Юлия Алейникова - Врач без комплексов

Надо позвонить Суровцеву, мелькнула у нее в голове светлая, здравая мысль, когда она, глотая огромный, непомерный, разрастающийся ком в горле, добралась наконец до административного корпуса.

Девушка отошла подальше от стойки с вытаращившейся на нее толстой администраторшей, вероятно, почуявшей опытным нутром Женькину личную драму, и достала мобильник.

— Петр Леонидович, это я, Потапова, — проговорила она дрогнувшим от пережитого потрясения голосом. — Петр Леонидович, случилась такая… история. То есть так вышло, в общем, я, кажется, раскрыла убийство Матвеевой, и так вышло, — бестолково сбивчиво объясняла девушка слабым, дрожащим от невыплаканных слез голосом, — что я случайно сообщила одному человеку, а он предупредил Петручинского, а тот и есть убийца, то есть заказчик. Надо срочно спасать кровососа, того, что на Васильевском живет, ну, к которому якобы Воробьев приезжал, потому что он единственный свидетель и его теперь убрать могут! Петр Леонидович, миленький, спасите его, я приеду и все вам толком объясню, только спрячьте его пока. Потому…

— Евгения, ты чего там носом шмыгаешь? С тобой все в порядке? Ты где сейчас находишься? — суровым голосом перебил ее Суровцев, отчего-то назвав по имени.

— В пансионате, под Зеленогорском, — удивленно ответила ему Женя, даже про слезы позабыв.

— А как ты там оказалась?

— Скрябин привез. — Тут журналистка снова протяжно выдохнула и дрожащим голосом проговорила, преодолевая спазм в горле: — Это он Петручинского предупредил, они оказались родственниками.

— Вот как? — протянул Суровцев, а потом строго спросил: — Значит, так, Евгения, где именно в пансионате ты находишься?

— В административном корпусе, хочу машину найти, чтобы в город вернуться.

— Молодец. Сейчас сидишь на месте, никуда не ходишь, никого не ищешь. Ясно?

— Ясно, — еще больше удивилась девушка.

— Там в корпусе кафе есть?

— Наверное.

— Отлично, иди туда, сиди. Ни с кем не знакомься, никуда ехать не соглашайся, даже не заговаривай ни с кем. Жди моего звонка. Поняла? — сурово, почти по-военному распорядился Суровцев.

— Поняла, — кивнула заинтригованная Женька.

— Все. Жди.

Журналистка сидела в углу пустого неуютного кафе над чашкой растворимого чуть теплого кофе и ждала звонка. Она видела, как мимо окон неторопливо проехала Володина машина, он так и не позвонил ей, не предложил подвезти, не спросил, как она будет возвращаться в город. Словно выкинул из своей жизни как ненужный хлам, выбросил и тут же забыл. От этого стало еще больнее. Если бы он проявил простое человеческое участие, ей, наверное, было бы легче. Что же он за человек такой, адвокат Владимир Александрович Скрябин? Как же она так долго могла не замечать этого? А может, ему так же больно, как ей? Поэтому он не смог позвонить, не может ее видеть, считает, что это она его предала? — попыталась оправдать бывшего жениха Женя, но тут же горько усмехнулась своей трусливой мягкотелости.

Страдания ее прервал звонок Суровцева.

— Евгения? Где ты? — торопливым, возбужденным голосом спросил майор.

— В кафе, — пожала плечами девушка.

— Отлично. Сейчас за тобой приедет мой человек и отвезет тебя в город. Зовут его Ферапонтов Захар Сергеевич. Запомнила?

— Запомнила.

— Не перепутай. Он тебе скажет, что от меня, и кое-что покажет в доказательство. Ясно?

— Ясно, — кивнула девушка. Ей отчего-то показалось, что они с Суровцевым играют в шпионов.

— Все. Жди. Он будет минут через двадцать. Больше ни с кем не говори и ни к кому в машину не садись, — строго наказал на прощание майор.

— Ну, просто заботливая матушка, — недоуменно глядя на телефон, прокомментировала журналистка.

Ферапонтов появился через пятнадцать минут. Вопреки Жениным ожиданиям, он оказался не седым, приземистым пенсионером с мохнатыми густыми усами, в ватнике цвета хаки на ржавой «девятке», а высоким молодым парнем в кожаной куртке на новеньком полицейском «Форде Фокусе».

— Добрый день, — подходя к Жене, поздоровался он. — Вы Евгения? А я Ферапонтов Захар Сергеевич, от майора Суровцева Петра Леонидовича, вот мое удостоверение, а это пароль. — И он вынул из внутреннего кармана фотографию, где они с Суровцевым были запечатлены в компании еще троих человек, с какими-то грамотами в руках. — Ну что, поехали?

— Поехали, — согласилась журналистка, рассмотрев фото и сочтя, что все условия Суровцева соблюдены.

— Петр Леонидович? Ферапонтов, — загрузившись в машину, отрапортовал Захар Сергеевич. — Объект у меня в машине, везу в город. Куда ее? Понял. Едем.

— Куда меня? — несколько обиженно уточнила девушка.

— Прямо к нему, — ничуть не смутившись, пояснил Захар и дал газу.

— Извините, задержался! Ну, что? Как вы тут? — энергичным шагом врываясь в свой кабинет, спросил Суровцев, окинув взглядом скучающую за майорским столом Женю и топтавшегося возле окна Захара.

— Прекрасно, — вяло проговорила журналистка, поднимая на Суровцева тоскливые от скуки глаза. — Лейтенант Ферапонтов с меня глаз не сводил, чтобы не сбежала. Вы, вероятно, забыли ему объяснить, что я не задержанная?

— Ты что, Ферапонтов, даже чаем ее не напоил? — с удивлением взглянул на молодого коллегу Суровцев.

— Распоряжения не поступало, — смущенно ответил Захар, взглянув сперва на Женьку, потом на майора.

— Ну, ты даешь! — покачал головой Суровцев. — Ну, да ладно, главное, дело сделано! А, Евгения? — весело сверкнул на нее глазами майор.

— Что это вы такой веселый? — подозрительно спросила Женька.

— Все, Евгения, кричи «ура», взяли твоего Петручинского с поличным!

— Как с поличным? — растерялась от такого крутого поворота журналистка.

— Понимаешь, Евгения, — меняя тон и устраиваясь поудобнее за столом, проговорил Суровцев. — Извиниться я перед тобой должен. Недооценивал я тебя.

— Да вы что? — вытаращилась от изумления Женя, она даже о своем разбитом сердце на мгновение забыла.

— Ты когда ко мне с этой Матвеевой прибегала, я все от тебя отмахивался, а в последний раз будто что кольнуло, — доверительно поведал майор, смущенно пряча глаза. — Я вдруг подумал, а вдруг ты все же права? Ведь какие ты дела на свет божий вытягивала, ни один бы следователь с ними возиться не стал, а ты, пожалуйста. А вдруг тебя и в этот раз чутье не подвело? — поджав губы, покивал он. — Поехал я за тобой в тот день, когда ты у Гробушкина была, видел, с каким выражением лица от него выходила, и сразу все понял: лоханулся я. Недоработал. Легкой жизни мне захотелось. Совестно мне стало. Я, опытный легавый, дела не раскрутил, а сопливая девчонка справилась. Извини, — тут же поправился майор.

— Да нет, нет, продолжайте, — поощрила его журналистка. — Не каждый день такие откровения от вас услышишь. А так все больше вопрос: «Ну что ты за человек, Потапова?»