Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

Лавр со своего места за рабочим столом недовольно покосился на помощника.

— Давай без эмоций, — посоветовал он Мошкину.

Но тот с этим не согласился.

— Без эмоций невеликий труд был самому Федечке пару страниц распечатать, — обиженно заявил Александр и вновь сунул свой мясистый нос в руководство по эксплуатации. — Так… Теперь, значит, открыть диск «А»… Открылся, ну надо же!.. — в очередной раз счастливо сообщил он народному избраннику, в точности следуя инструкциям из учебника. — Лавруша, я, кажется, становлюсь компьютерным гением!

— Увольняйся и иди на службу к Биллу Гейтсу, — довольно равнодушно отреагировал Федор Павлович.

— Это кто такой?

— Самый богатый в мире человек.

— Я поразмышляю над твоим предложением… — Санчо едва ли не раздувался от охватившей его гордости. — А теперь подводим курсор к «печати»… Подвели… Жмем мышку-норушку с нашей гнилой дачи и… Опаньки! — Довольная физиономия помощника депутата мгновенно сменилась на озабоченно-опечаленную. — Ни черта он не печатает!

На этот раз Лавр не смог сдержать улыбки. Сдернув очки и положив их прямо перед собой на рабочий стол, бывший криминальный авторитет интенсивно растер переносицу.

— Бумажку в принтер вставь, гений, — любезно подсказал он начинающему программисту.

— Ты думаешь, надо? — Тот досадливо поскреб пальцами в затылке.

— Думаю!

Спорить Мошкин не стал. В конце концов, как он рассудил, попытка — не пытка. Не получится — виноват уже будет не он, а надоумивший его Лавриков. Санчо вложил в принтер лист бумаги, и распечатка моментально началась.

— Поехали!.. — К Александру вернулся оптимистический настрой, а вместе с ним и перспектива работы на самого богатого человека в мире.

В этот самый момент дверь в кабинет Федора Павловича без стука отворилась, и на порог не очень смело и не очень уверенно ступил Геннадий Кекшиев. Санчо, а вслед за ним и Лавриков дружно обернулись на незваного визитера. Федор Павлович для солидности даже снова нацепил очки. Высокопоставленный чиновник неловко кашлянул.

— Лавр, на минутку… — тихо произнес он и недовольно мазнул взглядом по широкой улыбающейся физиономии Мошкина. — Только этого своего… Дантона сумасшедшего не бери.

С этими словами Геннадий Церенович ретировался обратно за дверь и замер в ожидании коллеги. Он явно чувствовал себя сейчас растерянным и подавленным, но пытался выглядеть строго. Лавриков появился в коридоре через две минуты. В руках он держал пару сложенных пополам листков бумаги.

— Вообще-то я — Федор Павлович, а не Лавр, — с ходу проинформировал он собеседника, разглядывая его через стекла небольших прямоугольных очков.

— Брось!.. — Кекшиев с улыбкой отмахнулся от этого высказывания, давая понять, что здесь все свои и настроены по отношению друг к другу крайне дружественно. — Позвонили сейчас… У меня дача горит.

— То есть как? — удивился Лавриков. — Почему горит? В буквальном смысле?

Геннадий Церенович тяжело вздохнул. Лавр, хоть и выглядел внешне рассеянным и безучастным, успел заметить, что руки у чиновника мелко-мелко подрагивали. Волнуется, значит. Боится. Это хорошо.

— В буквальном смысле пожар у меня на даче!

— Вот беда. — Федор Павлович с досадой причмокнул губами. — К пожарникам надо обращаться срочно. Может, отвоюют у стихии хотя бы часть имения.

— Не юродствуй!.. — Кекшиев нахмурился. — Что это?

— Три варианта. — Лавр поднял руки почти на уровне лица собеседника и принялся загибать пальцы. — Непогашенная сигарета, короткое замыкание или утечка газа. — Склонившись поближе к Кекшиеву, он понизил голос до шепота и добавил: — Вариант совсем фантастический — чей-то намек.

Бывший прокурорский сотрудник взорвался.

— Я не давал никаких письменных обязательств! — закричал он, нисколько не смущаясь тем, что его могут подслушать нежелательные в подобных обстоятельствах свидетели. — Никто ничего не докажет!

Лавриков был куда более спокойным и рассудительным, что, впрочем, было неудивительно. Ведь это не у него земля под ногами горела. Как в прямом, так и в переносном смысле слова. Он коротко оглянулся в конец коридора, заметил там маячившую спину уборщицы и вернул суровый взгляд на лицо Кекшиева.

— Вы взвинчены, Геннадий Церенович, — спокойно произнес Лавр. — И несете чушь. Вашим партнерам, не знаю уж по какой договоренности, не нужны ни доказательства, ни решение палаты о снятии неприкосновенности. Прикоснутся и…

Кекшиев не дал ему закончить начатую фразу, но Федор Павлович и не стремился это сделать. Все и так было предельно ясно без всяких дополнительных намеков. Чиновник протяжно застонал и обхватил голову руками. Никогда еще он не чувствовал себя настолько загнанным в угол. Да будь иначе — и не пришел бы он сейчас к своему непримиримому противнику. Однако визит состоялся, потому как Геннадий Церенович знал, что если и есть сейчас на свете человек, способный помочь ему и вытащить из полного тупика, то этот человек — не кто иной, как Лавриков.

— Что им нужно?

— По-моему, речь шла о Хомуте, — тактично напомнил ему Федор Павлович.

— Я пальцем для Хомута сейчас пошевелить не могу. — Кекшиев кусал губы с досады. — Дай бог отбрехаться.

— Значит, теперь им нужна ваша голова.

— Зачем? — Глаза чиновника испуганно округлились и стали похожи на чайные блюдца.

— Вот и я думаю, — усмехнулся Лавриков. — Зачем такая голова? Разве что для музея истории эпохи… Заспиртуют в назидание грядущим поколениям.

— Хватит, хватит, хватит! — снова завопил как полоумный Геннадий Церенович, но Лавру уже надоела эта истерия, и он стремительно ухватил визави за руку чуть выше локтя. До боли сдавил пальцы, что заставило Кекшиева немного согнуться.

— Тихо ты… — уже злобно, с негодованием, прошипел Федор Павлович.

Кекшиев сглотнул и мужественно взял себя в руки. Открыто посмотрел в глаза собеседнику.

— Выход какой, Лавр? Компромисс. Можно ведь что-нибудь придумать?

— Можно, — успокоил его Лавриков. — Отдавай.

— Что?

— То, что всегда брал. Что было смыслом каждого твоего шага. Бога своего отдавай, — саркастически заключил серию намеков Федор Павлович. — Деньги.

— Какие деньги? — Глаза Геннадия Цереновича бегали из стороны в сторону.

Но Лавр, в свою очередь, совершенно спокойно развернул захваченные из кабинета листы, выбрал среди них один и протянул распечатку Кекшиеву.

— Вот эти, — ответил он. — Это только полулегальные сбережения.

— Все? — Чиновник бегло просмотрел предложенный документ, и ему сделалось совсем дурно. — И нищим остаться?

Федор Павлович обезоруживающе улыбнулся.

— Я сейчас попрошу Санчо сделать распечатку нелегальных вкладов, — сказал он.