Ирина Грин - Эффект прозрачных стен

– Капитан Новоселов, – представился Сергей, мгновенно оценил обстановку и добавил, глядя в упор на Рыбака: – Попрошу посторонних покинуть палату.

– Я не посторонний, – заявил Рыбак, – это моя палата и моя кровать.

Для достоверности он похлопал ладонью левой руки по одеялу, а правой коснулся своей головы, которую до сих пор венчала огромная повязка. Даже у Тарасова наклейка на ране была не в пример меньше.

– Моя жена тоже не посторонняя, у меня нет от нее секретов, – сказал Тарасов.

– Жена? – Новоселов посмотрел на Ладу испытывающим взглядом и после довольно продолжительной паузы сказал: – Жена, разумеется, может остаться. Кстати, у меня к вам тоже будет пара вопросов. Потом.

– Конечно, – Лада кивнула.

– Расскажите, пожалуйста, – обратился Новоселов к Тарасову, выуживая из кармана блокнот и ручку, – что вы можете сказать в связи с произошедшим инцидентом?

– Да, собственно, ничего, – медленно произнес Тарасов. – Никаких мыслей.

– До сегодняшнего дня ничего подобного с вами не случалось?

– Нет. Однозначно нет.

– А вот этот молодой человек, – тут Новоселов указал рукой на Рыбака, – он для какой цели при вас находился в момент нападения?

– Это сотрудник фирмы, которая решает для нас ряд вопросов.

– Вопросов безопасности? – уточнил Новоселов, не дождавшись продолжения фразы.

– Не совсем, – Тарасов замялся, – скорее управленческих. У нас с фирмой, которую представляет Иван Станиславович, заключен договор аутсорсинга…

– Ну да, аутсорсинг – это по его части, – не удержался от шпильки в адрес бывшего коллеги Новоселов. – Ладно, про аутсорсинг мы с ним отдельно поговорим. А пока не буду вас утомлять. Вот мой телефон, – он что-то написал в блокноте и, вырвав листок, протянул его Тарасову.

– Скажите, – обратилась Лада к Новоселову, – а моему мужу не полагается какая-нибудь охрана?

– Лада! – Тарасов выразительно посмотрел на жену.

– Охрана? Вы имеете в виду – полицейская охрана? – хмыкнул Новоселов. – У него по соседству такой бодигард, что защита полиции вряд ли потребуется.

– Меня выписали, – заявил Рыбак.

Ответ Новоселова Иван прочитал по его глазам: «Ну и гад же ты, Ванька».

В этот момент дверь в палату распахнулась, и в сопровождении все той же молоденькой докторши на пороге возникла женщина лет пятидесяти. Несмотря на искаженное волнением лицо и небрежно накинутый на плечи больничный халат, выглядела она как большой начальник. Решительная, собранная, словно пантера перед прыжком, готовая перегрызть горло обидчику своего детеныша. В воздухе запахло грозой, а еще, едва уловимо, духами. Такими же решительными, как их носительница. «Если, вопреки расхожему мнению, деньги все-таки пахнут, то именно так», – подумал Рыбак.

– Прохор! – возмущенно заявила она, – почему мне никто не позвонил! Если бы не Антон Павлович, я бы находилась в полном неведении…

– Ма, – перебил ее Тарасов, – все в порядке, честное слово.

– Да, я же говорила, операция прошла успешно, – сочла нужным вмешаться докторша.

– Вижу я этот порядок! Никто даже не позаботился о том, чтобы тебе выделили отдельную палату!

Про этом она выразительно посмотрела на Ладу, и Рыбаку стало ясно, что особо теплых чувств к невестке Тарасова-мать не питает.

– Между прочим, мама, этот человек, – Тарасов кивком указал на Рыбака, – Иван Станиславович, закрыл меня от пули.

– Мы, пожалуй, не будем вам мешать, – заявил Новоселов с доброй улыбкой. – Пойдемте, Иван Станиславович.

Это было так своевременно, что Рыбак на мгновение ощутил бесконечную благодарность к Новоселову. Но только на мгновение, потому что стоило двери палаты захлопнуться, как всю новоселовскую доброту словно сдуло сквозняком.

– Слушай, Ваня, я надеюсь, ты не собираешься путаться под ногами у следствия?

– И в мыслях не держал, – Иван изобразил выражение полнейшей невинности. – Ты же слышал: мое дело – аутсорсинг.

Новоселов еще хотел сказать что-то резкое, но Иван его опередил, предложив сходить куда-нибудь перекусить. Не то чтобы ему хотелось есть, нет. Просто он чувствовал необходимость хоть немного навести мосты через пропасть, образовавшуюся на месте крепкой дружбы, связывающей когда-то его с Сергеем.

По дороге в школу Ася с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Этому очень способствовала музыка, игравшая в салоне автомобиля, – финал Шестой симфонии Чайковского. Но, с одной стороны, она боялась, что это помешает Андрею Петровичу вести машину – а ну как он бросит руль прямо здесь, среди потока машин, и примется утешать ее. Ну, чисто гипотетически. А с другой, заплакать – значит выйти из образа, который она надела сегодня днем и который пришелся ей по душе. И к тому же – Ася твердо была в этом уверена – пришелся по душе Ване.

Стоило подумать об Иване, как комок туч в душе начал рассасываться, и плакать хотелось все меньше и меньше.

Место для обеда выбрала Маша. Для Аси кафе было слишком пафосным, она предпочитала заведения попроще. Но что-то незримо-притягательное присутствовало в его атмосфере, делая ее уютной и незабываемой, порождая желание обязательно вернуться. Прямо как пальто у Лады – на первый взгляд ничего особенного, но сразу понимаешь, что сшито оно не абы кем, и непременно хочешь что-нибудь подобное.

Машу здесь знали, еду она заказала уверенно, не глядя в меню, и Ася немного волновалась, хватит ли у нее наличности. Но, к ее удивлению, денег с них не спросили, ограничившись Машиным «спасибо». Только тогда Ася сообразила, что кафе принадлежит семье Тарасовых.

– В библиотеку? – удивленно спросила Маша, услышав следующий пункт их маршрута. Потом тряхнула челкой и покладисто согласилась.

«Толстовку» Ася любила с детства. Особенно читальный зал. Когда-то в детстве он казался ей дворцом, куда Золушка приехала на бал: белые полуколонны с ажурными капителями, кружевная лепнина на потолке, три огромные хрустальные люстры с подвесками, картины в массивных золоченых рамах. Ей нравилась торжественная тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц и приглушенных красной ковровой дорожкой шагов, светильники с зелеными абажурами и даже статуя Ленина в глубине зала, хотя в библиотеке имени Толстого логичнее было бы видеть Льва Николаевича. Но Владимир Ильич тоже выглядел вполне уместно. Скульптор из каких-то своих личных соображений снабдил его уютным животиком, не скрываемым костюмом-тройкой, и стопкой книг в руках, из-за чего Ленин казался одним из посетителей.

С тех пор как Ася впервые перешагнула порог «Толстовки», заведовала залом Ксения Константиновна. Она и сейчас была на своем посту, за столом у входа в зал.

– Ася, добрый день! – Ксения Константиновна встала из-за стола, и Асю охватило чувство сожаления – в последние годы она почти не бывала здесь, предпочитая находить нужную информацию в Интернете. А ее, оказывается, все эти годы помнят.