Александр Устинов - NEXT. Следующий. Книга 1. Отец — это звучит гордо

Однако огромная двуспальная кровать непререкаемого авторитета предстала глазам соратника абсолютно пустой. Одеяло отброшено в сторону, выставляя напоказ смятую простыню. Санчо непроизвольно собрался.

— Лавруша! — ласково, но в то же время с заметным беспокойством позвал он, делая в сторону кровати пару неуверенных и осторожных шагов. — Лавр!

Санчо чуть повернул голову вправо, и в ту же секунду что-то твердое уперлось ему в живот. На подсознательном уровне Мошкин без труда догадался, что инородный предмет есть не что иное, как смертоносное дуло огнестрельного оружия. Уж чего-чего, а этих игрушек Александр повидал за свою жизнь предостаточно, научившись чувствовать их и животом, и прочими частями тела.

— Мордой к стене, руки за голову! Живо! — прозвучал грозный окрик над самым ухом «дворецкого».

Санчо все же вздрогнул, но скорее от неожиданности, чем по какой-то иной, недостойной для него причине, и ухватил заплясавший на ладони серебряный поднос обеими руками. Едва заметно наклонил голову вперед и скосил глаза на заставшего его врасплох противника. И в первую очередь его взгляд тут же выхватил уткнувшийся в живот продолговатый палец с нанизанной на него массивной печаткой. Выходит, и на старуху бывает проруха, как говорится. Санчо шумно выдохнул воздух из легких и с недовольным выражением лица обернулся на так называемого неприятеля.

Лавр, по паспорту значившийся как Федор Павлович Лавриков, сухощавый мужчина с бледным лицом и густой седой шевелюрой, радостно улыбался во весь рот. Его откровенно позабавила минутная растерянность соратника. Авторитет был бос и облачен в один лишь развевающийся домашний халат. Несмотря на внушительные годы, Лавр был еще весьма хорош собой. Морщины, избороздившие лицо, лишь подчеркивали правильность и яркость его черт. В глазах озорной блеск, спина прямая, фигура подтянутая. По всему видно, Лавр еще следил за собой.

— Шуточки, однако! — Санчо шумно поставил поднос на столик справа от босса, выключил плеер и вновь переключил внимание на засмеявшегося от души Лавра. — Чуть не уронил все.

Лавр, чрезвычайно довольный собой, переместился к окну и мягко погрузился в кожаное кресло. Он откинул голову на спинку и сцепил пальцы в замок, аккуратно и с некоторой долей достоинства положив их себе на живот. Через мгновение он привычным жестом потянулся за пачкой сигарет, однако тут же передумал. Не раз он уже ловил себя на мысли, что курить натощак перед завтраком — самое последнее дело. Если уж не получается вовсе избавиться от данной вредной привычки, то ввести некоторые ограничения явно необходимо. Федор Павлович отдернул руку и вновь соединил пальцы на животе, весело прищурился, сфокусировав взор на соратнике.

— А чего вздрагиваешь так? — Он гостеприимно мотнул головой в сторону соседнего кресла. — Садись… Совесть не чиста?

Санчо проигнорировал вопрос именитого вора в законе, но предложение сесть любезно принял, с заметным трудом втиснув свое грузное тело в узкое пространство между двумя жесткими подлокотниками. На эту нелегкую для него процедуру Мошкин затратил едва ли не пять минут. Или около того.

— Сок, потом пудинга немножко, потом — таблетки, снова сок, чай, — сухо проинформировал он авторитета.

— Да знаю я эти… — махнув рукой, Лавр секунды три подыскивал подходящее и более-менее приличное словцо, — ритуальные услуги!

— У меня совесть чиста, Лавр, — счел необходимым все же поставить шефа в известность Санчо, возвращаясь к изначальной теме наметившейся беседы, и веско добавил при этом: — Перед тобой.

— А у меня — нет, — тяжело вздохнув, парировал Лавр. Былая веселость и благодушное расположение духа, вызванное недавней шуткой, стерлись с его лица, как по мановению волшебной палочки. Мысли вернулись к чему-то глубоко сокровенному. — Перед собой.

С этими словами он взял в руки поднос, поставил себе на колени и первым делом испил апельсинового сока. Только после этого вор в законе потянулся к тарелке с кашей. Вяло заработав челюстями, Лавр невидящим взглядом уставился в окно. Выражение его лица можно было охарактеризовать лишь как грустную задумчивость или меланхолию.

— Перед собой не считается, — попытался отвлечь его от невеселых дум соратник. — Тема, в натуре, не актуальная. Зачем переживать?

— Затем! — Лавр перевел взор на сидящего рядом грузного массивного «дворецкого», и зрачки его глаз сверкнули, как в молодости. Дерзко и по-мальчишески. — Приснилось мне, Санчо, под утро… — доверительно начал он, — жуть! Будто я умер скоропостижно. В цветущем возрасте Карлсона умер, можно сказать. И значит, кто-то из замов Господа Бога учиняет мне… э-э… предварительный допрос.

— Главное — ничего не подписывать в такой ситуации, — не удержался от хохмы Санчо. — Без адвоката, мол, ни слова не скажу!

— Помолчи лучше. — Лавр поморщился. Он не был настроен на шутки и к излагаемой сути дела относился предельно серьезно. — И вот, значит, говорит мне этот архангел, или кто он там по должности: «Что ж ты, — говорит, — Лаврик, талоны на водку и сахар в девяносто первом году получил, но не отоварил?» Представляешь, какой кошмар? Прокакал, говорит, все, тебе положенное!

— Кого прокакал? Кто?

— Я! — Лавр ткнул себя пальцем в грудь. — Свою жратвяную пайку — бздыкс!

— Да как же так, Лавр? — Санчо подался вперед всем корпусом. — Ты никогда не ждал милости от государства! Тем более — в девяносто первом! Когда это было?

— Ну! В прошлом веке это было. — Вор в законе распалялся все больше и больше, доказывая свою правоту. — Я ему о том же…

— Прямо зла не хватает! — Санчо хлопнул с досады себя по округлому колену. Он активно включился в предложенную Лавром игру. — Ты брал все своими руками, своей головой! Делать им там нечего, наверно, — к авторитетному человеку с талонами приставать! Нашли что пришить! Талоны, тьфу!..

Лавр щелкнул поднятыми вверх пальцами и отодвинул от себя тарелку на подносе. Затем и вовсе перебазировал весь принесенный Мошкиным завтрак на круглый столик справа от кресла. Трапеза была прервана самым безжалостным образом, но, видимо, этот аспект волновал сейчас Федора Павловича меньше всего. Дескать, не хлебом единым жив человек.

— Ну! Я примерно то же архангелу и заявил. — Он еще больше повысил голос. — Мол, хотел умереть по закону, получается — так и умер.

— А он?

— Кто?

— Архангел, — тактично напомнил Санчо. Ему не терпелось узнать, чем же закончилась вся эта история в сновидении шефа. Сам Александр редко когда мог похвастаться тем, что порой представляет людям на рассмотрение бог Морфей.

Но с Лавра уже слетел кураж. Он неспешно взял в руки стакан с чаем и размешал ложечкой сахар, закинул в раскрытый рот одну из принесенных Санчо пилюль, сделал два неспешных и небольших глотка.