Донато Карризи - Охотник за тенью

– Кто еще есть в доме? – спросил Маркус вполголоса.

– Кропп и Ольга, – ответил Фернандо. – Только они двое. Они занимают восточное крыло, чтобы попасть туда, нам нужно…

Договорить он не успел, поскольку пенитенциарий ударил его кулаком в лицо. Фернандо рухнул на колени, зажимая рукой свой большущий нос, из которого ручьем хлестала кровь. В следующее мгновение пинок под дых заставил его растянуться на полу.

– Кто еще есть в доме? – повторил Маркус.

– Я тебе уже сказал, – всхлипнул Фернандо.

Пенитенциарий перевернул его и из заднего кармана брюк вытащил пару наручников. Маркус заметил их, пока следом за Фернандо поднимался по лестнице, и теперь со всей силы швырнул однорукому в лицо.

– Сколько вранья ты успел нагородить? Я тебя выслушал, но, думаю, ты не был со мной до конца откровенным.

– Почему ты так говоришь? – взвыл Фернандо, сплюнув кровавый сгусток на мраморный пол.

– Думаешь, я наивный дурачок и поверю, что ты так легко сдашь мне своего шефа? Зачем ты привел меня сюда?

На этот раз жестокий пинок угодил под ребра. Фернандо, захрипев, покатился по полу. Не дожидаясь нового удара, он поднял руку:

– Ладно, ладно… Кропп велел привести тебя сюда.

Пока пенитенциарий раздумывал, стоит ли верить этим словам, Фернандо, помогая себе единственной рукой, подполз к стене и вжался в нее, прямо под зеркалом в золоченой раме.

– Чего хочет от меня Кропп?

– Встретиться с тобой. Зачем – не знаю, честное слово.

Маркус опять направился к нему. Фернандо поднял руку, защищаясь от удара, но пенитенциарий схватил его за воротник. Подобрав с пола наручники, подтащил калеку к чугунной батарее и приковал к ней. Потом повернулся к нему спиной и пошел к двери, ведущей в другие комнаты.

– Кропп будет недоволен, – захныкал Фернандо позади него.

Маркус охотно заткнул бы ему рот.

– В зале нет мебели; единственное место, к которому ты мог приковать меня, – это батарея: не нужно иметь много фантазии, – продолжил Фернандо и расхохотался.

Маркус нажал на дверную ручку. Дверь не была заперта.

– Я – невидимый человек. Невидимый человек знает: сила его в дисциплине. Если он будет соблюдать дисциплину, его силу почувствуют все. – Фернандо рассмеялся снова.

– Умолкни, не то… – пригрозил пенитенциарий. Он открыл дверь, но прежде, чем переступить порог, на мгновение повернулся к огромному зеркалу в золоченой раме. Ему показалось, будто у него галлюцинация: человек, прикованный к батарее, больше не был одноруким.

У него было две руки. И в левой он что-то сжимал.

Игла шприца на миг блеснула, отразившись в зеркале, и Маркус почувствовал, как что-то вонзилось ему в бедро, рядом с артерией.

– Заставить людей поверить, что ты тот, за кого себя выдаешь, – говорил Фернандо, в то время как наркотик проникал в кровь Маркуса, который вцепился в ручку двери, чтобы не упасть. – Повторять упражнение всю жизнь, каждый день, усиленно и постоянно. Даже ты не смог разглядеть меня, но теперь ты меня видишь.

Только сейчас Маркус понял, что все было подстроено. Дежурство у дома престарелых, наручники в заднем кармане брюк, которые он должен был заметить как будто случайно; пустая комната с батареей, стоящей почти у самой двери: безупречная ловушка.

Пенитенциарий пошатнулся, но прежде, чем лишиться чувств, еще раз услышал голос Фернандо:

– Дисциплина, друг мой. Дисциплина.

В переулки центра заглядывала полная луна.

К дворцу семнадцатого века, где, судя по адресу, проживал однорукий, Моро подошел пешком. Нужная ему квартира располагалась в полуподвале, она предназначалась для сторожа. Комиссар не хотел заходить сразу, он решил подождать и разведать обстановку. Не стоит проверять, дома ли однорукий, достаточно установить, точно ли он тут проживает, и назавтра нагрянуть с обыском.

Все выяснив, Моро уже хотел возвращаться к машине, но его остановила странная возня в переулке, куда выходил боковой фасад дворца. Распахнулись темные деревянные створки огромных ворот. Вскоре оттуда, где раньше были конюшни со стойлами для лошадей и каретные сараи, выехал «форд-универсал».

Пока машина проезжала мимо, Моро заметил, что за рулем сидит человек без левой руки; из ноздрей его распухшего носа торчали клочки окровавленной ваты. Рядом с ним – женщина за пятьдесят; блики на ее коротко стриженных волосах отливали красным деревом.

Комиссар не стал задаваться вопросом, куда они направляются в столь поздний час: он увидел достаточно, чтобы пуститься бегом по переулкам, срезая углы, спеша к собственной машине, в надежде, что успеет пристроиться позади «универсала», пока тот не выехал из исторического центра, этого лабиринта запутанных улочек.

Машина ехала быстро, подскакивая на брусках-сампьетрини. В висках Маркуса, который лежал в багажнике, связанный, с кляпом во рту, каждый толчок отдавался, словно удар молотом. Он скорчился в позе зародыша, с заведенными за спину руками и спутанными лодыжками. Платок, который ему запихнули в горло, мешал дышать еще и потому, что Фернандо, перед тем как с помощью Ольги погрузить его в машину, разбил ему нос, чтобы хоть частично расквитаться за полученные пинки.

Пенитенциарий был одурманен наркотиком, свалившим его с ног, но с места, где лежал, мог уловить обрывки разговора между двумя бывшими санитарами института «Гамельн».

– Ну как, хорошо я справился? – спросил лжекалека.

– Разумеется, – подтвердила женщина с рыжими волосами. – Профессор слышал все, он очень доволен тобой.

Это он о Кроппе? Значит, Кропп был во дворце. Похоже, насчет этого Фернандо не соврал.

– Но ты рисковал, приведя его домой, – все-таки упрекнула Ольга.

– Однако я хорошо приготовил ловушку, – оправдывался Фернандо. – И потом, у меня не было выбора: он бы не поехал со мной в уединенное место.

– Он наверняка задавал тебе вопросы. Что ты ему сказал? – осведомилась женщина.

– Только то, что он и так знал. Я изложил то же самое другими словами, и он мне поверил еще и потому, что просто искал подтверждения. Знаешь, он молодец.

– Значит, больше ничего он не знает?

– Непохоже, чтобы знал.

– Ты хорошо обыскал его? Уверен, что при нем нет документов?

– Уверен.

– Ни визитных карточек, ни счета из ресторана?

– Ничего, – успокоил ее Фернандо. – Кроме фонарика, у него в кармане были латексные перчатки, складная отмычка и несколько купюр.

Единственное, что ублюдок ему оставил, это образок святого Михаила Архангела: не стал снимать его с шеи, подумал Маркус.

– И еще фотография, которую ему определенно вручила в богадельне экономка Агаповых: отец и двое близнецов.

– Ты ее уничтожил?

– Сжег.

Маркусу фотография уже была не нужна, он и так хорошо ее помнил.