желая убедиться, что хотя бы в них еще сохранилась кровь. Веревка, стягивавшая запястье, немного сдвинулась, и на том месте, где она только что проходила, осталась полоса, похожая на след, какой оставляет трактор на песчаной дороге. Борис поймал себя на желании развязать эти руки, чтобы они не мучились. Он усмехнулся. Развязать эти руки?

«Будь ты проклят за то, что и пожалеть-то тебя нельзя, — думал Борис, — будь ты проклят за то, что кому-то придется тебя расстрелять».

Между тем Берестов продолжал свою речь:

— Землянка оказалась очень интересным местом. Здесь мы нашли склад оружия, документы и письма — все это было довольно искусно спрятано, а также дневник (ведь Левка парень интеллигентный, он еще и дневник вел — такую жизнь приятно в воспоминаниях пережить еще раз!), который является, пожалуй, самым интересным. Оказывается, Курковский и кое-кто из его банды не здесь, не в нашем городе начали свою работу. И что правду сказала Ведерникова, когда говорила об убитом Левкой комиссаре. Курковский был в одной из банд, действовавших на Украине, а после разгрома бандитов приехал сюда. Понятно, почему ему понадобились такие сильные средства для того, чтобы «примириться» с советской властью. Материалы, найденные в землянке, сейчас изучаются для будущего процесса Курковского.