Марина Серова - Клуб обреченных

— К сожалению, в офисе к моменту нападения уже был один труп. Это футболист «Арсенала» Александр Самсонов.

У Толмачева вытянулось лицо:

— Самсонов убит?

— Да. Я вижу, вам хорошо знакома его фамилия.

— Он мой любимый футболист, — упавшим голосом сказал майор Толмачев. — Значит, его труп был здесь уже до нападения?

— По крайней мере, мне дали именно такую информацию, — проговорила я. — Пойдемте поднимемся на третий этаж. Там все самое интересное. Подождите… одну минуту.

И я подошла к Наташе, которая даже не плакала, а, как бы окаменев, мертвым взглядом смотрела на все происходящее с лестницы. Обняла ее, понимая, что никакие слова сейчас не помогут, что от слов будет только хуже.

Она сама заговорила — резким, хриплым голосом, словно раздирающим ей гортань:

— Я никому не верю. Я никому не верю… они опять спустят все на тормозах, и его убийцам все пройдет безнаказанно. Я не хочу… слышишь, не хочу!

— Да, да.

— Ты можешь мне пообещать, Юля? Ты можешь мне пообещать?

— Что? Что я должна тебе пообещать?

— Что ты сама будешь расследовать это дело. Ведь ты… ведь ты можешь, я знаю! Ты взяла отпуск, конечно… но я прошу тебя!

— Да, да, я все поняла. Конечно, я позвоню в Москву и попрошу, чтобы мне разрешили вести это дело.

В глубине души я сильно сомневалась, захочет ли Гром дать мне «добро» на ведение этого дела. Ведь смерть Самсонова не имела никакого отношения к национальной безопасности, так что пусть, дескать, этим занимаются те, кому положено: прокуратура, РУБОП, угрозыск или даже питерская ФСБ. Гром не любил, когда в работу приплетались какие-то личные мотивы.

А тут эти мотивы как раз были: убит муж моей подруги.

Давить на чувства и сантименты моего шефа было совершенно бессмысленно. Гром не понимал, как в серьезнейшую работу можно привносить, прошу прощения, «лирику».

Но как сказать своей подруге, что я вряд ли смогу помочь ей в деле об убийстве ее мужа только потому, что мой шеф в Москве сочтет эту смерть не заслуживающей внимания серьезных структур, органичной частью которых я являлась.

И еще неизвестно, было ли это убийство.

Все следует выяснить.

— Все следует выяснить, — повторила я вслух и, погладив Наташу по голове, увидела во все прибывающей толпе, которую не пускали, дальше вестибюля, Андрея Шевцова и Даню Нилова и жестом подозвала их к себе.

— Что тут произошло? — бледными губами выговорил Нилов. Толстяк был потрясен до глубины души, и то, что он еще не видел трупа своего друга, кажется, взвинчивало его еще больше.

— Тут много что произошло, — быстро сказала я. — Вот что, ребята. Возьмите Наташу и довезите ее до дома. Вам тут все равно делать нечего.

— А тебе есть что делать? — проговорил Шевцов, и в его красивом лице, в котором не было ни кровинки, появился вызов.

— Мне — есть, — ответила я и, сочтя, что последующая информация будет весьма кстати, добавила: — Я из ФСБ. Все, ребята, давайте отсюда. Довезите Наташку. Я на вас рассчитываю.

И я взбежала вверх по лестнице, доступ на которую был тотчас же перекрыт за моей спиной двумя рослыми оперативниками.

Самсонов все так же лежал в коридоре, как его уронили двое бандитов.

Рядом с ним на спине, запрокинув голову и оскалив в предсмертной гримасе зубы, лежал крупный высокий мужчина в темно-синей джинсовой рубашке, на ткани которой — с левой стороны — расплылось кажущееся почти черным пятно, уже не меняющее своих контуров.

— По моим данным, это некто Блохин Владимир Юрьевич, — сказала я рассматривающему убитого майору Толмачеву.

— Да, это он, — откликнулся Толмачев. — Я Блоху хорошо знаю. Я его в свое время на допросах парил… хотя неизвестно, кто кого парил больше. Он разносторонний человек был. Шулер. Вор. Несколько лет назад организовал контору, которая девок в забугорные бордели поставляла. А зарегистрирована была эта контора как туристическое агентство. Картины за границу продавал. Оружие. В общем, работал точно по нашему профилю. За его подвиги надо несколько пожизненных давать, а он все время вписывался во всякие амнистии и досрочные освобождения за примерное поведение. Примерное! В последнее время парень вроде как немного притих, ничего о нем слышно не было. И вот — на тебе!

Толмачев перевел взгляд на Александра и произнес:

— А и точно — Самсонов. У меня дома его плакат на полстены висит. Я тут и Шевцова видел. Какой-то придурок из криминальной хроники у него даже автограф попросил.

— Идиот, — пробормотала я и склонилась над Самсоновым. — Где медэксперты?

— Я только что смотрел, — сказал высокий сутулый человек в серой рубашке. — Констатировал смерть. По предварительным данным, никаких видимых причин смерти обнаружить не удалось. Вот этот синяк на лице — прижизненный. Причиной смерти послужить не мог. Я ощупывал лицевую кость, могу сказать, что она совершенно цела. Скорее всего, его просто ударили по лицу незадолго до смерти.

— Это может быть и не убийство?

— Вскрытие покажет, — продолжил врач. — По крайней мере, покойный был здоровым молодым мужчиной без каких-либо существенных недугов. К тому же спортсменом высокого класса. За ним всегда был строгий врачебный контроль. Вот так. Версии о причине смерти… Едва ли речь может идти об инфаркте или инсульте, а также яде растительного происхождения. Для всего этого существуют свои симптомы. Их-то как раз не обнаружено.

— Для меня ясно одно, — сказала я, — кому-то было очень важно забрать отсюда тело Самсонова. Так важно, что пошли даже на убийство охранников. Судя по всему, Александр был убит сразу после матча. Человеком, которого он знал.

— Почему вы так полагаете? — спросил Толмачев.

— Можно вопрос, майор: вы были на матче? Ведь вы, насколько я поняла, любитель футбола?

— Да. Был.

— А после матча вы смогли попасть внутрь офиса?

— Нет.

— А хотелось бы?

— Но… — Толмачев почесал в затылке, потом произнес: — Все понятно. Значит, убийца — кто-то из персонала клуба или из…

— Или из числа футболистов, — договорила я. — Не надо забывать также и о журналистах, присутствующих на пресс-конференции тренеров играющих команд, которая состоялась здесь же, в офисе «Арсенала», на втором этаже. Но это менее вероятно. Ладно, коллега, мне нужно позвонить.

Звонила я, разумеется, Грому.

Когда он узнал о причинах, побудивших меня позвонить ему, да еще в двенадцатом часу ночи, то был, мягко говоря, в некотором недоумении.

— По-моему, Багира, ты непоследовательна, — сказал Андрей Леонидович. — То ты рвешся в отпуск, а когда этот отпуск получен, сама же хочешь прервать его и приступить к работе. К тому же это не наше дело. Кто такой этот Самсонов?

— Это известный футболист. Из санкт-петербургского «Арсенала»…