Сергей Зацаринный - Шведское огниво

Хатунь склонила голову и долго думала о чём-то, пристально глядя на коврик перед собой. Плечи её опустились, она, вдруг словно обмякла

– Про это я не говорила никому, даже Могул-Буге. Кутлуг-Тимур не его отец, он родился уже после того, как Сундж-Буга, взял мою мать к себе. Я ведь почти не помню его. Совсем маленькая была. Кто ещё знает про всё это?

– Мои помощники: Туртас и Илгизар. И девушка, само собой. Её зовут Юксудыр.

– Это моя сестра?

Злат не ответил. Тайдула не настаивала.

– Брат думает, что всё это затеяно, чтобы разоблачить козни кийятов. Он очень горд, что ему это удалось.

– Он действительно показал себя молодцом. Благодаря его участию злодеям не удалось замучить невинного человека.

Улыбка на устах хатуни показала, что она хорошо знала подробности этой истории.

– Одного не могу понять? – не выдержал наиб, – К чему вся эта таинственность? Она была бы к месту, будь жив Кутлуг-Тимур. Но он давно стал прахом и обитателем царства теней. Кому может быть страшна тень?

– Ты прав. Теперь, когда я узнала, что отец мёртв, бояться больше нечего, – по губам Тайдулы пробежала злорадная усмешка. – В руки эн-Номана попала тень.

Вскоре прибыл и он сам. Добираться было недалеко. Шейх с достоинством поклонился и уселся рядом с наибом. Вместе с ним в юрту вошла Юксудыр. Она осталась у входа, настороженно вглядываясь в маленькую красивую женщину, сидящую за дастарханом.

– Подойди ко мне, девушка, – ласково сказала хатунь. Она встала и взяла Юксудыр за руку.

Когда они оказались рядом стало видно, что Тайдула едва достаёт девушке до плеча.

– Говорят у тебя есть какой-то перстень?

Юксудыр, молча вытащила из под ворота шнурок и протянула его хатуни.

– Это перстень моего отца, – произнесла та, дрогнувшим голосом. Она подняла руку и ласково погладила девушку по щеке, – Вот ты и вернулась.

Неожиданно из глаз Юксудыр брызнули слёзы. Она обхватила руками Тайдулу и прижала к себе, как будто боялась, что её отнимут. Так они и стояли, обнявшись. И плакали. Бесхитростная искренность девушки растопила сердце хатуни, выросшей в мире интриг, лжи и лести.

– Она не твоя сестра, – нарушил тишину бесстрастный голос эн-Номана, – Она принесла тебе долг твоего отца, который ты должна принять.

Женщины повернулись к нему и замерли, ожидая, что будет дальше.

– Кутлуг-Тимур был страстным человеком. Способным и на преданную дружбу и на вечную любовь. Сейчас таких мало. Он был влюблён в жену хана. Об этом никто не знал, да теперь уже и не узнает. Знал я. Но, я всегда умел хранить тайны. Твоего отца можно понять. Трудно представить женщину прекраснее. Рождённую в северных лесах, с волосами цвета пшеницы и глазами, синими, как осеннее небо. Хан любил её без памяти. Все уже думали, что звезда повелительницы Баялунь скоро закатиться. У них была дочка, такая же прелестная, как её мать. Вдруг однажды случилось страшное событие. На девочку напал беркут. Чудом она осталась жива. Я был тогда лекарем у Тохты и меня позвали одним из первых. Всё обошлось. Остался только шрам на шее, со следом орлиной лапы. Очень приметный шрам. Четыре черты, расходящиеся в разные стороны. После внезапной смерти Тохты, его жена и дочка бесследно исчезли. Поговаривали на месть Баялуни, которая никогда ничего не забывала и ничего никому не прощала. Исчез тогда и Кутлуг-Тимур. Двадцать лет спустя, я опять увидел этот шрам.

Тайдула вздрогнула и провела ладонью по шее девушки:

– Ничего не бойся! Всё будет хорошо. Несмотря ни на что, я считаю тебя своей сестрой.

– Твой отец преданно служил её отцу, любил её мать. Я оставляю эту девушку у тебя с лёгким сердцем. Верю, что ты выполнишь его волю и позаботишься о ней.

Шейх встал и, не сказав больше ни слова, вышел. Злат поспешил за ним.

На следующий день был праздник. В золотом шатре хана раздавали подарки. Это был целый огромный разборный дворец, в который вмещалось тысячи две народа. Столбы, подпиравшие купол, были покрыты сусальным золотом, стены увешаны драгоценными расписными шелками. Наиб получил шелковый красных халат с поясом из серебряных бляшек. Не обошла ханская милость и Илгизара. Ему вручили монгольский халат из синего шёлка и без вышивки. После чего подали чашу кумыса из рук самой Тайдулы.

– Тебе оказана большая милость, – поздравил юношу Злат, когда они вышли на воздух, – Ты теперь монгол. Имеешь право носить одежды власти.

Когда начался пир, Узбек поделился с присутствующими радостью – нашлась его двоюродная сестра, дочь покойного хана Тохты. Много лет о ней не было ничего известно, злодеи умышляли на её жизнь. Однако верные слуги не дали свершиться преступлению. Теперь она вернулась. Родственников, ближе чем Узбек у неё не осталось, поэтому хан берёт её в свою семью.

Вечером Злата нашёл посланец эн-Номана и передал, что шейх предлагает выехать прямо сейчас, в ночь. Ехать в повозке, по дороге можно выспаться. Утром уже в Сарае. Наибу эта мысль понравилась. Шумное сборище пирующей знати его уже порядком утомило.

Когда пришли с Илгизаром к эн-Номану, всё уже было готово к отъезду. Повозки нагружены, лошади впряжены. Шейх прощался с Наримунтом. Толмачил им высокий мюрид с раскосыми, как у монгола глазами. Злат прислушался – речь чистая, без чужого выговора. А по морде не подумаешь. Когда они закончили к княжичу подошёл Злат:

– Прощай, Наримунт! Думаю, больше не свидимся. Если ты, конечно, не будешь больше гоняться за архиепископами вдоль степной границы.

– Ты, уезжаешь? – искренне огорчился юноша, – А я хотел тебя позвать в посаженные отцы на свою свадьбу. Женюсь на Юксудыр. Ты же слышал, что она оказалась сестрой Узбека? Алексий предложил нам окреститься и пожениться.

– Ладно хоть предложил, а то в этом мире царственных союзов жениха с невестой обычно и не спрашивают.

– Завтра уже будем креститься. Мне Алексий предложил имя Глеб, в честь первого русского святого. А Юксудыр – Василиса. Как раз недавно был день этой святой. Думал ты у нас на свадьбе будешь.

– Свадьба ханской сестры – большое дело, там сам Узбек будет. Везирь, главные эмиры. Ты береги там у себя девушку. Ей ведь тяжело будет. Ни друзей, ни знакомых, даже языка не знает.

– С нами слуги поедут, служанки. Так что поговорить будет с кем. Туртас тоже едет.

– Хорошо. Будет вашим детишкам хороший дядька. Научит в соколах разбираться.

Когда выехали из лагеря уже совсем стемнело. Илгизар, после дневных треволнений быстро задремал. Эн-Номан ещё некоторое время вспоминал Наримунта и Алексия, которые клятвенно обещали ему не пускать немецких купцов в полуночные страны. Потом сморило и его.

Шум громадного сборища остался далеко позади и постепенно совсем утонул в наплывающей тишине. Ехали степью, где не было не кустика и усыпанное яркими крупными звёздами чёрное осеннее небо, казалось подступало со всех сторон. Когда выехали на гору, вообще стало казаться, что повозка плывёт среди звезд. По вечной звёздной дороге, пересекающей небо. Она ведёт туда, куда на зиму улетают птицы, и где, говорят, укрыта от забот и стуж блаженная страна. Этот путь люди называют Млечным. Говорят, он полит молоком волшебных небесных кобылиц.