Влада Юрьева - Ненавидеть, гнать, терпеть

– Его характерной чертой стали умелые, «чистые» казни, – задумчиво произнесла Ланфен. – Но двадцать три года назад он был совсем молод, практически подросток. Между этим, нулевым, убийством и следующим в деле промежуток почти в два года. Думаю, тогда, в гостинице, он напал впервые, получил ценный урок и провел работу над ошибками. Да, это вполне мог быть он.

– Вот и я так считаю, а толку? Его так просто не остановишь!

Ланфен не была уверена, что его нужно останавливать, и стыдилась собственных мыслей. Следователь ведь все правильно говорит: нужно соблюдать закон! И в то же время… Да, полиция, скорее всего, нашла бы этих преступников рано или поздно. Однако «поздно» в данном случае означало бы другие отнятые жизни. Что, жизни проституток и дальнобойщиков уже цены не имеют? А те педофилы… что они творили, Ланфен и представлять не хотелось.

Она старалась отгородиться от желания оправдать его, это ведь извращенная мораль. Но и ненавидеть его она не могла.

Зачем Гробовщику понадобился этот проект, сложно сказать. Может, он хотел посмотреть, как они будут расследовать преступление: он ведь и сам был во многом детективом. Может, хотел проверить, нет ли среди них убийцы, как это было на других этапах. Вот только знал ли он о тех этапах? Мог – он ведь наловчился находить преступников, которых не подозревают другие!

Вопросов было больше, чем ответов, но одно Ланфен знала наверняка: этот следователь его не поймает. Ему нужен другой противник, понимающий его.

Она могла бы стать таким противником. Но не хотела. Ланфен не оправдывала его, просто не чувствовала уверенности в том, что его нужно остановить. А без такой уверенности в своей правоте ничего не добьешься, потому что у него она есть.

– Довольны? – осведомился следователь. – Хоть какую-то пользу вам это принесло?

– Да.

– Вы же из чистого женского упрямства это говорите!

– Думайте что хотите.

– Слушайте, дамочка… Я видел случаи, и не раз, когда женщины буквально липли к маньякам. Как будто медом на них намазано! Вы так не делайте, взрослый человек же все-таки, образованный. Я читал ваши показания. Не хотите ничего добавить?

– Нет.

– Точно? Вы общались с ним ближе всех за эти двадцать лет! Попробуйте вспомнить что-то важное! Это поможет поймать его!

Ланфен могла дать им такие ориентиры. Все шрамы на его теле, те черты, о которых говорил его взгляд, след от выведенной татуировки… Приметы, которые не спрячешь гримом. Но она промолчала. Это не ее дело!

– Мне нечего вам сказать.

– Как знаете! Но если он попытается связаться с вами – сообщите!

– Он не попытается.

– Это серьезное дело! Если вы вздумаете укрывать его, сами отвечать перед законом будете! – злорадно напомнил следователь.

– Я знаю. Всего хорошего.

Она надеялась получить от этой встречи то, что нужно было ей больше всего, – презрение к этому человеку. Тогда было бы легче перешагнуть через эту историю и жить дальше.

А у нее не получилось. Все стало только хуже! Образ Максима Белых, насильника и извращенца, внушал ей отвращение. Но ведь тот, кто был с ней, уничтожил этот образ! Он избавил мир от Белых и многих ему подобных. Он был преступником, да, и жестоким, но Ланфен четко прослеживала его принципы и не могла не уважать их.

Она шла до дома пешком, по свежему зимнему морозу. Это отняло много времени, но Ланфен надеялась, что прогулка поможет ей очистить и упорядочить собственные мысли. Не вышло. Она казалась самой себе наркоманкой – человеком, который осознанно принимает зло, способное навредить и ему, и его близким. А иначе она пока что не могла.

Он не был похож на ее мужа. Нет, совсем другой человек! Но он по-своему сумел затронуть что-то в душе, разорвал кокон апатии, окружавший ее с тех пор, как она стала вдовой. Вот только к лучшему ли это?

Ланфен успокаивала себя тем, что он больше и сам к ней не сунется, ведь за ней будет следить полиция. Все закончилось.

Она вернулась домой – туда, откуда семья разлетелась. Ланфен впервые заметила, насколько здесь чисто и пусто. Как в павильоне мебельной компании! Все оформлено с идеальным вкусом, все на своих местах, а души нет. Чтобы в доме появилась душа, одних аксессуаров мало…

Она села за рабочий стол, хотела написать отчет для Тронова, но пока не получалось. Только задумалась о прошлом – и снова нахлынули воспоминания. Страха за свою жизнь, как ни странно, она не чувствовала.

Ее отвлек звонок домофона, показавшийся оглушительно громким в спокойной тишине ее квартиры. Ланфен никого не ждала, но все равно ответила. Из трубки звучал молодой, почти мальчишечий голос:

– Это служба доставки!

– Какой доставки? – удивилась Ланфен. – Я ничего не заказывала!

– Вам заказывали. Не волнуйтесь, все уже оплачено, вам только принять и подпись поставить!

Она открыла ему дверь подъезда. Потом подошла к окну, увидела, что внизу действительно стоит грузовичок курьерской службы, и только после этого отперла дверь квартиры.

Невысокий паренек в форме службы доставки едва удерживал корзину с крупными белыми розами. Цветы были свежими, словно открывшимися от зимнего холода, и наполняли подъезд тонким нежным запахом. Ланфен, которой раньше вручали на работе дорогие букеты, все равно никогда не видела розы в таком количестве – не на фотографиях, естественно. Их же тут сотня, не меньше!

Ошеломленная таким зрелищем, Ланфен автоматически поставила подпись на протянутом ей листке.

– От кого они? – только и смогла спросить она.

– Не знаю, нам такие вещи не сообщают, – пожал плечами курьер. – Но от чертовски богатого парня! Я таких букетов никогда еще не доставлял. Все, с праздником вас, или зачем там подарили это… Я побежал!

Ланфен уже не обращала на него внимания. Она не без труда подняла корзину, отнесла в комнату. Благородные цветы обрадовались теплу, они благодарили ее усилившимся ароматом. Ланфен бережно провела кончиками пальцев по упругим лепесткам и почувствовала среди них острый уголок.

Открытка, совсем небольшая, скрывалась среди бутонов. Текст на нее был нанесен компьютером – должно быть, кто-то набрал на сайте, а распечатали сотрудники цветочной компании.

«Ты сказала, что никогда не получала цветов от мужчины, который тебя любит. Я решил это исправить».

И все. Ни подписи, ни имени – ничего! Красивая завершающая нота…

Вот только Ланфен не могла избавиться от ощущения, что ничего еще не закончилось.

Веронике нравилось думать, что сейчас лето. Для этого она и обустроила зимний сад в своей московской квартире. Зелень, окружавшая ее со всех сторон, поднимала настроение, а чашка горячего какао в руках дарила тот особый уют, который создает только зима.