Донато Карризи - Охотник за тенью

– Какого черта ты делаешь?

– Музыку врубаю – ты как?

Карбони включил радио, но Пия почти тотчас же выключила его.

– Если кто-то подкрадется к машине, я бы хотела расслышать это.

Полицейский в штатском хмыкнул:

– Ну же, Римонти, расслабься. Мне кажется, будто ты – моя невеста.

– У тебя вообще девушка есть?

– Конечно есть, – обиделся он.

Пие как-то не верилось.

– Вот, погляди. – Карбони вынул мобильник и показал фотографию, которая служила заставкой. Он на море, в обнимку с девушкой.

Хорошенькая, отметила Пия. Потом подумала: бедняжка.

– Она бы не обиделась, если бы узнала, как ты ко мне подкатываешь? – поддразнила его Пия.

– Ну, мужчина должен делать то, что должен, – начал оправдываться Карбони. – Какой был бы из меня мужчина, если бы в такой ситуации, как эта, я бы не закинул удочку. Не думаю, что моя девушка обрадовалась бы, узнав, что рядом с ней не мужчина, а полный лох.

Пия покачала головой. Вот так логика: чистый абсурд. Но вместо того чтобы рассмеяться, она вспомнила о Диане Дельгаудио. Парень, с которым она в вечер нападения поехала в сосновый лес под Остией, не защитил ее. Наоборот: ради спасения собственной жизни согласился вонзить нож ей в грудь. Какой из него мужчина? И как повел бы себя Иван на его месте?

А Стефано Карбони?

На самом деле в этом и заключался вопрос, которого она всю ночь избегала. Если монстр и вправду на них нападет, сможет ли коллега ее защитить? Или тот же самый мужчина, который вот уже больше двух часов неуклюже клеится к ней, согласится стать пособником убийцы?

Пока эти мысли проносились у нее в голове, из радиопередатчика раздался голос:

– Римонти, Карбони, у вас все в порядке?

Их вызывал оперативный центр. Оттуда каждый час связывались с патрулями, расположившимися по окраинам Рима, узнавая, как у них дела. Пия вышла на связь:

– Подтверждаю: здесь ничего не происходит.

– Будьте начеку, ребята: впереди еще долгая ночь.

Пия прервала связь и увидела, что часы на приборной доске показывают всего лишь час ночи. Еще бы не долгая, подумала она. Тут Карбони положил ей руку на колено. Пия сперва метнула в него яростный взгляд, потом стукнула по плечу.

– Эй, – запротестовал он.

Пию взбесил не столько сам жест, сколько то, что ей пришлось поменять позу. Теперь желание помочиться сделалось невыносимым. Она схватила коллегу за воротник:

– Послушай, я сейчас выйду и поищу кустики.

– Зачем?

Пие просто не верилось, что можно быть таким тупым. Не ответив, она продолжала:

– Ты стоишь рядом с машиной и не двигаешься с места, пока я не закончу. Ясно?

Карбони кивнул.

Пия вышла из машины с пистолетом в руке, Карбони сделал то же самое.

– Будь спокойна, подруга. Я на посту.

Покачав головой, Пия пошла вперед. Оставшийся позади Карбони принялся посвистывать, потом послышалось, как струя ударяет о землю. Ему тоже пришла пора помочиться.

– Нам, мужчинам, повезло: мы можем это делать где угодно и когда угодно, – похвастался он во весь голос, потом засвистел опять.

Зато Пие было трудно идти по пересеченной местности. Мочевой пузырь разрывался, проклятая мини-юбка сковывала движения. И чертов ветер невидимыми пальцами хватал за одежду.

Она взяла с собой пистолет и мобильник. Подсвечивая себе дисплеем, пыталась найти подходящее место. Наконец заметила дерево и ускорила шаг.

Подойдя ближе, оглянулась. Положила на землю пистолет и мобильник. Потом, немного стесняясь, спустила колготки и трусики, задрала юбку и присела на корточки.

Ей было неудобно, да и поддувало в поясницу. Но несмотря на настоятельную необходимость, облегчиться не получалось. Будто заколодило.

– Ну давай-давай-давай-давай, – шептала она – но моча никак не выходила.

От страха.

Пия схватила пистолет, прижала его к животу. Свист Карбони доносился издалека, разливался по лесу, и это ее успокаивало. Но каждый порыв ветра заглушал этот свист. И внезапно воцарилась тишина.

– О, пожалуйста, свисти, не умолкай! – невольно взмолилась она.

– Ладно! – крикнул тот и снова начал свистеть.

Наконец-то мочевой пузырь раскрылся. Пия зажмурилась от удовольствия. Теплая жидкость изливалась из нее бурным потоком.

Карбони опять перестал свистеть.

– Вот козел, – тихо выругалась она – но свист возобновился.

Она уже почти заканчивала, когда особенно сильный порыв ветра заставил ее пошатнуться. Тут она и услышала хлопок.

Пия похолодела. Что это было? Да было ли это на самом деле, или ей послышалось? Все произошло слишком быстро, и ветер заглушил звуки. Теперь коллега лучше бы прекратил свистеть, ведь за этим свистом ничего не расслышишь.

Ее охватил панический страх. Она поднялась, кое-как натянула колготки. Сжимая в руках мобильник и пистолет, бросилась бежать в мини-юбке, задравшейся до пупка. Зрелище не слишком красивое, но ей было не до того.

Спотыкаясь, чуть не падая, она неслась вперед, на свист Карбони.

Умоляю тебя, не прекращай .

Ей показалось, будто кто-то преследует ее. Может, разыгралось воображение; все это не важно. Главное – добежать до машины.

Выбежав наконец на место, где они припарковались, Пия увидела, что коллега сидит в машине, а дверца открыта. Она бросилась туда.

– Стефано, прекрати свистеть, здесь кто-то есть! – крикнула она в страхе.

Но свист не прекратился. Добежав до машины, Пия хотела было отхлестать кретина по щекам, но замерла при виде его вытаращенных глаз, разинутого рта. В груди Карбоне зияла рана, из которой вытекала черная, вязкая кровь. Хлопок был выстрелом.

А свист все звучал со всех сторон, приближаясь к ней.

На заре его разбудили птицы.

Маркус открыл глаза и услышал трели. Но виски тотчас же пронзило болью. Он попробовал понять, откуда происходит боль, но болело везде.

И было холодно.

Он лежал ничком, в неудобной позе. Правая щека на голой земле, руки вдоль тела, одна нога вытянута, другая резко согнута в колене.

Видимо, он рухнул всей тяжестью лицом вниз, даже не выставив вперед руки.

Сначала он попробовал приподнять поясницу. Потом, опершись на локти, встал на четвереньки. Голова кружилась. Он боролся с искушением снова закрыть глаза. Страх снова лишиться чувств оказался сильнее дурноты.

Он наконец сел, по-прежнему не поднимая глаз. На земле, покрытой утренней изморозью, выделялся его темный силуэт. Он чувствовал влагу на себе: на спине, руках, ногах, затылке.

Затылок, подумал он. Вот откуда прежде всего происходит боль.

Маркус пощупал больное место, но крови не было, только огромная шишка да небольшая ссадина.

Он боялся, что снова теряет память. И быстренько пробежался по своим воспоминаниям.

Неизвестно почему первым пришел на ум образ монахини, разрубленной на куски в садах Ватикана год тому назад. Но его тут же изгнало воспоминание о Сандре, о том, как она целовалась с мужчиной, в которого влюблена, и о том, как они встретились в сосновом лесу под Остией. Потом явилось и остальное… Магнитофон в церкви Святого Аполлинария, слова Клементе: «Над Римом нависла серьезная угроза. То, что случилось ночью, глубоко возмущает и ум, и совесть». Соляной мальчик… И наконец, вечеринка, зловещая оргия, на которую он попал предыдущей ночью, тень человека с фотоаппаратом, преследование в наркотическом тумане, удар по голове. Последнее, что он помнил, – ноги напавшего на него человека, который уходил восвояси. На нем были синие башмаки.