Михаил Черненок - Следствием установлено

Когда Антон дочитал заключение, Медников поднялся и мрачно сказал:

– Я ухожу. Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться.

– Подожди в моем кабинете, – попросил Антон.

Вторично просмотрев заключение, подполковник отложил его в сторону и неторопливо заговорил, обращаясь к Антону:

– Завтра с утра поезжай в Ярское и займись-ка этим делом по-настоящему. Обстоятельно поговори со стариком Стрельниковым. Мне думается, если к нему найти подход, он припомнит многое из того, что другие давным-давно забыли. Со всей серьезностью отнесись к показаниям бригадира Ведерникова, который дал задание Столбову засыпать колодец. Учти, Ведерников, опасаясь ответственности за то, что поздно закрыл колодец, возможно, начнет крутить, сваливать на Столбова. Не каждое его слово принимай за чистую монету. Однако и не забывай, что предвзятость навредит расследованию еще больше, – подполковник опять взял листок с заключением экспертизы. – Настораживает земля в колодце. Будто умышленно ее туда засыпали…

– Как со Столбовым быть? – спросил Антон.

– Смотри по ходу дела. Потребуется, допроси официально, с протоколом. Прислушайся, что народ в деревне говорит, но сплетен не собирай. Словом, действуй как работник уголовного розыска. Время пока не ограничиваю, однако резину не тяни. Если преступник местный, нужно не дать ему времени опомниться, если залетный – оперативность и в этом случае не повредит. И еще одно: не настраивай себя, что это – непременно преступление. Иди от обратного. Жизнь полна случайностей.

Когда Антон вернулся в свой кабинет, по оконному стеклу все еще барабанил дождь. Не обратив внимания на хмурое замечание Медникова, что так долго заставляют себя ждать только короли, невоспитанные люди и милицейские, Антон стал собираться в Ярское. Складывая в папку чистые листы протоколов допроса, он спросил Медникова:

– Боря, ты знаком с таблетками мепробамата?

– Покейфовать хочешь? – усмехнулся тот.

– Понимаешь, один тип закупил в нашей аптеке тьму этих самых таблеток. Для чего ему столько могло потребоваться?

– Людские потребности безграничны, – философски изрек Медников. – Лекарство импортное, толком еще не изучено.

– В качестве наркотика его нельзя применять?

– Люди находят лекарствам самое невероятное применение, – с серьезным видом начал Медников. – Недавно приходит на прием ветхая такая старушенция и просит: (Сынок, пропиши каких ни есть противузачаточных таблеток от головной боли». Выпучил я на нее глаза, а она доверительно поясняет: «Внучка, сынок, на выданье, того и гляди принесет подарок в подоле. А с таблетками – милое дело. Дам ей перед вечеркой парочку, у меня и голова не болит».

– Ты анекдоты не рассказывай, – засмеялся Антон.

– Что анекдоты. Обрати внимание, как по осени старушки в аптеках аспирин чуть не килограммами покупают. Знаешь, для чего? В качестве антисептика применяют при мариновании разных там грибочков да огуречков.

– То аспирин, а то импортное лекарство. Не спекуляцией ли попахивает?

Медников небрежно махнул рукой:

– Уж очень ты подозрительно на всех смотришь. В каждом человеке готов потенциального преступника узреть. Мепробамат при употреблении в больших дозах может вызвать расслабление скелетной мускулатуры и состояние вроде шокового. В какой-то степени это заменяет, конечно, наркотик, – сказал он и поднялся, собираясь уходить.

– А что к заключению экспертизы можешь добавить? – задержал его Антон. – Так остроумно написали, что не поймешь, то ли от удара по черепу человек скончался, то ли его живого в колодец сбросили.

– На нашем месте ты не лучше бы сострил. Был бы труп, а то – разрозненные кости.

– Неважнецкие ваши дела, – шутливо посочувствовал Антон.

– Твои, по-моему, не лучше, – в тон ему сказал Медников.

– Гостиницы у нас нет, – встретив Антона, сказал Чернышев. – Жить у меня в доме будешь, места хватит. Для работы занимай председательский кабинет, все одно мне в нем засиживаться некогда. – И тут же спросил:– Видать, дело серьезное, а?

Антон рассказал об экспертизе. Чернышев долго молчал, по привычке тер седые виски, словно у него болела голова, и наконец задумчиво проговорил:

– Ну, голубчик, загадку наш колодец загадал. Ума не приложу, что там могло произойти. Народ у нас в селе добрый, порядочный. Трудно даже предположить, что кто-то из наших убийство мог совершить. Нет, тут что-то другое, что-то непонятное.

Первым Антон вызвал на допрос бригадира Ведерникова. Он почему-то представлял его важным полным мужчиной с властным характером. На самом же деле Ведерников был высоким худым стариком. Обвисшие с желтизной усы и сросшиеся на переносице два пучка бровей делали его похожим на одного из репинских запорожцев. Для полного сходства Ведерникову не хватало казацкой свитки и шаровар. Записывая в протокол допроса биографические данные, Антон задал стандартный вопрос:

– Раньше судимы были?

– Нет, – хмуро ответил Ведерников и, подумав, уточнил:– Гражданским судом не судим, а под трибуналом был.

– За что? – спросил Антон.

– Фашиста одного не вовремя прикончил.

Ведерников кашлянул и неторопливо стал рассказывать. Всю Отечественную он провел в снайперах. Девятого мая в сорок пятом году, когда война уже кончилась официально и поступил приказ применять оружие только по особому указанию, на его боевом счету не хватало одного фашиста до круглой цифры. Эту цифру Ведерников не назвал, а сказал только, что он не стерпел такого «недокомплекта» и, несмотря на запрещение, израсходовал еще патрон. Под снайперскую пулю угодил эсэсовский генерал, которого, как потом оказалось, во что бы то ни стало надо было взять живым. За нарушение воинской дисциплины дело младшего лейтенанта Ведерникова разбирал военно-полевой суд.

О колодце Ведерников никаких новых сведений не сообщил. Вопреки предупреждению подполковника, он не стал «крутить» и честно сознался, что дал Столбову распоряжение засыпать колодец только через неделю – а, может, и позже – после того, как из него достали кота. На вопрос: «Мог ли за это время человек случайно упасть в колодец?» – ответил неопределенно:

– Кто его знает… – Задумчиво погладил усы и продолжил: – Сколько лет колодец существовал, никто не падал. Из наших деревенских даже вся ребятня его знала, а из приезжих… человек же не иголка, чтобы исчез и никто этого не заметил.

Держался во время допроса Ведерников спокойно, но порою в его глазах и жестах длинных костистых рук замечалась нервозность, свойственная очень вспыльчивым, несдержанным людям. Говорил он медленно, чуть хрипловато. Чувствовалось, что его настораживает ведение протокольной записи.