Анна Данилова - Проклятие Клеопатры

…Из кинотеатра он вышел больной. Картина обрушилась на него своей мощной энергетикой, оглушила зрелищностью, непривычными и одухотворенными лицами главных героев, которых часто показывали крупным планом, словно подчеркивая их своеобразие. По нервам, будоража и пробивая на слезы, била и музыка, то щемяще-грустная, то возвышенно-пронзительная, оповещающая о вселенской радости и счастье. Потрясающей была и компьютерная графика, изображающая разные миры и перевоплощения героев. Космос предстал совсем другим, живым, наполненным реальными и совершенно нереальными существами, высшим разумом. Фильм о любви, срывающей крышу навсегда. После того как на экране погасло короткое и подсвеченное золотом слово «Конец», никто не встал со своего места, все продолжали сидеть и ждать продолжения, словно все еще пребывая там, куда позвали их создатели картины, — в других мирах, где существует чистая и вечная любовь.

…

Захарова и Убейконя водители привезли домой пьяных до бесчувствия. Обслуживающий официант, который их хорошо знал, долго смотрел им вслед, не понимая, что же такого могло случиться с этими приличными людьми, что они напились как свиньи.

Они не могли не пересечься в Москве. Через полгода после премьеры «Стеклянной гильотины» он увидел ее на выставке ювелирных украшений, где она представляла свой бренд — элитную ювелирную бижутерию. Она была так же хороша, на удивление (учитывая ее положение на премьере) стройна и просто светилась от счастья.

Захаров пришел на выставку не один. Его девушку, высокую синеглазую блондинку под два метра ростом, звали Марина, она была студенткой-филологом, и Захаров, общаясь с ней вот уже два месяца, никак не мог понять, то ли ее скромность настоящая, то ли нет. Девушка хотела замуж, Петр Аркадьевич же хотел просто избавиться от затянувшегося одиночества. Пока Марина разглядывала изумруды, Захаров подошел к Зое. Она стояла к нему спиной и с кем-то разговаривала. И ему показалось, что все это с ним уже было. Давно. Она вот так же стояла к нему спиной и с кем-то разговаривала, а потом исчезла. Надолго. Только тогда у нее были другие духи.

— Зоя?

Она обернулась и, увидев его, широко раскрыла глаза, брови взлетели в удивлении или страхе? И вдруг легкая улыбка тронула губы:

— Здравствуйте, Петр Аркадьевич.

— Там, на выставке в арт-галерее… Ведь это же я сам познакомил тебя с ним…

«Вот, Зоенька, познакомьтесь, это…». «Он не нуждается в представлении, вы же — Александр Шорохофф, писатель-фантаст». «Надо же, я и не знал, что вы интересуетесь литературой». «Я интересуюсь писателями, особенно такими вот, гениальными. Скажите, Шорохофф, если вы закроете голубой глаз, то все увидите в мрачном, черном свете? А если черный — то все вокруг окрасится в голубой цвет?»

Как могло такое случиться, что он забыл об этом напрочь? Почему память стерла эту знаменательную для них обоих сцену? Да и как он мог знакомить ее с Шорохоффым, если и сам тогда только что с ним познакомился? Вернее, его тоже кто-то с ним познакомил, а он, Петр, решил блеснуть перед Зоей таким знакомством. Удивительные вещи происходят в этом мире.

Они отошли в сторону, сели за столик, он заказал шампанское.

— Получается, я сам отдал тебя ему…

Она ничего не ответила. Всегда чужая, даже голая в его постели. Даже когда он был в ней, она все равно ему не принадлежала.

— Хочешь поговорить?

— Да! — воскликнул он с жаром. Он жаждал правды, с подробностями, пусть даже с самыми горькими.

— После того как все закончится, я позвоню тебе. К тому же у нас с тобой есть еще одно незаконченное дело.

Его словно током стукнуло. Что еще она придумала?

Выставка закончилась в полночь. Они договорились по телефону, и она, набросив плащ, вышла из сверкающего Экспоцентра и, добежав на каблучках до его машины и ежась от холода, села рядом с ним. Картинка из их прошлого. Сколько раз она вот так же садилась рядом с ним в машину, и они куда-то ехали. То в ресторан, то в кино, то к знакомым, то на очередную тусовку, где ему не терпелось показать всем свою любовницу.

— Куда?

— Деревня называется Черная, — спокойно, не поворачивая головы, произнесла Зоя.

Он резко затормозил.

— Не бойся, Петя, мы же вдвоем. К тому же я не знала, что встречу тебя здесь, и не успела ничего запланировать, так же, как и ты…

Она все-таки повернула голову и посмотрела на него пристально.

— Ну же, поехали!

Она всю дорогу рассказывала. А он слушал и не перебивал ее. Лицо его пылало, возможно, у него даже поднялось давление. Как, как такое могло случиться, что она рожала, а он ничего не знал?!! Да ему и в голову не могло прийти, что она, без пяти минут балерина, танцовщица, стриптизерша, пожелала родить от первого встречного! Нет, главное, от него, от Захарова, отказалась родить, а через час уже зачала от другого, с которым была знакома меньше, чем с ним!

Новость, что она одолжила у него денег на операцию Шорохоффа, вызвала учащенное сердцебиение…

Ему казалось, что машина мчится не в деревню Черная, а в преисподнюю — так ему было тяжело, просто невыносимо.

Их отношения (глазами Зои) были наполнены ложью с обеих сторон. Оба пользовались друг другом. И если она открыто сейчас признавалась в этом, то он — молчал. И когда она начала рассказывать о том, что с ней произошло после того, как ее бросили на обочине дороги, он вообще хотел остановить машину, выйти и подышать воздухом. Что он, собственно говоря, и сделал.

Потом вернулся в машину, и они продолжили путь, свернули вправо, фары высветили яркую синюю стрелку указателя «Черная».

— Вот здесь остановись, — потребовала Зоя.

Он ждал от нее эмоционального всплеска, потока обвинений, но ничего такого не последовало.

— Все понял? — спросила она его.

Он кивнул. Вспомнил, как они с Марком очнулись здесь же, и тоже ночью. Про остальное, что случилось с ними, вспоминать не хотелось.

— Поехали.

Он послушно завел машину. Он не понимал, куда они едут. Она была права, спланировать никто и ничего не сумел бы, их встреча была случайной.

— Я знаю, где это, смотрела спутниковые кадры.

— Ты о чем?

Деревня освещалась ночью редкими убогими фонарями. Машина покатила по основной улице, затем Зоя скомандовала, куда повернуть. Наконец они остановились возле зеленых ворот. Свет фар высветил табличку с номером дома «25».

— Ее зовут Тамара Игнатьевна.

— Да кого, черт побери?! — не выдержал он.

— У тебя деньги есть?

— Есть, конечно, что за вопрос?

— Надо кое-кому долг отдать. Сколько у тебя?

Он включил свет в салоне, открыл портмоне, показал довольно объемную пачку купюр.

— Давай сюда. Здесь живет продавщица из местного магазина, та самая, у которой я тогда украла выручку. Возьму пятьсот евро, пусть будет с процентами.