Донато Карризи - Охотник за тенью

Разрозненные факты, разброс в датах, разные преступники. Единственная связь между ними – символ. Будто бы кто-то хотел пометить эти преступления. Но не для того, чтобы присвоить себе заслуги.

Здесь скорее… прозелитизм [14] Стремление обратить других в свою веру. .

Тот, кто творит зло, – наш человек, гласит послание. Мы его поймем, мы ему поможем. Как Астольфи помог Римскому монстру, утаивая улику с места преступления и оставляя Диану Дельгаудио умирать, дабы исправить оплошность убийцы.

Моро был убежден, что где-то есть еще люди, подобные Астольфи. Люди, присягнувшие злу, приверженные религии зла.

Разоблачив их, он отыграет партию, покажет, на что способен.

Он вызвал Леопольдо Стрини: эксперт ЛТА был единственным, кто знал историю эзотерического символа, кроме доверенных лиц из ЦОС и комиссара Креспи. Недаром ему было поручено исследовать скульптуру из костей животных, найденную в квартире Астольфи.

Эксперт явился с затребованными папками. Моро заметил, что он выглядит как-то странно, кажется чересчур взволнованным.

Стрини поймал на себе пристальный взгляд Моро и понял, что от того не укрылось его беспокойство. С того момента, как он за обедом переговорил с таинственным восточным человеком, вся жизнь его перевернулась. Узнав, что расследование по монстру передается карабинерам, эксперт немного успокоился. Он должен будет передать вещественные доказательства в лабораторию СОГ, стало быть, его новый «друг»-шантажист уже не сможет претендовать на то, чтобы узнавать о результатах анализов «заранее», тем более требовать уничтожения улик. Стрини, по крайней мере, на это надеялся. Ибо какой-то внутренний голос твердил ему, что тип из кафешки схватил его за яйца и не отпустит, пока кто-то из них не сдохнет. Ничего себе перспектива!

– Вот, все тут, – сказал он, кладя папки на стол. И откланялся.

Моро тут же забыл о Стрини и о его странном, взволнованном виде: перед ним лежали данные по двадцати трем делам, в которых фигурировало изображение человека с головой волка. Он начал просматривать их в поисках каких-либо зацепок.

Например, в случае семейной резни, когда эксперты-криминалисты во время дополнительного расследования обнаружили символ на зеркале в ванной, на полу нашли отчетливый отпечаток правой ладони. В рапорте этот факт объяснялся следующим образом: через несколько дней после бойни кто-то проник в дом, пустил в ванной горячую воду и нарисовал фигуру на запотевшем зеркале. Но, уходя, наверное, поскользнулся. Выставил руки вперед, чтобы смягчить падение. Отсюда – отпечаток на полу.

Но в этом утверждении что-то не сходилось: нелогично, чтобы человек, поскользнувшись, искал точку опоры только одной рукой. Повинуясь инстинкту самосохранения, этот субъект выставил бы вперед обе конечности.

Поскольку тайну тогда так и не раскрыли, вопрос об отпечатке ладони отошел на задний план вместе с символом, начертанным на зеркале. Поскольку, напомнил себе Моро, полицейские не любят иметь дело с эзотерическими проблемами.

Комиссар перешел к изучению дела о могиле педофила. Но в скупом рапорте, составленном коллегами, происшедшее обозначалось как «акт вандализма, совершенный неизвестными». Графологическая экспертиза показала, что надпись сделал «правша по принуждению». В прошлом некоторые преподаватели переучивали левшей, заставляли их использовать другую руку. Особенно в католических школах, подумал Моро. Результат нелепого предрассудка: дескать, левая – рука дьявола и левшей должно «воспитывать», учить пользоваться правой. Но, за исключением этой детали, данный случай не представлял ничего интересного.

В деле няни-убийцы зацепок было еще меньше. Расследование сосредоточилось на башмачках, фетише, который убийца хранила у себя, сбросив детишек с балкона. Относительно рисунка на странице из дневника сведений почти не было: женщина заявила, что это изобразила не она, и такая версия удовлетворила следствие. Ведь была она автором рисунка или нет, для суда значения не имело. Напротив, няня могла бы избежать наказания, сошлись она на душевную болезнь.

«Ваша честь, я вижу человека с головой волка! Это он приказал мне убить детей!»

Но, уже собираясь перейти к другому делу, Моро наткнулся на интересное обстоятельство. В свое время коллеги допросили человека, который часто навещал обвиняемую. Они не были официально помолвлены, однако, по словам самой няни, между ними имелись сексуальные отношения. Мужчину допрашивали как предполагаемого сообщника, но улик против него оказалось недостаточно, и он легко отделался. В деле сохранились его собственноручные показания.

Моро поразили не показания подозреваемого, достаточно банальные, но копия удостоверения личности, также подшитая к делу.

Среди особых примет значилось, что у него нет левой руки.

Отпечаток ладони на полу ванной, сразу подумал Моро. Вот почему отпечаталась только правая ладонь: он был однорукий! Догадка подтвердилась и в случае надписи на могиле педофила: автор ее пользовался правой рукой, но как будто через силу… Как левша, потерявший левую руку.

Комиссар тут же принялся разыскивать сведения о сердечном друге нянюшки. Нашел не только имя, но и адрес.

Наступила ночь.

На небе ни облачка, луна как прожектор. Маркус был уверен, что через несколько часов монстр снова нанесет удар. Поэтому нужно выпытать как можно больше у человека без руки.

Несмотря на увечье, Фернандо ловко управлял машиной.

– Что ты можешь рассказать о Викторе? – спросил пенитенциарий.

– Раз уж ты добрался до старой экономки, то знаешь практически все.

– Расскажи что-нибудь еще. Об институте «Гамельн», например.

Фернандо крутанул руль, вписываясь в поворот.

– Дети, которые поступали туда, либо уже совершили преступления, связанные с насилием, либо имели к ним ярко выраженную склонность. Но ты, полагаю, уже в курсе.

– Конечно.

– Но вот чего ты не знаешь: для них не было предусмотрено никакой реабилитационной терапии. Их способность творить зло Кропп хотел сохранить в неприкосновенности. Он считал ее своеобразным талантом.

– Зачем это было ему нужно?

– Ты все узнаешь, когда мы приедем к Кроппу.

– Почему ты не хочешь сказать сейчас?

На мгновение Фернандо оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на Маркуса:

– Потому, что хочу тебе кое-что показать.

– Человека с головой волка?

Однорукий не ответил и на этот раз.

– Имей терпение, мы скоро приедем: ты не пожалеешь, – только и сказал он. – Ты ведь не полицейский… Тогда кто – частный сыщик?

– Что-то в этом роде, – ответил Маркус. – Где сейчас Виктор?

– Не знаю. – Фернандо уточнил. – Никто не знает. Дети из «Гамельна», покидая институт, возвращались в реальный мир, и их след терялся. – Он улыбнулся. – Но мы верили, что они объявятся, рано или поздно. Многие из них по прошествии лет совершали преступление. Мы об этом узнавали из газет или по телевидению, и Кропп радовался, поскольку достиг своей цели: сделать из них совершенные орудия зла.