Дарья Кожевникова - Охота на лесную нимфу

Да, деревья знали, Женька уже рассказывала им об этом. О том, как в восьмом классе на нее обратил внимание парень, бывший выпускник их школы, зачем-то однажды зашедший в уже покинутое им учебное заведение. Увидев Женьку, он сумел познакомиться с ней. Впрочем, он настолько ей понравился, что она, вопреки обыкновению, не слишком тому противилась. И даже позволила уговорить себя с ним встречаться. После первых же встреч, после прогулок под луной, после его разговоров и признаний и первых в Женькиной жизни поцелуев ей начало казаться, что она знает его целую жизнь и что нет человека лучше его на всем белом свете. Она потянулась к нему всей своей истосковавшейся в одиночестве душой. Жизнь, казалось, обрела новый смысл и изменилась навсегда после того, как в ней появился этот парень. Вскоре Женька оттаяла настолько, что даже стала рассказывать ему кое-что о себе. Он слушал ее, медленно бредя рядом по тротуару и покровительственно обняв ее за плечи, а иногда останавливался и говорил что-то сочувственное, после чего целовал обычно в губы. И за эти проведенные с ним минуты, за это ощущение, что она ему небезразлична, за эти поцелуи Женька готова была бы, наверное, отдать даже жизнь. Но как вскоре выяснилось, ее жизнь вовсе ему была не нужна. Чего он хотел, так это просто секса, а на нее, на диковатого вида девчонку, обратил внимание лишь потому, что, как ему показалось, ее нетрудно будет завоевать. Однажды он выложил ей все это с жестокой откровенностью обманувшегося в своих ожиданиях человека. Это произошло в пустой квартире, ключи от которой он каким-то образом раздобыл, чтобы привести туда Женьку с вполне конкретной целью провести с ней ночь. Женька отказывалась верить, отказывалась понимать, видя такое внезапное и полное преображение: еще несколько минут назад он, как обычно, был само внимание и доброта, и вдруг, стоило лишь ей недвусмысленно дать ему понять, что к постели она еще не готова, и вырваться, нечаянно оцарапав ему при этом щеку, как он изменился прямо на глазах. Красное от возбуждения лицо перекосилось, глаза стали злыми, а речь такой, что каждое бросаемое им слово как будто било по Женьке. Под этими ударами она все пятилась и пятилась к входной двери, а потом, давясь слезами и повернув дрожащими руками ключ, выскочила на лестницу и убежала, так и не дослушав его. Она не помнила, как в этот день бродила по городу, как вернулась домой. Помнила только, как, отходя от шока, все ждала, что он бросится ей вдогонку, разыщет ее, обнимет, как прежде, и все объяснит. Может, это была глупая шутка с его стороны или попытка испытать ее характер? А может, он просто сорвался по каким-то неведомым Женьке причинам? Она уже все готова была понять и простить. И разыщи он ее сейчас, она согласилась бы даже на его притязания, хотя внутри у нее все переворачивалось от отвращения при одной только мысли об этом. Но он так и не разыскал ее в ту ночь. И следующим вечером, когда Женька в обычный час прибежала на место их свиданий, она прождала его напрасно — он не пришел. А она ждала до поздней ночи, вглядываясь в каждую тень, вслушиваясь в каждый шорох. То же самое повторилось и на второй вечер, и на третий. Вскоре Женьке начало уже казаться, что еще немного — и она сойдет с ума. Она вся извелась, потеряла сон, забыла про еду и уроки. Лес, может быть, мог бы ей помочь, утешить ее в горе, но ей не хотелось и туда. Неприкаянная, бродила она по городу, надеясь встретить ЕГО. Она не знала ни его друзей, ни его домашнего адреса, так что ей не у кого было даже спросить о нем. И в этой неизвестности ей начинали являться картины одна страшнее другой. То воображение рисовало ей, как он в тот самый вечер выбежал вслед за ней и попал под машину, то будто бы он столкнулся с агрессивно настроенной пьяной толпой, то пострадал из-за каких-то таинственных проблем, из-за которых и вспылил на последнем свидании. Содрогаясь и холодея, с заходящимся от боли сердцем, Женька представляла его себе лежащим в больнице — беспомощным, забинтованным, одиноким. И эта боль, этот страх за него заставили ее в конце концов решиться на то, чего при любых других обстоятельствах она не сделала бы никогда в жизни, возможно, даже и под дулом приставленного к виску пистолета: дождавшись ближайшей субботы, она пошла на дискотеку. Эта ночная дискотека в городском Доме культуры была единственным местом, про которое Женьке точно было известно, что там любил бывать тот, кто успел стать для нее центром вселенной, и что там по субботам регулярно собирались его друзья. На что она надеялась, отправляясь туда? Женька и сама не знала. Быть может, затерявшись в толпе, услышать чей-нибудь разговор, обрывок фразы, который помог бы ей либо прояснить ситуацию, либо вычислить тех, кто был ей нужен. А потом, уже через них, набравшись храбрости, узнать, что же могло случиться. Других целей у Женьки не было. И уж тем более она не ожидала того, что почти у входа едва не столкнется со своим кумиром, направляющимся из гардероба в зал вместе с друзьями. Увидев его, живого и здорового, в первый миг Женька испытала такое облегчение, что забыла и об их размолвке, и о его жестоких словах — обо всем. Улыбка осветила ее лицо, и она шагнула ему навстречу. Тут и он заметил ее. Прервал свой разговор, остановился, оглядел с головы до ног и ухмыльнулся. Из Женькиных рассказов он должен был бы знать, каким подвигом для нее было прийти сюда. Но не смог, не захотел этого оценить. С мстительной ухмылкой кивнув на Женьку своим друзьям, он сказал:

— Глядите, кто ко мне пришел! Похоже, ей понравилось, как мы с ней кувыркались! Что, — обратился он к Женьке, — еще хочешь? Ну тогда приходи как-нибудь в другой раз, а то у меня на сегодня другие планы.

Кровь отхлынула от Женькиного лица, и весь мир стал черно-белым. У нее было такое ощущение, что весь этот кошмар — сцена из ада. Больше всего ей бы сейчас хотелось раствориться в воздухе, или провалиться, или еще каким-нибудь образом исчезнуть, сгинуть навеки. Но, заметив устремленные на нее взгляды, она сумела сдержать свои чувства и не позволила своему лицу выдать их этой глядящей на нее с нездоровым любопытством толпе. Изогнув непослушные губы в вульгарной усмешке, она вскинула в притворном удивлении брови:

— Это ты о чем? Уж не о тех ли потугах, которыми ты меня забавлял? Если о них, то я приду, потому что в прошлый раз было очень смешно.

У нее еще хватило сил на то, чтобы не убежать, а неторопливо выйти на улицу. Где-то за ее спиной после минутной паузы грохнули дружные раскаты смеха, но Женька знала, что смеются не над ней — смеются над человеком, за которого еще несколько минут назад она согласилась бы, кажется, даже умереть.

Едва оказавшись на улице, Женька бросилась прочь от ярко освещенных стеклянных дверей, по широким ступеням лестницы, по залитому фонарным светом тротуару, стремясь как можно скорее попасть в глушь и темноту, где никто не смог бы ее увидеть. Только оказавшись там, она дала наконец волю чувствам, забившись в истерике. И еще в течение долгого времени после этого дня Женька оплакивала свою потерянную любовь. А единственными, кто помог ей пережить это горе, снова стали деревья. Им одним она рассказала все как есть, находя у них сочувствие и понимание и глубоко раскаиваясь в том, что почти забыла о них в минуты своего счастья, когда, живя лишь свиданиями да их ожиданием, даже перестала ходить в лес.