Юлия Алейникова - Анонс для киллера

— Ладно, топай к калитке, — распорядился недовольным тоном забор, и Женя поспешила отыскать входное отверстие, пока он не передумал.

Калитка отыскалась и открылась автоматически, едва Женька добралась до глухого, лишенного ручек и замков железного прямоугольника.

Потапова вошла и оказалась на просторном участке, в котором каждая пядь земли была возделана, засажена, удобрена и хорошо орошалась. Романтикой на этом участке не пахло, сплошные польза, рачительность и расчет.

На каменном, не уступающем основательностью средневековой цитадели крыльце стояла мощная старуха, замотанная в пуховый платок поверх старенькой заплатанной душегрейки, в нитяных чулках, трех парах разноцветных вязаных носков на ногах и ботиках «прощай молодость».

— Клавдия Матвеевна? — уважительно спросила Женя, замирая возле забора в заискивающем полупоклоне.

— Я самая. А вы кем будете? — хмуро рассматривала она Женьку.

— Я Евгения Потапова, расследую обстоятельства убийства вашего соседа Алексея Девятова, — отчиталась, вытягиваясь в струнку Женька.

— Лицо твое мне чем-то знакомо, — словно не слыша Женьку, проговорила соседка, рассматривая ее маленькими цепкими глазками из-под мохнатых седых бровей. — Ты чего, с Алешкой раньше крутила?

— Да нет. Я журналистка, Евгения Потапова, а девушку его Аленой звали, полненькая такая, кудрявая, — решила помочь старушке освежить память Женька.

— Девушку! — фыркнула та. — Да у него этих девушек было! А Алена твоя дура набитая, давно ей сказать хотела.

— Он что же, бабник был? — забывая от удивления о субординации, спросила Женька.

— Ох и дуры нынче девки пошли, — покачала бабка головой. — По три диплома получат, а мужика окрутить ума не хватает. Ты-то хоть замужем? — взглядывая на Женьку, словно тестируя на умственное развитие, спросила старуха.

«Да, профессорской вдовой тут и впрямь не пахнет. Скорее уж, рынок», — подумала про себя Женька, а вслух ответила:

— Нет. Но у меня жених есть. Точнее, целых три, — и залилась скромным румянцем.

— Три? — недоверчиво приподняла седую мохнатую бровь Клавдия Матвеевна. — И кто такие?

«Во дает! — усмехнулась про себя Женька. — Я еще шагу по ее огороду ступить не успела, а она уже все мои анкетные данные выудила». Но ответить все же ответила:

— Один член совета директоров в крупной компании, второй — адвокат, третий — финансовый консультант. — Первые два кандидата были легко объяснимы, Платон и исчезнувший навсегда из Женькиной жизни адвокат Скрябин, а вот кандидатура третьего вызвала интерес у самой Женьки, кто именно навеял ей мысли о финансовом консультанте? Хм. Ладно бы еще телевизионщик, главред или оператор. Но додумать она эту мысль не успела, вклинилась старуха.

— Хм. Адвокат и директор говоришь? — ухмыльнувшись в седые усы, буркнула старуха. — И всем троим мозги компостируешь? Ладно, заходи. Потолкуем.

Женька шагнула на выложенную бетонными плитками узенькую дорожку.

— В кухню давай, там будем разговаривать, — распахивая дверь и входя первой в дом, бросила гостье через плечо вдова неизвестного героя рынка.

Женя покладисто кивнула.

— Садись, — так же скупо велела она, пододвигая Женьке старенький венский стул, каких по всей стране, наверное, уже наперечет осталось. — Где же я тебя видела? — садясь напротив Жени, снова спросила старуха, которой этот вопрос отчего-то не давал покоя. — В поселке нашем, точно нет. В магазине? Нет. На заправке? В собесе? В банке? По телику! Журналистка говоришь? Имя, фамилия, отчество?

— Потапова Евгения Викторовна, — теперь уже спокойно и самоуверенно представилась Женя, распрямляя спину и принимая достойную звезды позу.

— Точно, — согласно кивнула Клавдия Матвеевна. — Вот он, возраст! — вздохнула она, как-то сразу сдуваясь. — В былые годы я б тебя сразу признала, а так нет. Охо-хо. Насчет Алешки, говоришь, приехала? — снова взглянула она на Женю. — Ну, ладно уж, пошли в комнаты, а то негоже звезду экрана в кухне-то принимать. — И хотя фраза эта была сказана старухой без всякой улыбки, тем не менее Женьке в ее словах послышалась едва уловимая ирония.

«Странная старушенция», — подумала Женя, направляясь вслед за хозяйкой в глубину дома.

Они вышли в темный просторный коридор и уткнулись в железную глухую дверь, старуха достала ключи и отперла свои «палаты». По тому, как тяжело и медленно открывалась дверь, Жене отчего-то подумалось, что она бронированная.

— Ни фига себе! — простодушно, словно школьница, восторженно воскликнула Женька. — У вас тут что, филиал Эрмитажа? — После бедненькой, неряшливой деревенской кухни вид старушкиных хором сразил Женю наповал.

— Да уж, — самодовольно заметила та, окидывая горделивым взглядом расписанный в стиле Павловска или Петергофа цветочными гирляндами, экзотическими птицами, лютнями и флейтами просторный зал и кованую с мраморными ступенями лестницу.

— Откуда же такая красота? — робко спросила Женя, рассматривая роспись и переходя к изучению старинных полотен на стенах, пытаясь разглядеть подписи художников. — Значит, ваш муж действительно был профессором?

— Профессором! — фыркнула неодобрительно старуха, покосившись на Женю. — Много ты видала, чтоб профессора так жили? Скорняком он был, самой высокой категории! А невестка его, сестра брата единокровного, антикваршей.

«Ах, вот оно в чем дело», — покивала сама себе Женя, вспоминая старые наивные советские детективы, в которых на дачах завмагов, скорняков и зубных техников находили зарытые под фундаментом несметные сокровища.

— Ну надо же, — сказала она вслух. — Это выходит, вы еще при старом строе все заработали?

— Каждую копеечку своими руками заработал. Каждую, — удовлетворенно подтвердила старуха. — Это сейчас воры на свободе гуляют и барствуют, а тогда и честного человека могли за решетку упрятать, и глазом моргнуть не успеешь, — горько проговорила она. — Прятаться приходилось, собственные заработанные деньги потратить боялись, так и умер мой Семен Абрамович, не порадовавшись на свободе, — уже другим, мученическим тоном сообщила бабулька. — Мне вот все оставил.

— А давно он умер? — поинтересовалась Женя, прикидывая, сколько лет прошло с начала перестройки и сколько лет может быть хозяйке дома.

— Да уж двадцать лет как, — вздохнула Клавдия Матвеевна. — Я его намного моложе была, да уж тоже состарилась, — почесала она густые усы под носом. — А уж какая красавица в молодости была! Да я тебе сейчас покажу. Садись вон на банкетку Александра Второго, я за альбомом схожу, — кивнула она в сторону обтянутой бирюзовым шелком банкетки. В кресла не садись, — добавила она торопливо. — Это Павел! — проследила, как Женька скромно устроилась на краешке банкетки, и вышла из комнаты.