Николай Леонов - Золотой скелет в шкафу

В этот момент зазвонил спутниковый телефон Гурова. Он ответил и услышал:

– Гуров? Моя фамилия Ребров. Мы запеленговали ваш спутниковый телефон и узнали, где вы находитесь. Мы сейчас возле входа в областное управление внутренних дел. Сами спуститесь, или мне к вам подняться?

– Думаю, вам лучше подняться, – предложил Лев. – Сколько вас человек, а то дежурного надо предупредить?

– Я поднимусь один, а остальные будут слушать нас в машине и, если возникнут уточняющие вопросы, зададут их через меня.

С таким Лев уже сталкивался и предосторожность эту лишней не считал – работа у этих непонятно кого была та еще, и чем меньше людей знали их в лицо, тем безопаснее для них было. Да и для людей тоже.

– Быстро едим, – сказал Стас, поняв, что поступила новая вводная, и стал, что называется, метать.

– Ешьте, я в кабинет пойду, – сказал, поднимаясь, Гуров. – По какому аппарату можно предупредить дежурного, чтобы человека пропустил?

– А! – махнул рукой Юрий Федорович. – Мне тоже кусок в горло не лезет. Я сам предупрежу.

Чтобы ничего не пропустить, Крячко ел уже просто в авральном темпе, так что к тому моменту, когда в кабинет вошел невысокий, коренастый, седой мужчина в дымчатых очках, там были уже все трое. Описать этого человека можно было одним словом – «никакой», любая попытка составить его композиционный портрет закончилась бы провалом, потому что взгляду не за что было зацепиться, настолько безликим он выглядел.

– Ребров. Обращаться можно или так, или «полковник», – представился мужчина, и даже его голос был тусклым и невыразительным. – Гуров, меня предупредили, что мы поступаем в ваше полное распоряжение. Вот это информация, которую вы запрашивали, – протянул он Льву флешку. – Ставьте задачу.

Эх, насколько легче было бы Гурову, если сейчас на месте этого человека-робота сидел бы Савельев! И пусть они поцапались, но это был все-таки свой парень. И какого черта Степан вбил себе в голову, что покушение было совершено по политическим мотивам? Не иначе, как выпендриться решил, доказать, что он самый умный. Ну, да черт с ним! Выбирать не приходилось. Начальству надо, чтобы покушение было раскрыто срочно, значит, будем играть теми картами, что есть, не надеясь на прикуп. Тем более что технические и прочие возможности приданной группы такие, каких в Белогорске нет, да и Москве, в МУРе, тоже.

– Что вы знаете о произошедшем? – спросил Гуров после того, как познакомил Реброва с остальными, и тот присел к столу.

– Совсем ничего. Чистый лист.

– Значит, начнем с самого начала. Заодно и полковник Крячко тоже послушает. Если будет что-то непонятно, задавайте вопросы. А генерал Воронцов пока свяжется с технарями и прикажет им принести сюда все гаджеты, что были изъяты в номере Зайцева, и результаты их работы. Пусть у секретаря оставят, чтобы нам не мешать.

– Спасибо, но нам чужих заключений не надо, мы сами все с нуля проверим, – отказался Ребров.

Юрий Федорович потянулся за трубкой, а Гуров, встав со своего места, начал расхаживать по кабинету и одновременно рассказывал, стараясь ничего не упустить. Уложившись в полчаса, он спросил:

– Вопросы есть?

– Есть. Вы смотрели запись убийства покадрово?

– Нет, а надо было? – удивился Лев.

– Судя по вашему рассказу, да. Нам нужна эта запись, мы с ней поработаем.

– Хорошо. Пожалуйста, выжмите из гаджетов Зайцева все, что только возможно. По его контактам мне также нужна самая полная информация. Пока это все. Когда вы сможете уже что-то сказать?

– Мы с вами свяжемся. Думаю, что часов двух-трех нам хватит.

Ребров поднялся, взял у Воронцова диск с записью и в его же сопровождении вышел в приемную, чтобы забрать у секретарши технику. Пока их не было, Стас спросил у Льва:

– Этот полковник из той же конторы, что и Савельев?

– Да. К сожалению, не вовремя у Степки обострение инициативы приключилось. С ним было бы легче работать.

– Давай будем судить по результатам. А что за информацию ты там запрашивал?

Гуров не успел ответить, потому что зазвонил один из телефонов на столе Воронцова, и тот, спешно вернувшись, бросился к нему – они сейчас все чуть ли не бегом бегали. Это был Кулаков, слушая которого Юрий Федорович что-то написал на листке, поблагодарил и, положив трубку, протянул листок Гурову:

– Есть человек, который может что-то знать, и он тебя уже ждет. Он, к счастью, оказался в городе, а не на даче, так что далеко ехать не придется. Езжай, Лев Иванович. Машина внизу, бог даст, вернешься как раз к тому времени, как Ребров что-то выяснит. Только ты с человеком поаккуратнее, немолодой он уже, хорошо за семьдесят. Вот странно! – пожал он плечами. – Вроде и работа у чекистов в нашей области была самая кабинетная, под пулями не бегали, в засадах не мерзли, а ушли все рано, многим чуть за шестьдесят было. Этот, можно сказать, старейшина! Последний из могикан!

Гуров взял листок – там были написаны имя и адрес подполковника Самойлова, бывшего работника КГБ, хотя принято считать, что бывших чекистов не бывает.

Не прошло и двадцати минут, как Гуров уже сидел в кухне самой обыкновенной двухкомнатной квартиры. Мебель в ней была еще советских времен, как и холодильник, а на стене висела в рамке фотография Сталина. Заметив, что Лев на нее посмотрел, Самойлов веско произнес:

– Я убеждений своих никогда не менял. Коммунистом был, коммунистом и умру. Если бы не коммунисты, мы бы и страну такую не построили, и войну не выиграли, и в космос первыми не полетели. Вот увидишь, мы свое слово еще скажем!

Гуров затосковал – вот только бесед на политические темы ему не хватало! Самойлов это понял и перешел к делу:

– Значит, Найденов тебя интересует? А что именно?

– Вы слышали о том, что его сына убили? – Подполковник кивнул. – Есть предположение, что это была ошибка исполнителя: он сына за отца принял. Есть второе предположение: мотивы этого покушения надо искать в белогорском прошлом Найденова. Что это может быть? Запрос в архив мы отправили, но, по моим ощущениям, документов там нет.

– Это же надо, какой ты чувствительный! – хмыкнул Самойлов. – Хоть в экстрасенсы иди! А понял ты правильно – документов там нет. Я лично папку с ними на стол начальника управления положил и больше ее никогда не видел.

– Но вы же что-то о нем помните? Если Ястребов, а я думаю, что это был он, ее забрал, то компромат там на Найденова должен был быть серьезный.

– А не было на него компромата! – развел руками подполковник.

– Но он был очень красивый мужчина, неужели.

– Аморалка? Да его тут же из партии и с работы на лопате бы вынесли. До обкома комсомола за ним, сам понимаешь, пригляд был поверхностный, а потом я знаю только об одной постоянной женщине. Она старше его была лет на десять с хвостиком, разведенная, с ребенком, с собственной жилплощадью, но она ему никаких хлопот не создавала. А с молодыми он никогда не связывался, хотя висли они на нем, потеряв всякую честь и совесть, как мартышки на пальме, но он от них дистанцировался.