Александр Бородыня - Эмблема печали

В последний раз Алексей был в магазине несколько месяцев назад и поразился неприятным переменам. Железные двери, электрические кодовые замки, охранники в камуфлированной форме. Еще так недавно весь персонал составляли всего два компаньона. Револьвер под прилавком, видеокамера на входе — и все предосторожности. Теперь стеклянный глазок видеокамеры торчал из каждого угла.

Директор магазина сидел у себя в кабинете. Когда Алексей, пошатываясь, вошел, он вскочил из-за стола и помог ему устроиться в кресле.

— Что с тобой такое, заболел?

— Лечусь.

— Тогда понятно. Какой день лечишься?

— Семнадцатый! Зачем ты меня звал? К чему такая срочность?

— Тебе понравились часы?

— Что?

— Часы в торговом зале?

— Ах это. Нет, не понравились. Слушай, ты меня, между прочим, от работы оторвал. Говори, зачем звал. И я пойду.

— Работы много?

— Неприятностей много. — Алексей с трудом справлялся с головокружением, волнами охватывающим его. — Кто-то влез в мою систему, пооткрывал пароли, а кто, понять не могу. И все-таки, — он повернул голову, сквозь муть разглядывая холеное лицо бывшего однокурсника, — зачем звал?

— Ладно. — Сергей, не поднимаясь из кресла, повернулся и открыл сейф. — У нас несколько новых патентов. Нужно оформить. Два твоих, кстати. — Он положил на стол толстую ледериновую папку без тиснения. — Уже месяц лежат, переправить не можем.

— Почему?

— Ну ты же знаешь, мы патентуем все только в Штатах, иначе невыгодно. Раньше было просто, а теперь таможня не пропускает.

— Что, документы таможня не пропускает? — искренне удивился Алексей.

— Документы-то, хрен с ними, можно на месте составить. Приборы не пропускает, материалы. Твою дискету провезти проблемы никакой, да ты ее и через сеть можешь отправить, но химикам-то нужно материальное подтверждение. Кроме того, на этот раз у нас имеется шикарное изобретение, почти вечный двигатель, один малолетка придумал. Собрал действующую модель инерцоида. И никак не может отправить. Юристы уже там, патентовед там уже месяц казенные харчи жрет, а все это добро, — он потряс папкой, — все еще здесь.

— Значит, мой патент тормознули? — спросил Алексей и опять сквозь муть посмотрел на директора.

— Тормознули.

— Ну, тогда зачем ты меня, скажем мягко, пригласил?

— Ну что ты злишься? — спросил Сергей, убирая папку обратно в сейф и поворачивая кодовый замок. — Нам помощь твоя нужна. Мы подумали, что ты — лицо заинтересованное. Может, ты придумаешь, как все это добро мимо таможни в Нью-Йорк переправить? А то жуткие убытки.

«Что с нами происходит? — закрывая глаза, подумал Алексей. — Неужели деньги с нами все это делают? Был же вчера еще совсем приличный парень. Но я тоже остался без патента. Придется помочь. Не хочется. Очень не хочется, а придется».

— Кто это мы? — спросил он, не открывая глаз.

— Ну, мы все! — с некоторым раздражением в голосе отозвался Сергей. — Никто же денег не получит, не только ты в прогаре. Тут еще ребята из писательского кооператива. А им просто, сам знаешь, жрать будет нечего, если они свою сценарную заявку не оформят.

— Ну уж сценарную заявку можно было не в общем пакете.

— Умный очень? У нас, между прочим, приличный патентовед всего один. И ему каждый раз сначала начинать, так это за каждый раз командировочные отдельно платить. — Он помолчал, сделав вид, что занят своим настольным калькулятором. — Ну как, есть какие-то идеи?

— Идеи есть, — сказал Алексей и поднялся из кресла. — Я тебе позвоню.

Он вышел на улицу, покачиваясь. Он был расстроен. Как доставить документацию и выставочные аппараты мимо таможни, Алексей уже придумал, но в ушах застряло мерзкое тиканье ювелирного магазина. Его тошнило, и, сделав несколько неверных шагов, он чуть не угодил под колеса.

«Сам отвезу все! — подумал он. — Отвезу все в Нью-Йорк. Возьму свою долю и возвращаться уже не буду. Хватит с меня развивающегося капитализма. Нужно пожить немножко при уже развитом».

Он открыл дверь своей маленькой квартиры и вошел, бесшумно ступая по ковру. Компьютер был выключен. Шторы на окнах опущены. Хотелось просто прилечь. Уткнуться лицом в подушку и заснуть. После разговора с Сергеем хотелось напиться, но во время голодания это невозможно, и единственным мало-мальски адекватным заменителем был сон. Он хотел сразу прилечь, шагнул и не удержался на ногах, он бы упал, но Лида подхватила падающего Алексея, усадила его, присела рядом, сняла ботинки. Потерла в своих быстрых теплых ладонях его окоченевшие ноги и только после этого спросила:

— Что еще случилось?

Волосы у Лиды немного отросли, и она больше не пристегивала к голове отрезанную по глупости косу. Коса, после того как послужила сперва удавкой для бандита, а потом вещественным доказательством в суде, теперь висела на стенке, обрамленная в специальную черную рамку. Алексей протянул руку и пропустил между пальцами такие же теплые, как руки, шелковистые волосы Лиды.

— Ничего не случилось, — сказал он. — Поехали в Америку, малыш, а? Насовсем, поехали?

— Что с тобой? — спросила Лида и отодвинулась. — Тоже, додумался! — Она поднялась на ноги и теперь смотрела на Алексея сверху вниз. — Я тебе пока не жена. Тоже мне, придумал, — вдруг смягчилась она. — Голодать в конце осени. Кто же в конце осени голоданием лечится?!

Какое-то время они уже жили вместе, и Алексей, с каждым днем привязываясь к этой жестковатой женщине все сильнее и сильнее, непроизвольно строил дальнейшие планы, включая и ее. Лида помогла ему перейти на постель, помогла раздеться. Он лег и уставился в потолок. Спать больше не хотелось. Хотелось подумать. Голова его в последние дни работала необычайно ясно.

«Кто-то проверяет мои программы, кто-то взламывает мои личные коды и корректирует меня, — думал он, осторожно поглаживая руку Лиды, присевшей рядом на край постели. — Лучше действительно уехать. Все оставить включенным, так, будто я здесь, и исчезнуть. Сменить в Америке имя и начать все сначала… Лучше бы уехать. Если кто-то докопается до истинного происхождения «Желтой крыши», и мне конец, и ее не пощадят».

— Мне нужно съездить в Америку, — сказал он. — Просто съездить. Ребята не могут обычным способом переправить патентную документацию и приборы, пограничники мешают, таможня. Обратились ко мне…

— Будешь работать курьером?

— Очень хитрым курьером.

— И как ты собираешься все это перевезти?

— Думаю, выберу кого-нибудь, кто арендует самолет для перевозки крупной партии контрабанды, и впишусь, как тогда в поезд! — улыбнулся Алексей. — Помнишь, как я вписался!

— Ты говоришь об этом так, будто это было сто лет назад. А это было, между прочим, Алешка, сообрази, совсем недавно.