Юлия Алейникова - Анонс для киллера

— Ну? — нетерпеливо переспросила Женька, едва Клавдия Матвеевна отложила телефон.

— Значит так. Машина черная «Мазда-6». Номер был замазан грязью, так что не разберешь. Въехала в поселок в семнадцать сорок. Остановилась на седьмой линии, возле дома Лапушкиных. Пассажир вышел, водитель остался. Пассажир отсутствовал пятьдесят три минуты. Когда он вернулся, машина сразу уехала, — отчиталась Клавдия Матвеевна.

— Вот паразиты! — в сердцах выругалась Женя. — Все предусмотрели, гады. Пойди их найди теперь.

— Не все, — коротко, самодовольно заметила вдова. — Митрича не предусмотрели.

— Да? — оживилась Женя.

— Машина эта уже приезжала в поселок накануне вечером. Прибыла в половине седьмого. Встали на третьей линии, выскочил из машины такой юркий, плюгавый парнишка и пошел по поселку шныркать. Тут уж Митрич наблюдением не ограничился. Вышел, дошел до машины, номера срисовал и с водителем побеседовал. Сделал вид, что помочь хочет. Стал спрашивать, кого ищут, может, подсказать. Водитель на него окрысился, рявкнул, чтобы валил и не лез не в свое дело. Ну, Митрич и ретировался. Но уж глаз с того плюгавого не сводил и с водителя тоже. Плюгавый по поселку покрутился с полчаса и в машину нырк. Ни с кем не разговаривал, ничего не спрашивал. Но до наших домов дошел. И у калитки девятовской крутился. Потом к автомобилю вернулся, и уехали они. А вот дальше Митрич промашку допустил. Говорит, вроде как в сумерках видел он кого-то у девятовской дачи, поленился пойти проверить, а сейчас говорит, что вроде как плюгавый это и был. Может, высадили они его на выезде из поселка, и пешком он вернулся, чтобы разведать все как следует.

— А что за номера? Записал он их? — доставая мобильник тревожно спросила Женька.

— А то как же. Вот. Хотел пробить по своим каналам, кому машина принадлежит, да, как назло, говорит, последний связной в начале июня на пенсию ушел. Так-то, — тяжело вздохнула Клавдия Матвеевна.

— Ничего, я сама это выясню, — бодро заверила погруженная в свои проблемы Женька.

— Естественно, — как-то угрюмо и мрачно произнесла вдова.

— А вы мне на флешку видеозапись не скинете? Или, может, по почте? — спохватилась Женька.

— Флешку давай, — протянула Клавдия Матвеевна руку и, ловко пощелкав по клавиатуре, произвела манипуляцию не хуже заправского хакера.

«Вот какие продвинутые пенсионеры в нашей стране живут», — не без гордости подумала Женя.

Они снова оказались в зале. Женька окинула комнату на прощанье внимательным взглядом и вдруг спросила:

— Клавдия Матвеевна, а у вас дети есть?

— Нет. Никого нет. Только жена шурина осталась, да и той уже лет сто. Одна, — ответила она, внимательно глядя на Женю.

— А кому же все это достанется? Ведь такие ценности.

Вдова тонко усмехнулась в усы и, глядя на Женю из-под мохнатых бровей, спросила:

— А хочешь, тебе все завещаю?

Женя еще взглянула вокруг, припомнила провода высокого напряжения, стальные жалюзи, забор с видеонаблюдением и решительно покачала головой.

— Нет, спасибо. Может, лучше музею или просто государству. О! Детдому! — оживилась Женька, представив, как удивятся ребята и директор хорошо известного ей детдома, в котором доживал последние дни Валерка, пока оформлялись бумаги на его усыновление.

Улыбка Клавдии Матвеевны погасла.

— Аньке все отойдет, — сказала она. — У Семена Абрамовича дочка есть от первого брака. Тоже уже немолодая, а у нее дети, внуки. Вот им все и отойдет. Сюрприз будет.

— Ну, спасибо, Клавдия Матвеевна, за помощь, рада была познакомиться, — прощалась со старухой на крыльце Женя. — Если вдруг еще что вспомните, звоните.

— Ты тоже. Если приехать надумаешь, сперва звони, так не являйся. Могу не открыть, — как-то нелюбезно, как будто чужой, велела соседка. Словно, выйдя на крыльцо, они с Женей вновь стали людьми посторонними.

— Хорошо, — кивнула Женя, направляясь к забору, и, уже дойдя до калитки, обернулась.

— А Митрич про это знает? — кивнула она на старухины хоромы.

— Нет. Ни к чему это. И не Митрич он, а Иван Дмитриевич Колотыгин. Вон дом его синий с голубятней на горушке виднеется. Только не голубятня это, а наблюдательный пункт. Специально такое высокое место выбрал. Так-то, — заметила старушка, засовывая руки в карманы поношенной душегрейки. — Ну, езжай давай, у меня сериал начинается.

И Женя уехала.

— Она сразу же поехала в больницу. Разыскала там врачиху, которая приезжала на вызов. Доктор сегодня не работала, но Потапова как-то раздобыла ее адрес и поехала к ней домой. Проговорили не меньше получаса. Потом журналистка вернулась в город и сразу же отправилась в Суровцеву. Там пробыла сорок четыре минуты, затем отправилась домой. Это все.

— Спасибо, — сухо поблагодарил собеседника Андрей. — Можешь быть свободен. Дальше я сам, — и повесил трубку.

Журналистка проявляла чудеса предприимчивости и, кажется, сумела обскакать даже самого Андрея. Ему побеседовать с Клавдией Матвеевной Райзман, а точнее, с Кларой Мельхиоровной, так и не удалось. Старуха даже калитку не соизволила открыть. Только гавкнула из-за забора, что без ордера на участок никого не пустит. Ордер взять Андрею было негде. А было бы интересно узнать, о чем Потапова так долго беседовала со старухой.

И Андрей вновь потянулся за телефоном.

— Тук, тук. — Женька осторожно заглянула в кабинет Суровцева, боясь найти там совершенно опустившегося, абсолютно деморализованного майора. А потому удивлению ее не было предела.

— А? Здорово, Евгения! — бодро, радостно воскликнул майор, сияя ей навстречу. Лицо его выражало состояние полнейшего довольства. Он сидел на стуле, засунув руки в карманы брюк, и раскачивался на его задних ножках.

— Раскрыли дело? — радостно, напитываясь витающей в кабинете атмосферой счастливой безмятежности, спросила Женька.

— Ха, — коротко хихикнул майор. — Еще лучше.

— А что может быть лучше? — присаживаясь возле стола, озадаченно спросила Женька.

— Лучше может быть то, что начальство мне строго-настрого запретило лезть в это дело, да еще и благодарность с внесением в личное дело вынесло, — сообщил ей майор, лучась от счастья.

— А как это так? Вы же еще несколько дней назад отчаянно стенали вот на этом самом месте, жалуясь, что спасти вас может только чудо, и опасались скорого увольнения со службы, — глядя с интересом на майора, спросила Женька.

Последний вопрос произвел на майора странное действие. Он перестал раскачиваться на стуле, как-то вдруг и сразу сконфузился, покраснел, а глазки его подозрительно забегали по сторонам.

— Нет уж, колитесь, — велела ему Женька. — Все равно же не отстану.

Майор после этой угрозы затосковал еще больше, но, взглянув в Женькино решительное лицо, тяжело вздохнул и, прежде чем начать рассказ, строго-настрого велел ей об этом помалкивать.