Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

— Не вмешивайся, теть, — весьма сурово отреагировал на ее последнее высказывание Федечка. — Я сказал…

Глаза его в этот момент наткнулись на взгляд отца, и Федор Павлович отрицательно покачал головой. Он ничего не произнес при этом, но юноша и без слов понял, что с этим человеком спорить бесполезно. На уступки он не пойдет. Никогда.

Мошкин пожал плечами и, покрякивая, выбрался из-за стола. Совет был фактически закончен, а решение принято. Во всяком случае, одно из решений.

Ваню Кирсанова, расположившегося сразу после принятия душа в комнате, где до этого провела ночь Голощапова, разбудил звонок его недавно активизированного мобильного телефона, мирно покоившегося здесь же, в изголовье кровати на тумбочке. Иван мгновенно распахнул глаза и резко сел на кровати. Голубоватый огонек дисплея звонящего телефона призывно подмигивал ему. Кирсанов взял трубку в руки и нажал кнопку соединения с вызывающим абонентом.

— Кирсанов Иван слушает… — произнес он и тут же узнал голос звонившего. Вернее, звонившей. — Я понял, кто это. Зачем вам Лавриков? Думаю, что вы можете говорить и со мной…

Это была Ангелина.

— С тобой?.. — переспросила она с удивлением. И тут же у нее в голосе появились веселые интонации. — Возможно, это даже лучше. Твоя мама у нас, мальчик. Пойми и передай взрослым. Если утром ты не привезешь все документы отца и не приедешь сам, чтобы подписать пару бумажек, твоей мамы не станет. — Госпожа Виннер говорила жестко и отрывисто. — Ее не будут убивать или мучить. Ее просто отключат от приборов, и она незаметно умрет. Вот так, Кирсанов Иван Владимирович. Я тебе предложила самый добрый вариант решения наших проблем. Думай. Ты умный. Повторять, перезванивать, угрожать я больше не буду.

Иван переместился на самый край кровати и плотнее прижал трубку к уху. Лицо его освещалось только дисплеем.

— Вы предложили очень злой вариант решения, — так же жестко, как и его собеседница, произнес Кирсанов. — Но я не буду думать.

Дверь в комнату отворилась, и на пороге появились привлеченные голосом мальчика Лавр и Федечка. Они остановились и не спешили приближаться к Ивану, не понимая еще, с кем он ведет беседу.

— Я принимаю ваши условия, — продолжал говорить в трубку Кирсанов. — И прибуду, как только смогу. Маму отключать не надо. Будьте добры, подождите…

Лавр, объективно оценив ситуацию, порывисто шагнул к кровати и протянул раскрытую ладонь.

— Дай мне! — потребовал он.

Но Кирсанов не подчинился. Напротив, вместо этого он нажал кнопку отключения связи, и дисплей погас. Иван поднялся на ноги.

— Ну, зачем же ты разъединил? — недовольно спросил Лавриков.

— А больше не о чем говорить, дядя Лавр. — Мальчик прямо и открыто смотрел в глаза народного избранника. — Мы… Нет, я… Я отдаю все. И мне вернут маму.

Лавр растерянно оглянулся на сына. Тот вышел вперед и приблизился к кровати, на которой до этого сидел Иван.

— Вань, надо было уточнить, с ними можно было торговаться, определить более выгодные условия! Ты сам кричал: «Не отдам!» — напомнил мальчику Федечка.

— Я кричал, потому что не был в курсе.

— Нужно было хотя бы…

Но Иван перебил его:

— Не нужно, — твердо заявил он. — Мне не нужно это наследство. Совсем ничего не нужно из этого наследства.

— Рассуждения ребенка!.. — покачал головой Федечка. — Ну, скажи, почему ты так круто все решил поменять?

— Потому что… — Кирсанов тяжело и часто дышал. — В этих деньгах есть кровь человека, который выбросился из окошка… Из-за них убили папу… Андрей Матвеевич сходит с ума… Он был таким веселым… Мама может умереть… — Он поднял с тумбочки книгу Стивена Кинга и продемонстрировал ее собеседникам. — Вместо этой книги хотели раздавить меня… И я забыл спросить у них, что с Лизой… И сколько еще людей — не знаю. Я просто знаю… Это плохие деньги. Для них не надо жить. И не надо умирать за них. Они плохие. И… И все.

Завершив свою длинную обличительную тираду по отношению к капиталам «Империи», Кирсанов небрежно бросил книгу на кровать и резко отвернулся к темному зашторенному окну. Уже четверо стояли в двери маленькой комнаты и смотрели на мальчика. К прибывшим до этого Лавру и его сыну присоединились Санчо и Клавдия. Федор Павлович осторожно поднял все тот же раздавленный «бьюиком» томик и открыл его в том месте, где имелась закладка. Слегка развернулся к свету.

— «…Нельзя прийти к Башне таким унизительным, недостойным путем. Пусть бы мальчик вырос, стал мужчиной, и тогда они вдвоем смогли бы отшвырнуть человека в черном со своего пути…» — прочел он первое, что попалось на глаза.

— Пожалуйста, дядя Лавр… — прервал его Кирсанов. — Мне нужен тот конверт. И помогите добраться до «Империи»…

На мгновение в комнате повисла напряженная тишина. Только что прочитанные вслух строчки из книжки Кинга явственно перекликались с событиями действительности. Лавр судорожно сглотнул набежавший в горло ком. Настаивать на своем решении он не имел морального права. И Федор Павлович прекрасно знал об этом. Выбора у него не было. Двенадцатилетний мальчик просто не оставил теперь ему этого самого выбора. Мужчина согласно кивнул.

— Да, Иван, — ответил он наконец. — Мы так и сделаем…

— Спасибо.

— Ты уже не прибавляешь «сэр»? — улыбнулся Лавриков, надеясь таким образом разрядить обстановку.

Ему это удалось.

— Отвык, — с точно такой же улыбкой парировал Иван. — Как-то быстро… Извините за беспокойство, сэр…

Федор Павлович развернулся и стремительно зашагал в обратную сторону по направлению к общему холлу, по пути с трудом обогнув массивные фигуры Мошкина и Розгиной. Из кармана пиджака, повешенного на стул, он достал бумажник и вытряхнул из него несколько визиток. Нашел карточку с крестиком и, взяв со стола первый попавшийся телефон, набрал интересующий его номер.

— Алексей Петрович, — спросил он после непродолжительного ожидания. — Это Лавриков. Разбудил наверняка?.. Уж очень вы нужны сейчас, Алексей Петрович… Буквально жизненно необходимы… Пакет, который я отдал вам, он где?.. — Лавр внимательно выслушал ответ невидимого собеседника. — Благодарю. Выезжаю…

Федор Павлович выключил телефон и, повернув голову назад, заметил, что вся компания близких ему людей замерла у него за спиной в ожидании предстоящих распоряжений.

— Клавдия, — не стал разочаровывать их Лавриков. — Садись на телефон и ищи Лизу, Николая… — Он помолчал секунд пятнадцать, затем решительно бросил: — Мужики, собирайтесь…

Пошатываясь, как юнга на палубе во время своего первого выхода в открытое море, Семирядин приблизился к калитке и остановился в некоторой нерешительности, будто боялся вступить в собственные владения. Нельзя сказать, что Андрей был в стельку пьян к одиннадцати часам вечера, но и от трезвого человека он был бесконечно далек. Наконец он заставил себя зайти на территорию коттеджа и двинуться по дорожке. Но калитку Андрей так и не закрыл. Он поднялся на крыльцо, отпер сложный замок и вошел в дом.