Марина Серова - Дочь киллера

Надо ехать в отделение к Артуру Кононенко, пусть размножит рисунок Владимира и объявит Константина Разлейникова в розыск. Определенно он где-то скрывается. Я решила обойтись без предварительного звонка Артуру, рассудив, что даже если он сейчас и отсутствует, то сделать ксерокопию с рисунка Владимира я могу и без него.

Артура у него в кабинете не оказалось. Я поинтересовалась, где он находится, у Федора – молодого парня, сидевшего за соседним столом.

– Король Артур сейчас у Пирожка, – сообщил он.

– Король Артур? – переспросила я. – А ты, значит, один из рыцарей Круглого стола?

Федор усмехнулся. Я уже была в курсе многих особенностей жизни этого отдела и, в частности, знала, что Пирожок – это старший следователь следственного отдела Яков Гаврилович Афанасьев. За глаза сотрудники называли его Пирожком из-за пристрастия к пирожкам, которые пекла его старшая сестра и которыми он угощал весь отдел. Надо сказать, что пирожки были отменные, мне однажды довелось их попробовать, потому что Артур, насытившись, больше не мог не то что съесть еще хотя бы один, но и просто посмотреть в сторону тарелки.

Яков Гаврилович, несмотря на предпенсионный возраст, не утратил юношескую веру в романтическую подоплеку расследуемых преступлений. Особенно его расстраивало то, что мотивами их являлась по большей части заурядная бытовуха. Никаких серьезных и ярких чувств: любовь там, месть, зависть, принципиальность. Все глупо и пошло. У преступников в голове одна извилина, интеллектом там и не пахнет. В отделении над Афанасьевым частенько посмеивались и советовали смотреть на жизнь проще, а не искать загадки, где их нет и быть не может.

Еще одной отличительной особенностью Якова Гавриловича было его пристрастие чаевничать строго по однажды заведенному распорядку. Он заключался в том, что перед едой он непременно долго мыл руки своим личным, принесенным из дома в мыльнице мылом, после чего насухо вытирал их своим же небольшим махровым полотенцем. После этого он вынимал из тумбочки большую фарфоровую чашку и тарелку, аккуратно раскладывал на нее пирожки и заливал кипяток в чашку с заранее положенной в нее заваркой. Афанасьев предпочитал черный краснодарский чай всем другим сортам, но напиток обязательно должен был быть крепким и сладким. Иногда в фарфоровую чашку отправлялись сливки. Размешивая в чашке сахар, Яков Гаврилович имел обыкновение негромко напевать какой-нибудь проникновенный романс или оперную арию. Для сослуживцев доносящийся из кабинета следователя густой баритон служил сигналом, оповещающим о начале трапезы. Любой сотрудник мог зайти в это время к Якову Гавриловичу просто так и обязательно попробовать фирменную домашнюю выпечку.

После еды Афанасьев всегда полоскал рот, не доверяя всяким зубочисткам и уж тем более жевательным резинкам типа «Орбит». Заключительным штрихом служило аккуратное стряхивание крошек с салфетки.

Несмотря на еще некоторые подобные особенности, Афанасьев отличался большим опытом и профессионализмом. Мне он напоминал следователя Порфирия Петровича, мастерски выписанного Федором Михайловичем Достоевским. Был Яков Гаврилович невысокого роста, несколько полноват и круглощек, со слегка выпирающим животиком.

Я спросила Федора, давно ли Артур находится в кабинете Афанасьева.

– Яков Гаврилович уже спел арию князя Игоря, – ответил оперативник.

Ага, значит, чаепитие началось. Я подошла к двери кабинета Афанасьева. Она была чуть приоткрыта. Артур и Яков Гаврилович сидели за столом друг напротив друга и пили чай: Афанасьев держал в руках свою фарфоровую чашку, а Артур отпивал чай из стакана.

– Две дырки в голове, Яков Гаврилович, – сказал Артур и поставил стакан на стол. – Следов нет, профессиональная работа.

Афанасьев ничего не ответил. Он допил свой чай, тоже поставил чашку на стол и только после того, как с едой было покончено – Яков Гаврилович не признавал никакие разговоры во время поглощения пищи, – изрек:

– Ничего, совместными усилиями распутаем. Распутаем вместе, – подчеркнул он.

– Значит, связи отрабатываем, знакомства там, мотив преступления ищем. – Артур вопросительно взглянул на Афанасьева.

Тот кивнул:

– Знакомства, связи, все как всегда. – Афанасьев над чем-то сосредоточенно думал.

Потом Яков Гаврилович достал блокнот, полистал его и добавил:

– Да, надо еще подключить ОБЭП, пусть их проверят.

– Только, Яков Гаврилович, надо без пыли и шума, – заметил Артур, – а то, сами понимаете, во что все это может вылиться.

– Все будет тихо, – заверил Афанасьев.

– Ну, так я пошел, Яков Гаврилович?

– Иди, иди. Да, вот захвати ребятам, поешьте там.

Он аккуратно завернул несколько пирожков в салфетку и вручил их Артуру.

– Уф, – выдохнул тот, выйдя из кабинета Афанасьева и закрыв за собой дверь. И почти столкнулся со мной.

– Женя, привет, – сказал Кононенко, – ты ко мне?

Я кивнула:

– К тебе, Артур. Я практически знаю, кто напал на Перегудникова.

– Точно? – кажется, не поверил он.

– На девяносто девять и девять десятых процента, – ответила я и вынула из сумки рисунок с изображением Константина Разлейникова, сделанный Владимиром. – Это – охранник агентства «Илья Муромец» Константин Вадимович Разлейников. Агентство это занимается охраной поселка «Тарасовский изумруд», в котором проживает доктор, подвергшийся нападению. Но это еще не все. Я с большой долей вероятности могу утверждать, что нападение на Перегудникова совершено из-за того, что Разлейников – бывший пациент доктора, кстати, – выболтал при встрече с ним, что занимается заказными убийствами, а доктор, проверив эту информацию, поставил перед владельцем агентства Седлаковским условие: или он идет в полицию с повинной, или доктор сделает это сам.

Артур во все глаза смотрел на меня.

– Во как! – только и мог сказать он. – Женя, но ведь это только твои предположения. А доказательствами ты располагаешь или как?

– Некоторые доказательства, в основном косвенные, имеются. В частности, Перегудников оставил лист бумаги, на который выписывал фрагменты из статьи Уголовного кодекса о недонесении. На этом же листке есть его приписка со словами: «Добиться от главного явки с повинной, в случае отказа пообещать это сделать самому».

– А главный – это кто? – спросил Артур.

– Главный – это владелец охранного агентства Валентин Михайлович Седлаковский, – ответила я. – Тут, понимаешь, какая история получается. Агентство это помимо охраны объектов, таких, как поселок, скажем, занимается еще и организацией и проведением заказных убийств. То есть хозяин «Ильи Муромца» спрятал своих киллеров среди обычных охранников.