Джо Алекс - В бесшумном полете гналась я за ним

Алекс сложил письмо и осторожно положил его на край стола.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Паркер и, взяв письмо, вложил его в большой белый конверт, вынутый из бокового кармана пид­жака.

— Настолько слащаво и банально, что могло бы даже быть прав­дивым, — сказал Джо. — «Чистую совесть нельзя купить ни за какие деньги...» Все это правильно, но очень плохо написано... — Он осматри­вался вокруг, и всюду взгляд его натыкался на бабочек с раскрытыми кры­льями, больших и маленьких, тусклых и неожиданно разноцветных, наса­женных на булавки, мертвых и неподвижных, как... Джо перенес взгляд на стол. — Тело сейчас находится точно в том же положении, в каком было обнаружено?

— Да. Если даже и есть какие-то минимальные изменения положения тела, то у нас имеются снимки, и мы можем внести поправки...

Джо обошел стол и посмотрел вниз, вдоль вытянутой руки покойного. Под ней лежала разбитая чашка со следами остатков кофе. По другую сто­рону тела лежало разбитое блюдечко.

— А что ты об этом думаешь? — спросил Алекс, указывая на блюдеч­ко, затем присел и понюхал фрагмент разбитой чашки.

— Ну что?.. — Паркер пожал плечами. — Он явно держал в руках чашку на блюдечке, как это многие делают. Когда выпил — смерть насту­пила мгновенно. В этот момент чашку он, вероятно, держал в правой руке, а блюдечко в левой...

— Да, ты прав... — Алекс покивал головой. — Стало быть, чашка упала, когда он выронил ее из стынущей руки, а блюдечко соскользнуло у него с колен... Вот тут есть след от кофе... — Он указал на брюки покойно­го. — Так... — Джо еще раз обошел кресло и снова посмотрел вниз. — Это должно было произойти так... Любопытно...

— А мне куда больше любопытно, почему тебя не интересует второе письмо самоубийцы?

— Нет, как же! Очень даже интересует! — Джо поднял брови. — Но еще больше меня интересует, что здесь произошло. Это первое письмо было напечатано на пишущей машинке, и даже подпись стоит машинопис­ная. Это вот та машинка?

— Да, — Паркер кивнул, подошел к маленькому столику и легонько ударил по клавише плоской открытой пишущей машинки. — Это порта­тивный «Андервуд», купленный полгода назад и всегда досягаемый для всех домочадцев. Оба письма написаны на этой машинке. Второе я нашел вот тут... — Паркер подошел к столу и поднял лежащую там раскрытую книгу. Под ней находился сложенный вдвойне лист бумаги. Паркер молча протянул его Алексу.

«Я больше так не могу. Я встал на пути любви двух людей, которых ценю и уважаю. Если бы я не ушел, то стал бы виновником их длящей­ся всю жизнь трагедии. А поскольку их счастье представляется мне гораздо более важным, чем моя жизнь, размышляя о них и о себе, нашел единственное решение, которое представляется мне возможным. К сожалению, я не смог бы жить без этой единственной женщины в моей жизни, которую так полюбил. Любимая, не сердись! Не обижайся на меня за этот шаг. Пойми, что я здесь страдал бы непрерывно, глядя на вас. А там... там будут лишь тишина и пустота... Страшно подумать, что я уже никогда больше не буду держать тебя в своих объятиях, Сильвия, моя единственная. Но в борьбе с роком еще никто не побеждал. Так, видимо, и должно быть. Спокойной ночи. Храни тебя Господь. Вспоминай обо мне иногда. Это все, о чем могу тебя попросить. Я любил тебя так, как никто никогда никого. Спокойной ночи — навсегда...»

Закончив читать, Джо передал письмо Паркеру, а тот вложил его в кон­верт в котором уже находилось первое письмо.

— Да. Очень забавно.

— Меня это забавляет несколько меньше... — сказал Паркер. — Ну, ты хоть что-нибудь из этого понял?

— В лучшем случае, сэр Гордон Бедфорд кажется человеком, который, желая совершить самоубийство, пытался найти себе наиболее эффектный повод для этого. Пока что он открыл нам два из таких поводов: угрызения совести и обманутая любовь. Жаль только, что он предложил нам оба этих повода одновременно. Кроме того, меня интересует, как можно писать такие, что ни говори, экзальтированные письма на пишущей машинке?.. А ведь он умел пользоваться пером... — Джо подошел к столу и еще раз поднял раскрытую книгу, из-под которой Паркер минуту назад вынул второе письмо. Посередине книги, в углублении, созданном выпуклостью страниц, лежала авторучка. — Я полагаю, с нее сняли отпечатки пальцев?

— Конечно.

Джо положил авторучку на стол и взглянул на книгу.

— Это его рукопись в переплете, — громко объявил он то, что и так с первого взгляда было ясно. — Похоже на то, что как раз ее редактировал, потому что всюду видны поправки ручкой. — Он умолк и пробежал глаза­ми по рукописи, беззвучно шевеля губами. Потом вполголоса прочел: — «В окрестностях Западного Лондона перелеты Atropos L. начинаются в период...» — Джо поднял голову и взглянул на Паркера, который глядел на него, стоя неподвижно и скрестив руки на груди. — Интересно, да? Я думаю, что такой специалист, как сэр Гордон, прекрасно знал, в какой период начинаются перелеты Atropos L. в окрестностях западного Лондона.

— Ради Бога, о чем ты говоришь? — Паркер подошел и заглянул Алек­су через плечо.

— О том, что я удивлен, почему сэр Гордон прервал именно в этом месте. Как видишь, это последняя поправка в рукописи. Все указывает на то, что он дочитал текст именно до сих пор и хотел вписать это предложе­ние, но что-то помешало ему, и он его не закончил...

— Ну-у... — Паркер взял в руки авторучку. — Может, просто, не успел сделать этого перед смертью?

— Вот-вот. Но мне представляется несколько неправдоподобным, чтобы он остановился, не закончив предложение, отложил авторучку и совершил самоубийство. Как ты думаешь?

Заместитель начальника криминального отдела, не отвечая, вынул свой блокнот и быстро написал в нем лишь одно слово: «Убийство!!!» Поставив последний восклицательный знак, он поднял авторучку, осмотрел стальное перо и сравнил обе записи.

— Да, это те же чернила, светло-зеленые.

Будто не слыша его слов, Алекс закрыл рукопись и прочел надпись на наклейке, находящейся на середине верхней стороны плотного переплета:

Гордон Бедфорд.

СТРАНСТВИЯ ATROPOS L.

(Попытка определения характерных черт явления

на основе исследований, проведенных в 1956—1961 гг.)

Джо положил рукопись на стол, точно на то место, откуда ее взяли, посмотрел на покойного, который сидел теперь со слегка отклоненной головой, глядя в пространство неподвижными, сощуренными в страшной усмешке глазами.

— Бабочки и кредиты... — Алекс внимательно вглядывался в лицо покойника. — Он похож на такого, каким и был: спокойный, сдержанный, культурный англичанин, человек порядочный, честный и солидный. Этот выдающийся подбородок свидетельствует об убеждении, что жизнь — это не крутая, полная ям и выбоин дорога, а скорее — ровное шоссе, по кото­рому можно прекрасно ехать при условии соблюдения правил дорожно­го движения... Он почитывал Шекспира, брезговал ложью, употреблял хороший одеколон, любил монархию и верил, что человек должен добро­совестно трудиться, каждый на той должности, на какую его поставили судьба и право рождения... В душе он презирал слабых и неуверенных, не знал страха, уважал прямую открытую игру. Он родился с опозданием на несколько десятков лет. Вероятно, был большим педантом... — Джо еще раз бегло окинул взглядом высокий, прорезанный двумя параллельными морщинами лоб покойного, под которым теперь уже навечно обрели покой упорядоченные и разложенные по полочкам сведения о шестиногих ноч­ных крылатых созданиях и о платежном финансовом потенциале экзотиче­ских стран. — Интересно, почему на нем такой толстый свитер? Ночь была очень теплой и даже собиралась гроза...