Морин Джонсон - Дело Эллингэма

– В общем, смысл такой: школа и все поместье принадлежат Элис, хотя Эллингэм вроде как знал, что она погибла, даже если и не хотел этого признавать. Прошло два года, и он открыл школу заново.

– И что, народ приехал? – спросила Ви. – После убийства?

– Ну это же был единичный случай. И, потом, не забывайте: Великая депрессия еще продолжалась. А здесь было одно из самых известных мест в Америке. Учиться в бесплатной школе американского магната… это, знаете ли, очень круто. Все думали, похищений больше не будет. Тогда в школу вроде принимали любого, кто обратится. Эллингэм хотел, чтобы это место было живым и веселым, чтобы Элис было куда вернуться и с кем играть, чтобы вокруг нее были люди…

– Мрачная история, – сказала Джанелль. – Вроде такая душевная, но реально мрачная.

– Интересно, а сколько девчонок объявляли себя Элис? – задумчиво спросил Нейт. – Ведь до появления теста ДНК любой мог назваться чужим именем.

– Это точно, – кивнула Стиви. – Поэтому у Эллингэма был план. Он собрал информацию о дочери, которую могли иметь только члены семьи и ее няня. И он взял слово с няни, что та не будет ее разглашать. Так что, если какая-нибудь девушка и захотела бы выдать себя за Элис, ее бы проверили.

– И что это за секреты? Родимое пятно?

– В том-то и дело, – пожала плечами Стиви, – что никто не знает, кроме юристов, которые сейчас управляют делами Эллингэма. И передавать это по наследству некому. Получается, эти люди как бы хранители Элис. Хотя сейчас они, конечно, просто провели бы тест ДНК, так что смысла в этой информации уже нет.

– Как приятно узнать, что нас приняли в самую ненормальную школу, – пробурчал Нейт. – Слушайте, идемте уже. Я есть хочу. И меня не покидает сомнение на предмет нашей легитимности нахождения в этом месте…

– Еще раз: калитка была открыта, – сказала Ви.

– Ладно, нам действительно пора, – сказала Джанелль. – Но это все просто невероятно!

Конечно, это было невероятно по многим причинам.

13 апреля 1936 года, 20.00

Флора Робинсон обладала удивительной способностью, развившейся у нее во времена работы в подпольном баре: она за версту чуяла опасность. А иначе и быть не могло, ведь ей приходилось подмечать малейшее волнение, пробегающее по комнате, если к дверям приближалась полиция, и уметь отличать ложную тревогу от настоящей. Ей пришлось научиться определять тот момент, когда нужно нажать специальную кнопку, чтобы по`лки повернулись и все бутылки аккуратно скатились по открывшемуся спуску в тайник. Если все сделать правильно, можно спасти бар от закрытия, а его хозяев – от ареста. Если ошибиться, можно все разрушить.

Флора чувствовала страх и ожидание, наполнившие дом в этот вечер. Она взглянула на маленькие серебряные часы, стоящие на кофейном столике. Айрис и Элис слишком долго нет. Она видела, как они уехали, – это было около полудня. Обычно Айрис возвращалась через час-другой. Прошло уже почти восемь. И никто не звал Флору на ужин.

Привычный распорядок был нарушен, что крайне ее беспокоило.

В этом доме, спрятанном в горах, несомненно, что-то происходит. Флора читала, сидя на кровати, и ждала, вся превратившись в слух. Наконец у входной двери послышался шум. Айрис вернулась! Она проворно спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты к балюстраде балкона, выходящего на главную лестницу перед входом.

Но Айрис в холле не было. Вместо этого она увидела, как дворецкий встречает какого-то мужчину. Она узнала в нем Джорджа Марша, близкого друга семьи Эллингэм.

Как правило, Джордж входил и перебрасывался парой фраз с Монтгомери, пока тот принимал у него пальто и шляпу. Сейчас он молча, не раздеваясь, сразу проследовал за дворецким в кабинет Альберта.

Джордж был бывшим нью-йоркским полицейским. Пять лет назад он обнаружил в машине Эллингэма бомбу, подложенную анархистами, и тем самым спас ему жизнь. Преисполненный благодарности и находясь под впечатлением от смелости и недюжинных умственных способностей Марша, Эллингэм связался с директором ФБР Гувером и убедил того взять Марша полицейским агентом. С тех пор Джордж всегда находился поблизости от Эллингэмов: если семья была в Нью-Йорке, он работал в местном офисе; если же она отправлялась в Вермонт, Джорджа посылали в Берлингтон, где он выслеживал контрабандистов, переправляющих незаконный алкоголь из Канады по озеру Шамплейн.

Фактически Джордж Марш обеспечивал безопасность Эллингэмов, и сейчас он приехал по делу, Флора это сразу поняла. Вне службы он был расслабленным и компанейским человеком, однако сейчас это был другой Джордж: собранный, быстрый, четкий. Он разговаривал с Монтгомери очень тихо, и все же Флоре удалось разобрать отдельные слова.

– …тридцать пять минут, – это были слова Марша. – Вы уже…

– Нет, сэр, – быстро сказал Монтгомери. – Никакой полиции…

Дальше Флора не расслышала: мужчины скрылись в кабинете магната.

«Полиция» – меньше всего Флоре хотелось услышать это слово. Нужно действовать.

Она тихонько спустилась на этаж ниже по служебной лестнице и неслышно прокралась к гардеробной Айрис. Достав из кармана ключ, она открыла дверь в этот оазис неги и комфорта. Жемчужно-серый ковер мягко коснулся ее голых ступней. Серебристые атласные портьеры были распахнуты, бледный лунный свет лился сквозь окно, рассекая золотистыми клиньями французскую мебель в стиле Людовика XV.

В гардеробной хранилось множество вещей Айрис, но Флора искала одну, вполне определенную. Она начала с туалетного столика Айрис, на котором в строгом порядке расположилась богатая коллекция косметики: губные помады выстроились, как оловянные солдатики на плацу, флаконы с французскими духами сверкали разноцветными гранями, отражаясь в зеркале, серебряные расчески всех мастей и размеров жались друг к другу в хрустальном стакане. Флора перерыла все ящики с кремами, лосьонами, тенями, румянами… Где же она? Здесь ее нет. Она бросилась к комоду с дюжиной ящиков, в котором хранились перчатки, шпильки, портсигары, солнцезащитные очки и куча других мелочей. И здесь нет. Она методично и быстро перерыла всю комнату, ящик за ящиком, коробку за коробкой, но нигде не нашла то, что ей было нужно.

Флора услышала, как в коридоре служанка стучит в соседние двери и зовет ее по имени. Ее искали. Времени не оставалось. Думай же, думай! Где в последний раз ты ее видела?

Вечерняя сумочка. Та, розовая, с шелковой подкладкой. Именно ее она взяла с собой в тот день в Париже. Еще лил такой дождь, что им пришлось снять туфли и бежать по улице босиком…

Флора подошла к платяному шкафу, отдернула суконное полотно, заменяющее дверцу, и щелкнула выключателем. Это был не простой шкаф, а еще одна комната, увешанная шелковыми и атласными платьями, мехами и кашемиром и заставленная полками с таким количеством обуви, что казалось, будто ты в обувном магазине. Одну стену полностью занимали сумочки. Флора отыскала среди них розовую, открыла ее и извлекла знаменитую пудреницу Скиапарелли в виде телефонного диска.