Николай Карпов - Малайский крис

С этих пор образ юного красавца не покидал воображения девушки к в сердце своем она почувствовала новое нарождающееся чувство, — еще неведомое досель, мучительное и вместе с тем сладостное чувство любви.

Попрощавшись с матерью больного до следующего свидания, Лена вернулась домой.

Как уже было сказано выше, Елене Александровне, после смерти своего отца, приходилась половинная доля из полумиллионного капитала и имущества, т. е. дома и товара. По описи товара разных мехов в двух магазинах оказалось более, чем на 400 тысяч. Значит, в общей сложности наследство дочери простиралось до полумиллиона.

Опекуншей была назначена мать ее, Варвара Ивановна. Она через год вышла замуж и все дела торговые и денежные передала своему мужу Ивану Ивановичу Чупрунову. Варвара Ивановна души не чаяла в своем муже, да и немудрено: мужчина был он высокий, статный, богатырского сложения, молодец молодцом, да и не стар: он был всего лишь на пять лет старше своей супруги.

Почувствовав себя бесконтрольным хозяином во всем, он широко повел дела и вместе с тем ударился во все тяжкие по части прожигания жизни. В результате получилось то, что и должно было получиться, т. е. в делах получился застой и финансы пошли на убыль. По его соображениям, убытки простирались более чем на 200 тысяч.

«Как тут быть? — думает Иван Иванович, — ведь если выделить дочери полмиллиона, то на всю семью придется негусто. До совершеннолетия ее остается менее трех лет, но ведь она может выйти замуж и ранее, — как тогда быть?»

И Иван Иванович пришел к тому заключению, что надо ее выдать замуж, только умеючи…

Был у него на службе один приказчик, молодой, лет 25, красивый парень, высокого роста, хорошо сложенный, разбитной такой, шустрый парень. Звали его Николай Иваныч Филимонов. Его-то Чупрунов и наметил в мужья своей падчерице.

— Пойдем-ка, Николай Иваныч, в гостиницу, попьем чайку, мне с тобой надо поговорить по душам.

С такими словами обратился однажды вечером Иван Иваныч к своему приказчику.

Сели на извозчика, поехали в ресторан. Заняли там отдельный помер; потребовали чая, винца, закусочки; стали благодушествовать.

— Вот что, Николай, — говорит хозяин, — парень ты деловой, да и собой молодец. Я тебе такую, братец, невесту выискал, что и во сне не видал ты этакой.

— Вот как!.. А нуте-ка, скажите-ка, кто такая?

— Да хоть бы моя падчерица, чем не невеста? А?..

— Елена Александровна! — удивленно воскликнул Филиппов и даже привскочил с места.

— Что, разве не нравится? хе-хе-хе… — лукаво подмигивая, молвил хозяин.

— Что вы, что вы, Иван Иванович, разве это возможно: такая красавица и с таким капиталом: да разве такого ей жениха нужно?

— Да что об этом толковать, а только, если хочешь жениться, то посватаю, согласен?

— Да я с величайшей радостью, только что-то не верится; нутка-с, вот оказия-то, ей-Богу…

— Ну, так слушай мои условия. По духовному завещанию она наследница в половинной части капитала и имущества. Капитала на ее долю приходится 250 тысяч да тысяч с 50 за половину дома должно очиститься; так что и выходит, все ее наследство определяется в полмиллиона, — понял?

— О, Господи Боже! пол миллиона… легко сказать.

— Только, братец ты мой, я рассчитал так, что с тебя будет и половины того, да. Так вот, если на половину согласен, то буду сватом…

— Господи! Да как же не согласен-то… Такое счастье… Да разве я стою того?

— Ну, так вот что: перед самым венцом у нас с тобой будет сделан расчет. Чистоганом ты получишь сто тысяч на руки и потом полтораста тысяч; магазин, что на Мясницкой, поступает в твою пользу. Торгуй, брат, разживайся; только из долга ты не получишь ничего. Расписку же ты даешь мне в получении все приданного целиком. Согласен, так по рукам; будем хлеб-соль с гобой водить.

— Как мне вас благодарить, благодетель мой, я уж и не знаю… буду вечно за вас Господа Бога молить…

Этот уговор между хозяином и приказчиком происходил за полгода до описанного здесь происшествия на Москворецкой набережной.

Елена Александровна знала Филимонова хорошо. Покойный отец ее ценил расторопного малого и отличал его от прочих. Он частенько говаривал, что из этого парня выйдет прок. И действительно, начав службу свою с мальчиков, Филимонов своей смышленостью и бойкостью выдавался из всех служащих. Теперь он получал 150 руб. в месяц и Чупрунов метил его в управляющие. Чупрунов подготовил свою жену так, что Варвара Ивановна в конце концов смотрела уже на Филимонова как на будущего своего зятя. Не раз она намекала Лене, о том, что пора девушке подумать и о своем гнезде. Перебирая в разговоре с ней знакомых молодых людей, она не находила между ними молодого человека, который был бы достоин ее Леночки. По ее мнению, все они были гуляки, моты, пьяницы. Причем не раз останавливала свой выбор на Филимонове.

— Вот, Леночка, — говорила она иногда, сидя вечерком на диване, обнявшись с дочерью, — счастлива была бы ты, если б вышла замуж за Николая Ивановича. Парень во всех статьях хороший, дельный, трезвый, умный и из себя картина.

Девушка отмалчивалась, а мать принимала это молчание за знак согласия.

Леночка не раз задумывалась о своей дальнейшей судьбе. Не красна была ее жизнь в родном доме. Она хорошо знала, что отчим недолюбливал ее. Добрая, простая мать вечно занята была домашними хлопотами и малыми детьми и редко дарила старшую дочь лаской, хоть и любила ее очень. Подруг у нее было мало по душе. Лена чувствовала себя одинокой и даже лишней в доме. Большинство из них были девушки полуграмотные, да и те все уже почти повышли замуж.

Хоть и получила Лена образование в гимназии, но куда она и к чему могла применить свои познания — она совершенно обеспеченная: идти в учительницы — значит отбивать кусок хлеба у нуждающихся. Чувство любви ей было незнакомо, а замуж рано или поздно она будет должна выйти.

Поневоле она задумывалась иногда о Филимонове. «Ну что ж, — рассуждала она, — и в самом деле молодой человек и красив, и умен, только, конечно, не так образован, как бы хотелось мне, — ну да, выйду замуж, так можно будет и позаняться его развитием. А то где ж, на самом деле, женихи-то? Положим, у меня приданое немалое, а потому в женихах недостатка не будет, да ведь все они льнут к деньгам. Нет, как ни раздумывай, а пожалуй, придется с мамой согласиться и выйти за Филимонова. Принц заморский за мной не приедет».

Вследствие таких рассуждений Лене казалось, что она любит как будто Филимонова. Согласия своего она еще не высказала, но уже и отчиму и матери думалось, что Филимонов будет скоро их зятем.

Филимонов стал бывать у Чупрунова частенько и запросто. Он ездил иногда с Леной в театр, гулял с ней по бульварам и занимал ее нередко интересными разговорами. Оставалось только сделать официальное предложение, но Филимонов всякий раз робел, не веря в свое счастье и все откладывая день от дня свое объяснение с невестой. Как вдруг случилось то, что девушка сразу изменила свои отношения к нему. Она до безумия полюбила красавца-студента, так самоотверженно бросившегося навстречу смертельной опасности ради ее спасения. Теперь только и дум ее было, что о чернооком красавце. Стала Лена избегать встреч с Филимоновым. При его приходе уходила в свою комнату, отказывалась от прогулок с ним, а если и случалось сидеть с ним за одним столом, то была молчалива, как камень.