Инна Бачинская - Браслет с Буддой

– Что? – спросил тот.

– К сожалению, Игорь Семенович, я вынужден прервать нашу беседу, – капитан поднялся. – Я распоряжусь вернуть вам мобильный телефон, можете позвонить адвокату.

– Кто вам позвонил? – спросил капитан Астахов участкового.

– Вот она, – молодой парень указал на пожилую женщину, сидевшую в прихожей на табурете. – Милита Олеговна. Из двадцатой квартиры. В девять пятнадцать утра.

Коля представился. Спросил:

– Как вы попали в квартиру, Милита Олеговна?

– Собирала деньги на елку во дворе, позвонила несколько раз… Свет горит, я видела с балкона, прибиралась там и увидела. Я живу этажом выше, – она ткнула пальцем в потолок.

– Во сколько это было, не помните?

– Во сколько? Ну… Во сколько, как увидела с балкона, так сразу и пошла… – Она сосредоточенно смотрела на капитана, речь ее была невнятной, она с трудом подбирала слова.

– Лисица! – позвал капитан. – Есть у тебя что-нибудь? Валерьянка?

– Как вы себя чувствуете, Милита Олеговна?

– Как… не знаю, – она все так же пристально смотрела на капитана. – Зашла, а он там лежит…

– Как вы попали в квартиру?

– Она открыла…

– Она – это кто?

– Соня, его жена, и открыла. Я говорю, собираю на елку, а она смотрит и молчит. Потом отступила, и я вошла. В прихожей разглядела, что она вся в крови… Соня, спрашиваю, а у самой ноги подкашиваются, что случилось? Где Слава, а она показывает рукой на кухню… Я туда, вижу… батюшки-светы! Слава лежит весь в крови, а рядом пистолет… – она всхлипнула. Подскочивший Лисица протянул ей стакан; резко запахло валерьянкой.

– Когда это было, не помните?

– Помню! В девять утра. Как увидела свет, так и пошла… сразу. Я говорю, Сонечка, деточка, что случилось? Это он сам себя? Почему? А она отвечает: тетя Миля, я убила Славу… А голос такой мертвый, и тоже вся в крови… И стала падать на меня. Я как закричу! Кое-как привела ее в гостиную, усадила на диван… Соня, говорю, очнись! Что случилось? А она смотрит, как будто не понимает, и молчит. А я не знаю, то ли «Скорую», то ли еще кого… Голова кругом, руки трясутся. В сторону кухни посмотреть боюсь… Потом сообразила, что надо участковому, Андрюше, он у нас дельный парень. Не понимаю, они так хорошо жили… Слава, конечно, постарше, солидный… а Сонечка совсем девочка… и вдруг такое! Уму непостижимо…

…Капитан Астахов обошел труп мужчины, лежащий около кухонной двери. Присел на корточки. Мужчина лежал на спине, разбросав руки и запрокинув голову; блекло-голубые глаза его смотрели в потолок. Он был застрелен. Как понял капитан, было произведено не меньше двух выстрелов в живот. Возможно, больше. Кровь на рубашке и на полу подсохла и почернела. Небольшой пистолет с отделкой из красного дерева валялся на полу рядом.

– Что это? – спросил капитан.

– Американец, Sig Sauer, пэ двести тридцать восьмой, – ответил криминалист. – Классная игрушка!

Капитан опустился на колени, пытаясь рассмотреть перстень на безымянном пальце правой руки убитого – серебряный, с мутно-красным камнем.

– Звук как у хлопушки, поэтому никто не слышал, – продолжал криминалист. – Схватил три пули в живот, в упор.

– Понятно, – капитан поднялся с колен. – Лисица, когда его?

– Навскидку – около десяти часов назад, точнее – позже, сам знаешь.

– Знаю. Где она?

– В гостиной.

– Можно с ней поговорить?

Лисица пожал плечами.

– Ты особенно не напирай, похоже, ее ударили. Лицо разбито. На шее синяки… Загляни в кухню сначала.

Капитан заглянул. Там царил беспорядок. Опрокинутый табурет, разбитая чашка, две литровые бутылки виски – одна, полупустая, на столе, другая, опустошенная, на полу.

– Похоже, он пил, – сказал Лисица. – Почти полтора литра…

– Похоже.

…– Софья Юрьевна Белецкая? – спросил он, рассматривая молоденькую растрепанную женщину, сидевшую с ногами на диване. Она была в туфлях и пальто, видимо, не сообразила снять. Вид у нее был странноватый, и он подумал, что она не в себе.

Соня подняла на капитана затравленный взгляд. Он увидел ссадину на левой щеке.

– Расскажите, что случилось.

– Я убила Славу, – она сглотнула и закашлялась. Он видел, как на ее шее напряглись жилы и налились краснотой пятна… Следы пальцев?

– Владислава Житкова?

– Да. Я убила мужа, Владислава Житкова.

– Каким образом?

– Выстрелила из пистолета… Несколько раз.

– Когда это произошло?

– Вчера около одиннадцати вечера… или позже. Не знаю.

– Чей пистолет?

– Мой. Слава подарил. Учил стрелять. Он любил оружие. У нас четыре ружья… – Она нечетко произносила слова, откашливалась и мучительно сглатывала. Голос был сиплым. Ей было трудно говорить. Она поминутно трогала рукой щеку и горло… Смотрела мимо капитана, куда-то в пространство.

– Где хранился пистолет?

– В сейфе.

– То есть вы взяли его из сейфа?

– Нет… Он был в сумочке…

– Вы держали его в сумочке?

– Да. В тот вечер…

– Когда вы взяли его из сейфа?

– Днем.

– Зачем вы взяли пистолет из сейфа?

Она пожала плечами.

– Вам кто-нибудь угрожал?

– Нет.

– Зачем вы положили пистолет в сумочку?

Она не ответила.

– Что случилось, когда вы вернулись домой?

– Я убила Славу.

– Почему вы его убили?

– Почему… Испугалась, что он меня убьет, – она снова потрогала горло.

– Что с вашим лицом?

– Слава ударил…

– Вы поссорились?

– Да.

– Во сколько вы вчера вернулись домой?

– Поздно… в одиннадцать.

– Где же вы были?

Соня молчала.

– Почему вы поссорились?

– Слава много пил… Я хотела уйти от него… Он…

– Он бил вас?

– Нет… один раз. Зимой и вчера… Я не хотела идти домой…

– Где вы были вчера? – повторил капитан.

– Гуляла. Потом в кафе.

– Название помните?

– Нет. Около площади.

– Вы были одна?

– Нет.

– С кем вы были?

Она замотала головой и закрыла лицо руками…

…Она уже полчаса сидела на лавочке во дворе. Не могла заставить себя пойти домой. Она надеялась, что мужа нет дома, он часто уходит куда-то, возвращается поздно, когда она уже в постели… Но в окнах был свет, и она сидела на лавочке и смотрела на освещенные окна квартиры, зная, что Слава ждет. Говорила себе: иди! И не могла. Чувство тупика, безнадежное, безвыходное, безжизненное. Чувство ошибки, страшной, непоправимой…

…Как-то в середине января Соня столкнулась с Белецким на улице. День был прекрасный, снежный и солнечный, она купила совершенно изумительные туфли, очень дорогие, представляла, как покажет их Славе – наденет и пройдется перед ним, а он скажет: ах ты умница моя…