Лариса Соболева - Желтые розы для актрисы

Взвыл бедняжка. Тоже не ожидал от нее эдаких зверств. Наудачу у него сработал рефлекс: Роберт схватился за щеку, естественно, ослабил хватку второй руки, да и сам размяк: физическая боль — метод действенный. Саше удалось его оттолкнуть, она поднялась, рванула к двери…

Тем временем Роберт, увидев собственную почти золотую кровь на собственной холеной ладони, догадался, что когтистая девка едва не сделала его инвалидом, и просто озверел. Он успел поймать ее за ворот, дернув на себя… разорвал верх божественного платья, которого нет даже у европейских принцесс, на две половины…

— Свинья! — зло бросила ему Саша и…

Он ударил ее. Наотмашь. Она заметила ладонь, летевшую в лицо, в последний момент и не смогла увернуться, не сообразила, как это сделать, да и подумать об этом не успела. Он ударил. Казалось, голова отлетела от тела. Но отлетела Саша — к пластиковой стене, непроизвольно закричав, когда ударилась о стену, да такую крепкую, что едва кости не раздробились. Саша буквально стекла по ней на пол, как стекает густая жидкость, в то же время она с удивлением наблюдала, что все вокруг зашаталось вместе со столами, окнами, шкафами. От удара у нее нарушилась координация, и, потеряв ориентиры, она уже не могла оказывать сопротивление, стала тряпичной куклой…

— Нет, — сказала продавщица цветов, вялая женщина лет за сорок со следами хронической усталости на болезненно-сероватом лице. — Даже если б и хотела дать вам номер телефона заказчика, не смогу этого сделать.

— Почему? — поинтересовался Инок, будто не догадывался.

Впрочем, велика вероятность, что ни одна версия из его предположений не окажется верной, потому предпочтительней послушать главный источник. Продавщица опустила руку в карман вязаной кофты и достала дешевенький смартфон. Молча. А Саша тем временем машинально огляделась и, как ни странно, поежилась в этом царстве Флоры. Сегодня ее восприятие цветочного салона оказалось совсем иным, чем раньше.

В небольшом квадратном помещении, расположенном в цокольном этаже старинного особняка, было холодно, как в морге. В сущности, это и есть морг — морг для цветов, ведь все они срезаны и медленно умирают, хотя им стараются продлить жизнь, но только чтобы продать. Вон их сколько… на полу в больших керамических вазах, на полках в вазах поменьше, на подоконниках… Везде-везде. Разные-разные. Слишком идеальной формы, словно ненастоящие, впрочем, человек их создал, он же их и убивает. И продавщица будто полуживая, медленно говорила, медленно тыкала пальцем в экран смартфона, вероятно, каждодневное умирание цветов забирает и ее жизненную силу.

— Простите, у меня тут настройки сбились… — будто угадала она мысли красивой девушки, после протянула Иннокентию трубку со словами: — Вот. Это номер, с которого нам сделали несколько заказов для актрисы нашего театра Александры Бояровой. Мне очень нравится, как вы играете.

— Спасибо, — дежурно ответила Саша.

— Хм… — почесывая затылок, выпятил губу Инок, одновременно изучая запись в смартфоне.

Саша пыталась заглянуть через его плечо… но у него же плечищи, а не плечи, да и рост — мама не горюй. Пришлось его толкнуть в бок, а когда он оглянулся, она поняла, что про нее этот «большой и сильный» попросту забыл. Однако вспомнил и сунул под нос телефон:

— Номер скрыт. Скажите, — обратился теперь к продавщице, — кто делал заказ — мужчина или женщина?

— М… — нахмурила та брови, припоминая. — Всего было четыре заказа, три раза звонил мужчина и один раз — женщина.

— А как делали заказы? Что при этом говорили?

— Ну… обязательно оговаривалось количество роз… их цвет… Он настаивал на чистом желтом цвете, нам приходилось специально заказывать эти розы. Еще требовали, чтоб никаких излишеств… надпись на карточке оговаривалась… обязательное условие — ленты…

— И цвет лент оговаривался? — подхватил он.

— Да. Цвет тоже. Черный. Я позволила себе высказать мнение, что черный цвет не принят в букетах для живых людей. Мне ответили, что он хорошо сочетается с желтым и зеленым, это красиво.

— Так и сказано было: «это красиво»?

— Да, именно так.

— Мужчина? Он сказал?

— Да. Это же был первый звонок, тогда очень подробно оговаривались условия, — недоуменно ответила она, не понимая, почему молодой человек заострил внимание на ничего не значащих словах. — А… простите, что вас не устраивает? Есть претензии к нам?

— Все устраивает, претензий нет, — весело, на манер простодушного дурачка, сказал Инок. — Просто мы удивлены: четыре букета, и неизвестно от кого. Вы бы не захотели узнать, кто этот даритель?

— Не знаю. Мне таких цветов никогда не дарили. Но и вам я не помогу, заказчик не пожелал назвать своего имени.

— Дорогое удовольствие, а?

— Недешевое, — призналась продавщица. — За каждый заказ салону выплачивалась дополнительная тысяча рублей в качестве премии.

— М-м-м, — одобрительно промычал Инок, посмотрев и на Сашу. — Щедро, щедро. А как заказчики расплачивались?

— На карту переводили сумму в день доставки.

— Догадываюсь, что от вас не требовали фотоотчет отправить…

— Как бы мы отправили фотоотчет, если не имеем номера? — задала ему встречный вопрос продавщица.

— Ну, да, ну, да, — согласился Инок. — А скажите, когда вам надо доставить следующий букет?

— Пока не было заказа. Обычно звонок поступает за пару дней, ведь нам еще надо цветы привезти со склада, это же другой город. Все-таки вы обеспокоены, что-то не так?

Иннокентий остановил долгий взгляд на ее уставших глазах, подсознательно проверяя, утаила ли она что-либо. Ей здесь так скучно, покупателей мало, а тут золотой клиент привалил, да ради него она солжет на всю тысячу рублей, что кидает ей в виде премии заказчик. Между тем продавщица спокойно смотрела на него, ожидая ответа, обычно люди с задней мыслью виновато уводят взгляд в сторону. Через паузу он ответил тоже вопросом:

— А разве вас не насторожили бы дорогие букеты с похоронными лентами от неизвестных поклонников?

— Извините… Я только выполнила заказ…

— Мы вас и не виним, что вы!

На прощание он купил три белые хризантемы и, попрощавшись с женщиной, Инок с Сашей вышли из цветочного салона. Машина стояла неподалеку, к ней шли медленно, торопиться-то некуда, до вечернего спектакля времени много. Иннокентий должен был монтировать декорации, но отпросился на часок, ему не отказали только потому, что сам он всегда готов выручить. А там где час, там и двадцать минут плюс. Короче, парень не переживал.

Осень аномально теплая и затянулась в нынешнем году. Но вот похолодало, и существенно, на небо наползли серые тучи, по тротуару переваливались багровые и желтые листья. Опять желтый цвет, цвет осени и умирания, он просто преследует Сашу. Поскольку Иннокентий молчал, а она из беседы с продавщицей не вынесла абсолютно ничего полезного, вздохнула: