Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

За столом в гостиной, как и ожидал Семирядин, сидела его мать и неприязненно смотрела на вошедшее чадо. Перед женщиной традиционно стояла бутылка розового ликера.

— Когда, наконец, закончится твое пойло? — спросил Андрей, как баран качая головой из стороны в сторону. Галлюцинации не проходили.

— Пока ты здесь — никогда, Андрэ, — все тем же скрипучим голосом, каким она говорила с сыном в последнее время, заявила старушка. — Надо думать, прежде чем что-то делаешь. А ты сначала нашкодишь, а потом начинаются хныканья, потом мать виновата.

Лицо Андрея расплылось в идиотской улыбке. Радикальное решение посетило его сознание спонтанно, но Семирядин знал, что как раз такие решения и являются в жизни единственно верными. От этой мысли ему стало заметно легче, и он сразу повеселел.

— Нет, я лишу тебя этого бесконечного кайфа… — безапелляционно сообщил он матери. — Без всякого хныканья… Надоело!..

С этими словами Андрей направился в ближайшую комнату, аккуратно затворил за собой дверь. Минуты две ничего не происходило, словно весь загородный коттедж Семирядина погрузился в полную тишину. Затем раздался звук выстрела, а вслед за ним и шум падающего тела.

Стол тут же опустел. Исчезла и мать Андрея Матвеевича, и бутылка розового ликера. Исчезло все. Только из-под двери ближайшей комнаты по светлому паркету вытекала небольшая струйка, по густоте и цвету здорово напоминавшая тот самый ликер. Однако в действительности это была кровь. Кровь последнего из основателей «Империи», самостоятельно сведшего счеты с жизнью.

В столь ранний предрассветный час храм выглядел чересчур пустынным и даже каким-то заброшенным. Сейчас внутри божественной обители не было ни одного прихожанина, ни одной горящей свечи, что всегда придавало церкви какое-то особенное величие и ощущение единства с Господом. Освещение храма состояло только из редких электрических лампочек, которое отдавало холодностью, да от лампад под теми иконами, где всегда полагается гореть огню. И еще рассветное небо белело за высокими окнами.

Вчетвером они пересекли порог храма и остановились в центре пустого огромного пространства. Немного впереди остальных находился Федор Павлович. За его спиной маячила грузная фигура Мошкина. А уже у самой двери замерли Федечка и Иван. Кирсанов с неподдельным интересом разглядывал лики святых, которые прежде не были ему знакомы. Честно говоря, он и сам не помнил, когда последний раз бывал в священной обители. Не говоря о том, чтобы присутствовать на богослужении. Федечке же доводилось в последнее время довольно-таки часто бывать в подобных местах, и он на правах более старшего и опытного товарища потрепал Ивана по плечу. Это подействовало. Кирсанов выпрямил спину и приосанился.

Лавр в нетерпении раскачивался на носках своих туфель, время от времени поглядывая то на запястье левой руки, где находились его часы, то в сторону служебных помещений. Отец Алексей просил подождать его здесь, в основном помещении, и Лавриков покорно следовал инструкции. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Поговорка как нельзя более подходила к нынешней ситуации. Едва ли не в прямом смысле этого слова. Но Федор Павлович нервничал. Он явственно понимал, что сейчас дорога каждая секунда. Жизнь Ольги Кирсановой находилась на кону, и во многом ее дальнейшая судьба зависела сейчас от действий Лаврикова. Как тут можно оставаться спокойным? А вот Санчо это удавалось. Во всяком случае, внешне. Лавр даже невольно позавидовал самообладанию соратника. Время тянулось бесконечно долго.

Но наконец батюшка появился со стороны служебных помещений и окинул пристальным взором ранних визитеров. Отец Алексей был облачен в обычный цивильный костюм и в настоящий момент мало чем походил на священнослужителя. Глаза батюшки остановились на постной физиономии Лаврикова.

— Федор Павлович, можно на минуту?.. — окликнул он известного ему депутата Государственной думы.

Лавр с излишней поспешностью сорвался с места и зашагал по направлению к священнику. Тот же, не дожидаясь спутника, уже скрылся из вида и исчез где-то в подсобных помещениях церкви. Учитывая то, что, кроме Федора Павловича, батюшка никого больше не позвал, остальные гости, прибывшие в храм вместе с народным избранником, остались недвижимыми. Только Мошкин сделал один несмелый шаг вперед, провожая босса долгим взглядом. Иван и Федечка по-прежнему были увлечены рассматриванием ликов, писанных на досках и стенах, которые сейчас казались почти неразличимыми в предутреннем полумраке.

Лавриков же быстро догнал священнослужителя в темном низком коридоре. Отец Алексей обернулся. Из-за скудного освещения мужчины не могли видеть глаза друг друга, но каждый пристально вглядывался в лицо собеседника.

— Да, Алексей Петрович… — первым нарушил установившееся минутное молчание Лавр.

Батюшка выудил из-под пиджака знакомый Федору Павловичу пакет и протянул визави.

— Забирайте, — сказал он при этом.

Лавр не заставил себя упрашивать дважды. Он принял конверт из рук священника и так же, как до этого делал сам отец Алексей, спрятал драгоценную ношу за отворот своего костюма. Открыто улыбнулся и протянул батюшке раскрытую ладонь.

— Еще раз простите за ранний подъем, — тактично извинился Федор Павлович.

— Ничего страшного. — Отец Алексей ответил на предлагаемое рукопожатие. — Почти вовремя. Сегодня ранняя служба… А чем вызвана такая спешка?

Лавриков колебался не более двух секунд. Если уж от кого-то и стоило скрывать истинное положение вещей, притворяясь и недоговаривая, то уж никак не от этого честного и открытого человека. Ему можно было сказать правду. Федор Павлович так и сделал.

— У парнишки похитили мать, — признался он. — И просят за нее это. — Лавр похлопал ладонью по спрятанному пакету. — Вот он и решил отдать все, даже не подумав и не посоветовавшись. В конверте — целое состояние…

— Состояния не хранятся в конвертах… — с улыбкой опротестовал такое предположение отец Алексей. — Состояние — здесь…

При этом он тоже коснулся груди Лаврикова и, отодвинув в сторону заветный конверт, легонько постучал кончиками пальцев в области сердца. Федор Павлович понял его мысль и спорить не стал. Они вдвоем вышли из служебного помещения и присоединились к спутникам Лавра. Священник вопросительно покосился на депутата, и тот едва заметно качнул головой в сторону Кирсанова. Отец Алексей подошел к Ивану, остановился напротив него и внимательно заглянул в детские голубые глаза. Рука батюшки взметнулась вверх, и он едва заметным движением перекрестил мальчика.

— Храни тебя Господь… — шепотом произнес отец Алексей.