Лариса Соболева - Желтые розы для актрисы

— Мой поклонник обязательно объявится, я чувствую. Внезапно. Чтобы я на месте умерла.

— У него будут клыки, длинные когти, весь волосатый, а случится это в полнолуние, — мрачновато пошутил Инок. — Но если серьезно, не нравится мне история с твоими цветочками, отдает не только мистикой, а самым настоящим заговором. Покопайся в памяти, ты ничего не натворила, за что тебе захотелось бы, например, мстить?

— По ночам летала на метле, крала младенцев и поедала их на Лысой Горе, — тоже мрачно сострила Саша. — Ты столько задал вопросов продавщице… я не поняла смысла.

— А тебе и не надо.

Резковато ответил, Саша надулась, закусила губу и опустила голову. Собственно, ему было нечем порадовать девушку, раздражение этим и вызвано. Иннокентий предпринял попытку загладить вину, несмело обнял за плечи Сашу, по-дружески обнял, а она шевельнула плечами, высвобождаясь:

— Не обнимай меня.

— Не буду. Не сердись, Саша, я задавал вопросы от балды, первые, что приходили в голову… ну, просто искал, за что можно зацепиться.

— Зацепился?

— Нет. Но озадачился. Мутноватая история… Думаю, не поклонник одаривает тебя цветами.

— Знаешь, об этом я и сама догадалась.

Пришли к машине, которая пискнула и «подмигнула» фарами, когда Иннокентий нажал на брелок. Саша хотела открыть дверцу, однако ее добровольный помощник поспешил это сделать сам, что в данном городе нетипично для мужского населения. Она уселась на свое место, и вдруг ее осенила простая мысль:

— А маньяк? Вдруг это маньяк?

Инок захлопнул дверцу, обошел нос кроссовера, а ответил, когда очутился в кресле водителя:

— Маньяк? Возможно. Это тебе.

Белые хризантемы, с идеально одинаковыми лепестками, словно вылепленные из воска, производившие впечатление неживых цветов, не хватало маленькой детали — похоронной ленты. Саша инстинктивно подалась корпусом к дверце, отстраняясь от букета:

— Я больше не люблю срезанные цветы. Никакие.

— Почему?

— Так…

— И что я теперь, как дурак буду ходить с ними?

— Ходи как умный. Или отдай кому-нибудь.

Равнодушно пожав плечами, Инок кинул хризантемы через свое плечо и — да, они упали точно на заднее сиденье. Ловкий парень. Ловких немало на белом свете, встретились они и ей…

…Да, стала абсолютно безвольной тряпичной куклой, не способной ни говорить, ни кричать, ни сопротивляться. Только понимала боль и что шатание предметов явление ненормальное, нужно переждать этот момент, а потом… Не успела решить, что должно быть потом, так как Роберт подхватил ее с пола за руки-плети и с силой бросил на стол лицом вниз. Это был тоже болезненный удар, боль пронзила от носа в лоб и захватила голову. А где-то на периферии сознания, она слышала отдаленный, искаженный голос Роберта, словно пропущенный через пустой резервуар, оттого сливающийся с эхом:

— Я тебе покажу, кто из нас свинья… Сейчас вставлю тебе, и узнаешь…

Вот когда понимаешь, как нужна голова! Точнее, ясный ум. Именно голова руководит телом, без нее ты — ноль! Но эта часть не вернулась на место, потому тело находилось в нелепой беспомощности. Саша понимала происходящее, а ничего не могла поделать, даже позвать на помощь не получалось.

Собирая силы для отпора, она вдруг почувствовала, что в состоянии управлять руками, Саша оперлась о стол и приподнялась, но сволочь Роберт ударил ее в спину, она снова упала лицом в стол. После этой слабой попытки высвободиться он заломил ей руки назад и возился с юбками, чертыхаясь. Юбки спасали Сашу — они слишком широкие, ткани скользкие, пока доберешься… У нее снова был шанс, она собирала силы.

Внезапно почувствовала свободу. Полную. Словно Роберт отлип от нее. Может, он пришел в себя и одумался? Но раздался грохот… падение человеческого тела… Мужской голос (не Роберта) прорычал:

— Ты что делаешь, скотина?!

И снова грохот, только громче. Стон… Чьи-то руки осторожно взяли Сашу за плечи, помогая подняться, новый голос спросил, конечно, ее:

— Ты как?

— М-м… — застонала она, ибо голова затрещала, будто там сотня трещоток пришла в движение. — Я? Хорошо… наверное…

— Ты сядь, сядь…

Алексей, а это был он, усадил ее на стул, суетливо достал платок из кармана, с соседнего стола схватил вазу и, выкинув оттуда гвоздики, смочил его. Вернувшись к Саше, приложил к ее носу мокрый платок:

— У тебя кровь… Держи паток.

— Спасибо, — вымолвила она полушепотом, беря платок, а руки еще толком не слушались, к тому же тряслись.

— Что здесь происходит? — раздался еще один голос, властный.

В дверях стоял пожилой мужчина с внешностью крутого чиновника, который обязательно прошел путь от босоногого деревенского детства до кремлевских звезд. Это все, что Саша подметила в тот миг, но так, вскользь.

— Я спрашиваю, что…

И увидел Сашу: в рваном платье, растрепанную, растерянную, прижимающую к носу платок в крови. Перед ней на корточках сидел Алексей — картина вполне понятная.

— Ты что наделал?! — грозно свел брови мужчина.

— Не я! — огрызнулся Алексей, поднимаясь с корточек. — Вон деятель, в углу валяется. Я, кажется, вовремя успел.

Пожилой мужчина сделал несколько шагов в указанном направлении под стон из угла, повернулся к Алексею и Саше, строго спросив:

— Что с ним? Почему Роберт на полу?..

— Я дал ему по роже, — с вызовом отчитался Алексей, нисколько не тушуясь перед этим важным человеком, а важность прямо-таки окутывала того. Он вдруг бросился к Роберту, навис над ним, заорав: — Ты совсем рехнулся? Идиот!

— Алексей, прекрати! — прикрикнул на него пожилой человек. — Девушка дала повод…

— Повод?! — взревел тот, подскочил к мужчине, но только сжал кулаки и стиснул зубы. Посчитав нецелесообразным объясняться с ним, Алексей вернулся к Саше, которая с большим трудом приходила в относительную норму. — Идем, Саша, я отвезу тебя домой.

С трудом она поднялась, но ее зашатало, повело в сторону, Алексей поддержал девушку и не сдержался, бросив через плечо мужчине:

— Повод, ха! Налицо не повод, а улика, — указал пальцем на Сашу. — И за эту улику та скотина, которая валяется в углу с расквашенным пятаком, может жестоко поплатиться.

— Папа, он меня избил! — промямлил Роберт, поднимаясь на ноги, заодно массируя челюсть, а второй рукой опираясь о стену. — Я вообще-то, сдачи могу дать…

— Ну-ну, попробуй, — ухмыльнулся Алексей, выглядевший гораздо мощнее. — Саша, идем.

Опираясь на него, она поплелась к выходу, приводя в порядок платье, а оно не приводилось в надлежащий вид, с него свисали какие-то лохмотья. И вдруг дошло: верхняя часть разорвана!

— Как я пойду?.. — выговорила, прикладывая куски платья к груди. — Мое платье… оно… оно…

Алексей снял пиджак, надел его на Сашу, одновременно выразительно поглядывая на мужчин, мол, все вы тут конченые уроды, и вывел ее в коридор. Ей было все равно, куда ведут, беспокоила только голова. Не пропадало ощущение, будто мозги отскочили от черепа и болтаются там, как в ведре, отсюда и боль не проходила.